– А еще он потрясающий садовник! Так мы и познакомились. – Тетя восхищенно смотрит на Джима. – Расскажи Лене о своей работе в Бейнбриджском ботаническом саду.
– Это любимое дело, – благоговейным тоном произносит он. – Я там работаю на добровольных началах несколько десятков лет. Нет ничего прекраснее, чем бросить семя в почву и видеть, как оно прорастает.
Ох уж эти пенсионерские развлечения!
– Пожалуй, не стану вам мешать, – откланивается он.
Джим целует Рози в щеку, и она его выпроваживает, как школьница, которая не подает виду, что влюблена.
– Кто это? – интересуюсь я, когда семидесятилетний Казанова удаляется.
– Я же тебе говорила, – невозмутимо отвечает Рози. – Мой партнер по танцам. Джим – настоящий профи!
Она берет пузырек с лекарством, кидает в рот таблетку и запивает водой.
– Детка, а почему ты не позвонила? Я бы приготовила обед.
– Прости, – отвечаю я. – Столько всего навалилось… У тебя есть минутка? Хочу с тобой поговорить.
– Ну, рассказывай, – говорит тетя, усаживаясь рядом со мной на диване. – У вас с Робби все хорошо?
Робби. Брекеты.
– Да, все отлично. Можно я сегодня переночую у тебя?
– Конечно, дорогая. Твоя комната…
– Вообще-то, я говорила о гостевом домике.
– О гостевом домике? – Рози смотрит на меня с любопытством.
Я беру тетю за руку и с волнением рассказываю о том, что со мной творится – о круговороте мужчин, жизненных обстоятельств и так далее. Тетя долго сидит в молчании, положив руки на колени, то сцепляя пальцы в замок, то расцепляя их.
– То есть ты хочешь сказать, будто в твоей жизни нет ничего… реального?
– Это не моя жизнь, – выдавливаю я. Глаза щиплет от накативших слез.
Рози сжимает мою руку. Глядя на тетино лицо, в котором читается непоколебимая уверенность, я понимаю: что бы ни случилось, все будет хорошо.
– А знаешь, я бы не отказалась проснуться завтра рядом с красивым французом! – подмигивает она.
– Только не с этим французом, – хохочу я. – Себастиан был… уж очень непростой.
– А как насчет Маркуса? – интересуется она. – По-моему, он приятный. Да еще чудесная малышка…
– Сабрина, – сглотнув ком в горле, произношу я. – Ее зовут Сабрина.
Рози прижимает руку к сердцу.
– А тот ирландец? – В тетиных глазах появляется озорной огонек. – Мне всегда нравился ирландский акцент.
Я смотрю в окно на берег залива, где стая канадских гусей вдруг с громким гомоном взмывает ввысь.
– Может, Колм когда-то и завоевал мое сердце, но свой шанс он упустил.
– А если в реальной жизни он…
– Ни в реальной, ни в какой другой.
– Столько завидных женихов! Я уже немолода и, пожалуй, советовать не возьмусь.
– Справедливости ради, – говорю я, – некоторые из них более завидные, чем другие.
Рози снимает очки и внимательно на меня смотрит.
– Как ты себя чувствуешь после всех этих событий?
– Так, словно у меня серьезная черепно-мозговая травма. Я дико испугалась, когда увидела, насколько по-разному могла бы сложиться моя жизнь. Зато я многое узнала.
– Например?
– Я поняла, что могу быть матерью. И довольно хорошей.
Рози кивает.
– А еще я долгое время жила как робот, не замечая ничего вокруг. Я и не подозревала, сколько хорошего можно испытать, просто сойдя с привычной колеи. Подумать только, всего лишь десять дней назад я плакала в этом кресле, потому что Кевин не сделал мне предложение, а теперь понимаю: и слава богу!
– Кевин?
– Да, Кевин-Шмевин.
Рози хохочет.
– Все это время я силилась понять: как это произошло? Как это работает? Почему все началось в гостевом домике? Или дело в твоем кристалле? В законах пространственно-временного континуума?
– Уверена, тут что-то другое, – отзывается она. – Что именно? Трудно сказать. Знаю лишь одно: тот уголок на острове особенный. Я всегда это чувствовала.
Рози погружается в глубокое раздумье.
– Говоришь, все началось, когда ты заснула в гостевом домике, верно?
Я молча киваю, глядя в окно на маленький коттедж, отважно стоящий на краю обрыва. Хоть и совсем обшарпанный, зато на месте, не снесен бульдозером.
– Значит, сегодня вечером ты ляжешь спать там.
Вторая половина дня пролетает незаметно. Я наслаждаюсь каждой минутой общения с Рози. После ужина я наливаю нам вина, и мы устраиваемся на диване у камина.
– Жду не дождусь утра, когда мы с тобой все обсудим! – Тетя ободряюще сжимает мне руку.
Как будто мы проводим научный эксперимент, который обязан пройти строго по плану! Да только ни одна из нас не знает наверняка. Остается лишь надеяться. Мы еще долго не ложимся, делимся воспоминаниями, пока нас не одолевает зевота.
– Ну что, пора? – наконец спрашивает Рози.
Я киваю и, собравшись с духом, иду за тетей в кухню, где она вынимает из нижнего ящика потемневший от времени медный ключ и кладет мне на ладонь.
– Я буду по тебе скучать, – шепчу я, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку ее лица.
– Хватит чепуху молоть! Увидимся завтра утром!
Рози берет со столешницы книгу и показывает мне обложку: «Пятьдесят оттенков серого».
– На днях взяла почитать в библиотеке. Может, в моем возрасте это не совсем прилично, но, черт возьми, живем-то один раз, верно?
– У меня предчувствие, что тебе понравится, – говорю я, чувствуя, как глаза жжет от слез.
Рози с улыбкой вручает мне одеяло и чистое постельное белье и целует в щеку.
– Спокойной ночи, дитя мое.
– Спокойной ночи, – отвечаю я и смотрю, как она уходит к себе в спальню.
Я шагаю по лужайке к гостевому домику, а ветер тем временем усиливается. Зябко поеживаясь, вставляю ключ в замок. Внутри все в точности, как было несколько дней назад. Ну, может, в паре мест появилась паутина. Лежа в кровати, я задумываюсь о пути, который привел меня сюда, о тех, кого повстречала, – некоторые из них оказались очень даже милыми – и обо всех версиях моей жизни, которые мне довелось прожить. Как бы там ни было, отныне эти воспоминания – и грустные, и радостные – со мной. Благодаря пережитому опыту я поняла, что способна в жизни на большее, кроме, пожалуй, работы севиче-шефом на корабле в Средиземном море или риелтором во Флориде.
Каждый день напоминал очередную главу из книги «Выбери себе приключение»[50], когда, в зависимости от моего решения, сюжет становился то веселым, то страшным. Все эти дни научили меня ценить мою настоящую жизнь – ту, которая дана, даже если она неидеальна и идет не по плану. Я слишком долго жила по выверенному сценарию, старалась не допускать ошибок. Меняться страшно, чувствуешь себя чуть ли не преступником, зато, вырвавшись из жестких рамок, ощущаешь свободу. И я наконец-то к ней готова.
Я долго гляжу в окно на звезды и прислушиваюсь к шуму бьющихся о берег волн. Да, я дома, но еще не по-настоящему, еще не совсем. Скорей бы настало завтра. Жду не дождусь.
Часть двенадцатая
Глава 22
Стоило пошевелиться, как подо мной заскрипели жесткие пружины матраса. Подтягиваю одеяло повыше: от холодного воздуха зябнет шея. Тру глаза. Сонная пелена постепенно рассеивается, и очертания комнаты обретают резкость. Я в гостевом домике! И рядом нет незнакомого мужчины. Я гляжу на безымянный палец без обручального кольца и чувствую, как от радости кружится голова. Получилось! Действительно получилось! Я выпрыгиваю из кровати, мчусь в ванную и, глядя на себя в зеркало, расплываюсь в довольной улыбке при виде своего скучного прямого каре.
На прикроватной тумбочке тихо жужжит телефон. Это Фрэнки! Фрэнки!
– Приве-е-е-ет!! – кричу я, едва не целуя экран сотового.
– О, судя по голосу, кофеина в тебе уже предостаточно. – Как же мило она меня подкалывает! – Ну как ты там?
– Супер! Фрэнки, я дома! Я наконец-то дома!
– Вообще-то я в курсе. Лена, у тебя… все в порядке?
– Да! Лучше не бывает!
– Это хорошо. А то вчера ты совсем расклеилась.
– Фрэнки, я тебя очень люблю! И ужасно рада, что вы с Кристианом любите друг друга!
– Подруга, что за водопад любви?
– Потом объясню, – смеюсь я. – Мне надо найти Рози!
Я бегу по лужайке, улыбаясь от уха до уха. Дом моего детства еще никогда не выглядел так красиво – даже несмотря на серое небо и дождь, который хлещет в лицо. Я ловлю каплю на язык. Меня переполняет чувство облегчения: как же хорошо вернуться домой! По-настоящему! Вернуть свою жизнь.
– Рози? – кричу я из прихожей, скидывая обувь.
Она в кухне, жарит оладьи.
– О, привет, детка, – улыбается тетя. – Ты хорошо поспала, уже десятый час. Я очень рада, тебе нужно было отдохнуть.
Я изо всех сил обнимаю Рози.
– Тихо, задушишь! – хохочет она. – Кевин звонил несколько раз, – уже без улыбки добавляет она, внимательно глядя на меня.
– Кевин?
– Да. Похоже, он за тебя волнуется. – На тетином лице снова расцветает улыбка. – И, по-моему, хочет вернуть все как раньше.
– Рози, я не хочу ничего возвращать.
– Но вчера ты была совершенно…
– Тетя, – перебиваю я, – мы можем поговорить?
Мы устраиваемся в креслах у камина.
– Даже не знаю, с чего начать, – признаюсь я.
– Давай-ка с самого начала.
И я повторяю свой вчерашний рассказ о пережитом опыте – о бесконечной череде альтернативных реальностей, о разных мужчинах и их жизнях, обо всех радостях и огорчениях. Рози внимательно слушает, будто это продолжение «Пятидесяти оттенков серого». Когда моя история подходит к концу, она молча кивает, глядя на меня с сочувствием и пониманием. Даже если Рози и знает секрет гостевого домика, она его не выдаст.
Я замечаю на стене гостиной знакомую картину, которой там раньше не было, – глиняный кувшин и две румяные груши. Этот холст десятки лет пылился в маминой спальне.