– Ты через многое прошла, – сочувствует Спенсер, пытливо глядя мне в глаза. – Во-первых, твое замужество. А теперь вот новый удар. На тебя свалилось большое горе.
– Да. Но это еще не все. – Я прикусываю губу. – Послушай, четыре дня назад я уснула в гостевом домике Рози и…
– И что? – Спенсер взволнованно смотрит на меня.
– А утром… – Я набираю побольше воздуха в легкие. – Я проснулась в Париже.
– В Париже, – кивает Спенсер. На его лице читается замешательство и сомнение.
Я с недовольным стоном запрокидываю голову на спинку шезлонга.
– Ну вот! Я знала, что ты так отреагируешь!
– Нет-нет, продолжай.
– В общем, – пытаюсь успокоиться я. – Проснулась я в Париже с этим чокнутым французом. Хотя нет, он не чокнутый.
Я замолкаю, уносясь мыслями в то первое утро.
– В принципе, он… очень даже горячий парень.
– Понятно. – Спенсер чешет в затылке.
– То есть он был ужасен и совершенно не в моем вкусе.
По виду Спенсера неясно, то ли он обдумывает, как поскорее смыться, то ли хочет сдать меня санитарам. А может, и то и другое.
– Готов слушать дальше?
Он кивает.
– А на следующее утро после Парижа я проснулась на маленькой очаровательной ферме в Пенсильвании. В тот день моим мужем оказался… Натан, – нервно хихикаю я. – Также известный как фермер Джон.
– Погоди, что?!
– Фермер Джон – просто прелесть. У него чудесная ферма и сад, и я даже подоила там коров, – усмехаюсь я. – Все просто сказочно мило, кроме одного скелета в шкафу.
Увидев, как Спенсер озадаченно нахмурился, я тут же уточняю:
– Нет, мы никого не убили. Впрочем, это было лишь воспоминание. Воспоминание, которое затмили новые обстоятельства: Сиэтл, Майк, потом история с тетей… и ты.
Спенсер ставит бокал на старый пень, который Рози приспособила под кофейный столик, и скрещивает руки на груди.
– Представляю, что ты сейчас думаешь, – сглотнув, произношу я. – Если бы мне такое рассказали, я бы тоже не поверила. Полный бред.
Спенсер глядит на залив, а потом снова берет бокал.
– Мне кажется, я понимаю.
– Правда? – с надеждой восклицаю я.
Времени прошло немного – всего-то несколько дней, – однако я чувствую себя ужасно одиноко. И от одной мысли, что человек меня понимает или хотя бы пытается, мое сердце бьется чаще.
– Ну, я пытаюсь, – отвечает он.
Я улыбаюсь, а глаза жжет от подступивших слез: из-за Рози, да и вообще из-за всего, что навалилось в последние дни.
Спенсер задумчиво смотрит на меня.
– Выходит, ребята, которых ты упоминала, это знакомые из прошлого, так?
Я киваю.
– Майк был моим парнем в старшей школе. С Себастианом, французом, мы познакомились на свадьбе сто лет назад, а с Натаном – на фермерском рынке в тот год, когда я переехала в Нью-Йорк.
– И каждый из них оказался твоим мужем за последние три дня? – заговорщически улыбается Спенсер.
Я обхватываю голову руками.
– Я догадываюсь, как все это звучит…
– Я тебя не осуждаю, – перебивает он. – Просто пытаюсь осмыслить услышанное.
Я киваю.
– То, что с тобой сейчас происходит, это шанс увидеть, как сложилась бы твоя жизнь в зависимости от выбранного пути.
– Не знаю. Может, и так, – пожимаю плечами я.
Сцепив пальцы в замок, Спенсер кладет руки на колени.
– Мужчины, рядом с которыми ты просыпалась каждое утро, – назовем их «неважные бывшие»… Значил ли кто-нибудь из них для тебя больше остальных?
Несколько мгновений я раздумываю.
– Нет, если ты спрашиваешь, вижу ли я себя замужем за одним из них в реальной жизни. – Я мотаю головой. – Но…
– Но что?
– Но в каждой истории случались свои важные моменты.
– Романтические? – Спенсер подается вперед.
– Нет-нет. Скорее уроки, выводы. Понимаешь? Например, я поняла, что никогда не смирилась бы с неверностью в любом ее проявлении. Мне не нравится грязь под ногтями, не нравится доить коров, и я бы не выжила в отношениях, где царит неизбывная тоска. – И со смехом добавляю: – И я не смогла бы построить бизнес на спиннерах.
– Не знаю, не знаю… Уверена насчет спиннеров? А вдруг Майка ждет успех? – шутит Спенсер в попытке разрядить обстановку.
– Даже думать об этом не хочу, – со смехом говорю я.
– И чем все закончится? Ты проснешься в реальном мире и найдешь свою идеальную половинку?
Я развожу руками. Мой разум – да и чувства тоже – просто выжженное поле.
– Понятия не имею. Может, так. А может, я застряла на этой карусели до конца своих дней.
Вдалеке качается на волнах покрытый ракушками буй, который я помню еще с детства. Как же мне хочется вновь осесть на одном месте!
– Именно поэтому я и стремилась сюда, чтобы обсудить все с тетей.
– Ты думала, что она сообразит, как тебя вытащить?
– Ну да, надеялась, – со вздохом признаюсь я. – В тот вечер, когда я к ней приехала… У меня не идет из головы наш разговор. Я тогда только рассталась с парнем в Сан-Франциско.
– Погоди, так есть еще один?
– Да, но он был в реальном мире. – Я прикусываю губу, осознавая, как странно все это звучит.
– Ага, реальный мир. В отличие от этого, в котором ты сейчас.
– Понимаю, бред сумасшедшего… – Я подливаю нам вина. – Я постоянно думаю о вечере, когда приехала сюда. Может, я что-то упустила?
Спенсер наклоняется ближе и берет меня за руку.
– Я, конечно, не физик, а всего лишь скромный бариста, тем не менее кое-что знаю наверняка. Вот что реально: ты, я, пляж вокруг. – С озорной улыбкой он добавляет: – Все это реально, даже если в полночь ты превратишься в тыкву.
– Ты прав, – киваю я. – Я-то запомню сегодняшний день, можешь не сомневаться. А что, если ты не запомнишь?
– Конечно, запомню. С чего бы мне забывать?
– Не знаю, – вздыхаю я. – Честное слово, у меня уже мозги кипят.
Спенсер потирает лоб, будто у него тоже кипят мозги, – из солидарности.
– Итак, правильно ли я понимаю: когда ты заснешь, все, что произошло сегодня… испарится?
– Да. Вроде того, – отвечаю я. И тут меня осеняет. – Стоп! Гостевой домик!
Спенсер недоумевающе смотрит на меня.
– Я заснула в нем в ту первую ночь. Все началось именно там! – С гулко бьющимся сердцем я хватаю его за руку. – Спенсер! Похоже, я смогу выбраться из этого!
Мы идем мимо веревочных качелей, висящих на древнем кедре, который растет на краю берега. То самое место преступления (точнее, место, где чуть не случился мой конфуз с купальником много лет назад).
Спенсер шагает за мной по лужайке, и вдруг я останавливаюсь.
– Что случилось? – В его взгляде читаются волнение и растерянность.
– Гостевой домик. Он же был… прямо здесь. По крайней мере, раньше.
Там, где стоял маленький коттедж, теперь высится гора обломков – сломанные доски, куски фундамента и битое стекло. Если утром мне казалось, будто я застряла в замкнутом круге, то сейчас это ощущение усилилось в тысячу раз. Мое странное путешествие началось здесь, в гостевом домике, но его больше нет. У меня подкашиваются колени и замирает сердце. Как я теперь пойму, что со мной творится? Как попаду домой?
Мы возвращаемся по лужайке к дому Рози и садимся в гостиной на диван. Я склоняю голову Спенсеру на грудь. Мы сидим в тишине, глядя, как солнце медленно опускается к горизонту.
– Ты читала «Сегодня все будет иначе» Марии Семпл? – нарушает молчание Спенсер.
Я мотаю головой.
– Книга замечательная. Как и сама Мария. Она, кстати, местная. Постоянно заходит к нам в кафе, – улыбается он. – Так вот, в романе есть фрагмент, где Мария описывает явление, которое встречается, когда люди куда-то едут вдвоем: ответственный путешественник и беспомощный путешественник. Идея в том, что в любой момент в отношениях один партнер может вдруг превратиться в беспомощное существо, и тогда второй должен принимать решения за двоих. Приведу пример. Вот мы с тобой вдвоем поехали в отпуск…
– В Стамбул, – перебиваю я. – Я всегда хотела побывать в Стамбуле.
– Хорошо. В таком случае мы отправились в Стамбул, – со смехом соглашается Спенсер. – Мы только что сошли с самолета, и тут у меня резко начинает крутить живот, а мой багаж авиакомпания потеряла.
– Тогда я быстро метнусь тебе за таблетками, а потом пойду разбираться с представителями авиакомпании.
– Верно. Раз я стал беспомощным, роль ответственного путешественника берешь на себя ты.
– Хорошая идея.
Спенсер кивает.
– А поскольку у тебя сейчас сложный период…
– Да уж, я точно беспомощна.
– Тогда позволь мне быть твоим…
– Ответственным путешественником, – хором произносим мы.
– Минуточку! – восклицаю я. – И ты потащишь мой багаж, даже если у меня привычка набирать кучу лишних вещей?
Спенсер уверенно кивает.
– Даже если нам придется заплатить дурацкий штраф за перевес.
Не знаю, сколько мы проболтали, но четко осознаю, что времени у нас все меньше: солнце неумолимо садится.
– Надеюсь, я тебя еще увижу, – шепчу я.
– Что за пессимизм? Мы однозначно еще увидимся, – убеждает он.
– Вот бы мне хоть немного твоей уверенности.
– Ты о моей энергии ответственного путешественника?
– Да-да, – смеюсь я. – О ней самой.
Мы вновь сидим в тишине. Гаснут последние солнечные лучи, и день уступает права ночи. Спенсер берет меня за руку, и я не отстраняюсь.
– Чем бы заняться в оставшееся время? В смысле до того, как в полночь ты испаришься?
– Только не напоминай, – морщусь я.
– Может, сыграем в «Руммикуб», как раньше?
– Давай! Или просто…
Наши глаза встречаются, и я осекаюсь. Я одновременно тону и обретаю себя в его глазах. Спенсер берет мое лицо в ладони и целует в губы, медленно и нежно, так чувственно, что меня пронизывает током с головы до пят.
До сегодняшнего дня я видела Спенсера в привычном свете: улыбчивый бариста за стойкой кафе. Хороший парень. Друг. Мне стыдно, что я не удосужилась заглянуть под эти слои и не увидела его глубокую личность, его сердце. А скольких еще я отшила, так как они не соответствовали тому, что мне тогда казалось образом идеального партнера?