Гильермо встал, занервничал. Опять все сваливается на него? Она что, не понимает, что он старается ради Алехандро, ее мужа?
Но потом молодой человек заметил, что жена брата попросту боится. Он смягчился:
— Ладно, Исамар. Если для тебя это важно, иди.
— Еще раз извините, — Исамар неслышно покинула кабинет.
Мужчины остались вдвоем. Родриго Санчес задумчиво посмотрел на закрытую дверь кабинета и проговорил:
— Видимо, она права. Нам не нужны свидетели. Если дело, о котором ты говоришь, так опасно… — Он вздохнул. — Красивая женщина, и очень аккуратная. Если честно, парень, я немного завидую твоему братцу: оторвать такую жену… Мне очень жаль ее. Знаешь, я сперва не хотел брать ее на работу. Об этом попросил Алехандро, но я не отнесся серьезно. Потом пожалел и взял, теперь не раскаиваюсь. Пусть уж она ничего не знает. Если сильный дядя схватит нас с тобой за горло прежде, чем мы — его, то Исамар останется вне опасности, — взгляд, который детектив остановил на Гильермо, был сочувственным.
— Я не осуждаю ее за страх, — быстро проговорил Мальдонадо. — Потому что сам боюсь…
— Все мы боимся в той или иной степени, — кивнул. Родриго Санчес. — Так о чем или о ком ты хочешь сказать? Я слушаю, говори.
Гильермо с минуту молчал. Даже сейчас не поздно еще было дать задний ход. Но если он продолжит задуманное, он одним выстрелом убьет двух зайцев: разнюхает подноготную корпорации «Эдуардо» и попытается помочь Алехандро.
Молодой человек протяжно вздохнул и ринулся в омут головой:
— Я имел в виду, Родриго Санчес, корпорацию, где сейчас работаю… Послушай, ты не имеешь обыкновения записывать разговоры с клиентами на магнитофон?
Бональдо отрицательно покрутил головой.
— Нет. Нечего беспокоиться, я сам каждое утро проверяю мебель и стены кабинета на предмет подслушивающих устройств. Все чисто, уверяю. Продолжай спокойно.
Спокойно у Гильермо не получалось. Его голос дрожал, когда он рассказывал:
— Я поступил на работу в корпорацию под названием «Эдуардо». Эта корпорация объединяет юристов, в частности, адвокатов. Она называется по имени основателя и главы Эдуардо Мийареса.
— Никогда не слышал о таком, как и о самой корпорации, — признался Родриго Санчес. — Это и хорошо, и плохо, — добавил он, заметив немой вопрос в глазах собеседника. — Ребята чем-то занимаются, но обходятся без рекламы. Но когда я работал в полиции, я тоже о них не слышал, это значит, что против них ничего не было.
— Вообще-то мне нравится там работать, — сказал Гильермо. — Наш шеф — тот самый, который Мийарес, — не устает повторять, что корпорация — это семья. Зарплата, сам понимаешь… Корпорация по-настоящему заботится о своих сотрудниках; дали мне машину, загородный дом, все за счет корпорации. Купили у меня мою адвокатскую практику, хотя не представляю, зачем она им.
— Что ж тебя настораживает? — прервал его Родриго Санчес. — Работал бы себе дальше…
— Мне кажется, что такие деньги нельзя зарабатывать честным путем. Наверняка в корпорации осела парочка негодяев, которая вольготно чувствует себя под этой крышей. Или же вся крыша прогнила… Дело в том, что творятся странные вещи, дорогой Бональдо…
Мальдонадо говорил больше часа. Он подробно рассказал собеседнику обо всем, что пережил в последнее время. Начиная с визита Гуттиерреса к нему в контору. Об одном умолчал Гильермо — он ни словом не обмолвился о приключении, которое пережил ночью на берегу Карибского моря.
Бональдо почти не перебивал. Он внимательно слушал рассказ, во время которого прикуривал одну сигарету за другой. После четвертой он смущенно заметил, что в тюрьме ему приходилось мало курить.
Гильермо рассказал о странных смертях шестерых адвокатов, работавших в корпорации, о том, как с ним в пиццерии заговорили незнакомцы, о картонных коробках в номере Эрнесто на острове Орчила, о непонятных контактах с Маракайбо. Особое место в его рассказе занял сеньор Моро Паламес, который утверждал, что в моторной лодке было не трое, а пятеро.
После того, как Гильермо дошел до своего возвращения с острова, он почувствовал себя так, словно только что в одиночку затащил по лестнице пианино на последний этаж роскошного офиса корпорации «Эдуардо».
Наступило долгое молчание.
— Интересно, — негромко проговорил Родриго Санчес. — А почему никто не спросил тебя об отце? Ни во время приема на работу, ни потом…
Гильермо поразился. Действительно, ни дон Мийарес, ни Алонсо Коллья, крайнюю подозрительность которого отмечал Гуттиеррес, ни разу не поинтересовались отцом Гильермо.
— Они даже не попросили меня рассказать о родных! — воскликнул пораженный Мальдонадо. — Даже не спросили меня о брате. Господи, ведь он в тюрьме, и они не могли меня взять на работу, если бы это знали.
— Ты думаешь, они просто не знают ни об отце, ни о брате? — Родриго Санчес прищурился.
Гильермо пожал плечами.
— Как мне говорил Эрнесто, это мелочи, которые корпорацию не интересуют. Но мне кажется, сейчас я прохожу что-то вроде испытательного срока. Мне нужно пересдать экзамен, чтобы снова получить диплом. Первый я порвал — был такой момент в жизни… Если я выдержу испытательный срок до конца, если успешно сдам экзамен, тогда, думаю, меня повысят в должности и там-то уж спросят обо всех родственниках…
— Но все это ты придумал сам? Об испытательном сроке.
— Пожалуй… — Гильермо посмотрел на Родриго Санчеса с недоумением.
Тот откинулся на спинку стула.
— И ты полагаешь, что они поэтому не интересуются твоими родственниками? — Бональдо хитро прищурился. — Нет, парень, так не может быть. Они не могут молчать, потому что забыли или им это неинтересно. Они могут молчать только по одной причине. Потому, что они обо всем знают!
Гильермо вздрогнул. Он почувствовал, как его лоб покрылся холодным потом.
— А иначе не может быть, — уверенно добавил Бональдо. — Конечно, они знают все о тебе. И об Алехандро, и о давно умершем доне Фернандо, и о твоем покойном братце Рейнальдо. Хм! Это доказывает, что ты абсолютно правильно начал их подозревать…
— Господи, Родриго Санчес? Почему они тогда держат меня?
— Потому, что ты им зачем-то нужен! Разве это непонятно?
— Но зачем?
— На этот вопрос я тебе дам ответ немного позже. Мне ведь надо собрать информацию. Еще я могу тебе сказать, что они потому тебя не трогают, что ты у них в руках.
— Если ты, парень, попал в преступную среду, но не подозреваешь об этом, то ты не жилец. — Слова прозвучали с укором. — Надо знать хотя бы элементарные вещи. Если кто-то в мафиозной организации согласен работать с тобой, то есть, на такого работника, то есть на тебя, заводят досье. Оно может быть не толстым, более того, там может быть только один документик. Такой, от которого ты должен становиться шелковым. Понимаешь, о чем я? Это и называется — держать тебя в руках. Тебе скажут, что опубликуют документ, а ты пойдешь на любую мерзость, только бы не допустить публикации. Метод, старый как мир… — Бональдо вздохнул. — Припомни, не было попыток прибрать тебя к рукам? Ну, искусить тебя? Чтобы ты совершил явно противоправное или же аморальное действие?
Гильермо припоминал. Гуттиеррес на острове уж больно сокрушался, что Гильермо отказался составить ему компанию с девицами…
— Черт побери, Родриго Санчес! — Гильермо закричал как резаный и стукнул кулаком по столу. — Было! Было, не сойти мне с этого места! И знаешь, что? Если бы я резко не ушел в сторону, Эрнесто затащил бы меня на восхитительный сеанс группового секса! Он так настаивал, а потом так жалел, что ничего не вышло!
Бональдо присвистнул.
— Да ну? И ты что же, устоял?
Гильермо нервно усмехнулся.
— Как видишь! — он развел руками. — Иначе не был бы сейчас так доволен.
Родриго Санчес покрутил головой:
— Тебе крупно повело, парень. Но берегись, они обязательно сделают следующий ход. Веди себя как семнадцатилетняя монашка, переходи улицу только на зеленый свет. Кстати, как ты ездишь?
— Аккуратно, — с улыбкой кивнул Гильермо. — Уж как я езжу, так никто не ездит…
— Смотри, — еще раз предупредил собеседника бывший полицейский и заключенный. — Если будешь паинькой, все обойдется.
Мальдонадо почувствовал облегчение. Как хорошо, что он обратился к Родриго Санчесу — тот ему все объяснил! Конечно, Гуттиеррес хотел его затащить на вечеринку с девочками не просто так, но для того, чтобы сделать несколько фотоснимков «на память». Слава Богу, Гильермо тогда удалось устоять.
Теперь же он предупрежден и не попадет впросак. Молодой человек был уверен в своей будущей осторожности. Действительно, придется «переходить улицу только на зеленый свет». Это, может быть, трудно, но вполне осуществимо.
— Кого персонально будем брать за горло? — спросил Бональдо. — Для того, чтобы выцарапать из тюрьмы твоего брата.
Гильермо смутился. После того, как речь зашла о нем, он позабыл, что надо еще вытащить на свободу Алехандро.
— Может быть, Эрнесто Гуттиерреса? — предположил молодой человек.
Детектив поморщился.
— Гуттиеррес — мелкая сошка, судя по всему. То, что он держит на острове у себя в номере какие-то документы, еще ни о чем не говорит. Он может ничего не знать кроме того, о чем ему знать положено, усекаешь? И потом, если мы прижмем Гуттиерреса, как он вытащит человека из тюрьмы?
Гильермо задумался.
— Ты прав, — признался он. — Но кем тогда предлагаешь заняться?
Бональдо бросил насмешливый взгляд.
— А ты не догадываешься? Ни кто иной, кроме самого дона Эдуардо Мийареса, нам не поможет. У него связи, у него деньги. Наконец, у него наверняка рыло в пуху. Значит, надо копать под него…
— Но это значит, — копать под всю корпорацию?
— Выходит, так!
Гильермо поразился, как буднично прозвучал ответ Бональдо. Словно для полуголодного частного детектива пустить ко дну огромную корпорацию, владеющую миллионным состоянием, — привычное, уже много раз совершенное дело.