В субботу к десяти часам я уже был в актовом зале ближайшей к нашему гаражному кооперативу школе. Зал был полон народу, у нас и боксов-то столько нет. Это потому, что многие пришли семьями, муж с женой или отец и сын. У входа меня остановили и спросили номер бокса, вели учёт присутствующих на собрании, всё по-взрослому. Честно сказал, что ещё не член кооператива и меня не хотели пускать. Георгич со сцены в микрофон проорал, чтобы меня пропустили. Тогда уже посторонились. Ишь, как тут все сурово!
Вёл собрание он нервно, на любые выкрики отзывался, сбивался с начатой темы. Прошло уже минут двадцать, а мы только выбрали председательствующего и секретаря собрания. Криков с мест было много, а председательствовать никто не захотел. Георгич остался на сцене с микрофоном в руках и собрание приступило к обсуждению повестки дня…
Москва. Кабинет министравысшего и среднего специального образования СССР.
Ректор МИИТа Федункив к десяти часам был уже в министерстве и, нервно держась за портфель двумя руками, сидел в приёмной министра Рыкова.
— Приехал? — влетел как вихрь в приёмную министр. — Проходи в кабинет, Михаил Филиппович.
— Что случилось, Валерий Николаевич? — сел поближе к столу министра ректор. — Всю голову сломал…
— Что случилось? Что случилось… Мне вчера зампред Верховного Совета Камолов звонил, говорит, что работника Советского комитета по защите мира из твоего института по сфабрикованному основанию отчислили! Кузнецов Михаил Андреевич, — прочитал министр и положил перед ректором записку. — Говорит тебе что-то эта фамилия?
Ректор сидел, ни жив, ни мертв. Никак не мог вспомнить. Пока что-то не всплыло в памяти. КГБ нагрянуло, ЧП. Искало компромат на какого-то студента… Проректор отчитался, что все разрулил, студента выкинул. Вот тот студент, похоже, и есть этот Кузнецов… Но сказать об этом не успел. Министр решил по его гримасам и молчанию, что ректор не в курсе вопроса.
— М-да… Похоже, что ты не совсем и ректор на самом деле… Кто-то у тебя такие вот дела проворачивает, а ты чем в это время занимаешься? Держи эту бумажку, хоть на лоб себе прилепи. Делай что хочешь, но вопрос реши незамедлительно! Чтоб Кузнецова этого восстановили и извинились. И наказали того дурня, кто такие махинации под твоим носом крутит. Хочешь, сам в отставку иди, хочешь, уволь виновного, мне всё равно. Мне нужен козел отпущения. Чтобы в понедельник я мог отчитаться, что меры приняты, виновные наказаны, а справедливость восторжествовала. Мне еще не хватало, чтобы профильная комиссия Верховного Совета по мне в ЦК вопрос подняла, о неполном соответствии, из-за того, что у тебя бардак. Всё понятно?
— Так точно, — ошарашенно ответил ректор. Он никак не мог решить, что лучше — сказать, что вспомнил, что это за студент и в чем причина отчисления, и тогда министр поймет, что глупость сделана с его благословения, или что министр будет, как и сейчас, думать, что он не полностью контролирует ситуацию в своем институте?
— Всё. Иди трудись. На совесть, а не так, чтобы мне такие вот вопросы прилетали потом, — сухо кивнул головой министр, не дав ему созреть что-то сказать по первому варианту.
Так, со студентом, вроде бы, все понятно, тот самый должен быть… — думал ректор, выйдя из кабинета министра. — Но как тот, под кого копало за провинности КГБ, вдруг превратился в добропорядочного сотрудника Советского комитета по защите мира? Да еще с такими связями, что за него сам запред Верховного Совета хлопочет? Что это за молодой человек с такими знакомствами пошел к ним учиться, если мог запросто пойти в МГИМО или МГУ? Что за мистика? Никогда на его памяти блатные с такого уровня связями не мечтали стать инженерами транспорта… К нему шли абитуриенты поскромнее…
Он лихорадочно стал рыться в карманах пиджака в поисках записки, врученной министром. Кузнецов Михаил Андреевич. Инженерно-экономический факультет. Второй курс. Нужно больше информации…
— Разрешите от вас позвонить? — обратился он к помощнице министра и она тут же подставила ему один из аппаратов. — Василевский? — с первого раза дозвонился он своему проректору по учёбе. — Жду тебя в своём кабинете, принеси всю информацию по студенту Кузнецову Михаилу, — холодно проговорил он в трубку.
Часа через два дошёл, наконец, ход и до меня. Все уже устали, переругались и когда Георгич представил меня, и я поднялся с места, зал наполнился разочарованными возгласами.
— Да он молодой совсем! Он, что ли, будет исправно скидываться на нужды кооператива?
— У него деньги-то есть вообще? Студент, небось?
— На стипендию живёшь, парень?
Поняв, что моя кандидатура в кооперативе разгоряченным и уставшим от долгого собрания гражданам не зашла, и все может провалиться, решил взять, пока не поздно, дело в свои руки. Поднялся на сцену и попросил у Георгича микрофон.
— Приветствую всех, — начал я. — Меня зовут Павел Ивлев. Я действительно учусь в МГУ, но и работаю в нескольких местах. Так что, товарищи, уверяю вас, я абсолютно платёжеспособен.
— И где же ты работаешь? — крикнули откуда-то из первых рядов.
— От общества «Знание» лекции читаю по предприятиям и в Верховном Совете СССР готовлю аналитические записки…
Хотел добавить, что печатаюсь в газете, но не успел. Меня прервал дружный хохот зала.
— А Леониду Ильичу Брежневу не ты, случайно, речи пишешь? — крикнули из зала.
— Я не понял последнего вопроса, — строго посмотрел я в ту сторону. — Вы в чём-то сомневаетесь? Могу удостоверение показать.
— Покажи, мил человек, раз можешь!
Вытащил из внутреннего кармана пиджака стопку разных удостоверений, выбрал красное с гербом и протянул мужчине с первого ряда, с интересом наблюдавшим за мной. Тот принял его, уже понимая, что я говорю серьёзно, аккуратно раскрыл, прочитал сам и стал показывать подскочившим соседям и вставшим со второго ряда. По залу прокатился удивлённый ропот. Кто-то с заднего ряда подбежал, не поленился, и тоже заглянул. Мне вернули удостоверение с большим уважением, спрятал его обратно в карман и вернул микрофон Георгичу, считая, что сделал все, что мог.
— А нам показать? — настороженно смотрели на меня Георгич, секретарь собрания и бухгалтерша.
Пришлось ещё раз достать стопку удостоверений, раз уж сказал «А», говори и «Б». Георгич прочитал внимательно удостоверение из Секретариата Президиума ВС и передал его посмотреть женщинам, они тут же вдвоём склонились над ним. А сам смотрел на меня, и я легко читал его мысли. Он недавно взял взятку от человека, работающего в Кремле, и ему эта мысль совсем не нравилась…
— А то что за удостоверения? — кивнул он на мой внутренний карман.
Да, точно, испугался. Боится, что там и корочка сотрудника ОБХСС найдется? Или лейтенанта КГБ?
— Да ладно вам, Виктор Георгиевич, мы же свои люди…
— Я должен знать, кто у меня в членах, — настойчиво проговорил он.
— Это студенческий, это удостоверение общества «Знание», это пропуск на ЗИЛ, это пропуск в НИИ Силикатов, а это пропуск в спецхран, — показывал я ему. Сидевшие на первом ряду поднялись и подошли к самой сцене, с любопытством наблюдая.
— Что за спецхран? — ещё больше насторожился председатель.
— Закрытый отдел Ленинской библиотеки, мне для работы надо.
— А на ЗИЛ пропуск у тебя откуда?
— В комитете комсомола там работаю, — рассмеялся я этому допросу с пристрастием.
— Ты про ЗИЛ не говорил, — строго посмотрел он на меня.
— Я и про гонорары за статьи в газете не успел сказать, — ответил я, собирая свои корочки. — Вот можете недавнюю газету «Труд» почитать, там вышла моя статья про автобаны в Германии.
Георгич откашлялся и взял микрофон.
— Кто за то, чтобы Ивлева Павла Тарасовича принять в члены нашего гаражного кооператива? — спросил он, пока я шёл на своё место в зале, сопровождаемый любопытными взглядами. Но главное, все сработало, меня зауважали. Никаких больше улыбок и шуток, веселых выкриков, куда все пропало! Руки в притихшем зале поднимались одна за другой. Народ с готовностью голосовал за меня.
— Кто против? — спросил председатель. А в ответ тишина. — Кто воздержался? — то же самое. — Поздравляю, — усмехнулся чему-то Георгич. — Ты принят единогласно.
— Спасибо за доверие! — громко крикнул я в зал, поднявшись со своего места. Гергич зачем-то зааплодировал, а за ним и всё собрание.
Фух! У меня теперь есть гараж! Правда, пришлось служебным положением, так или иначе, воспользоваться, специфическое место работы засветить. Но ясно уже стало, что иначе шиш мне, а не гараж. И, с другой стороны, он теперь целее будет. Если у кого и были мыслишки его обнести или навести кого, то теперь, думаю, будут держаться подальше.
Мой вопрос был последним и сразу после моего принятия к бухгалтерше выстроилась очередь сдавать взносы. Решил сразу расплатиться, а то потом где и когда я буду её искать. Специально взял с собой деньги. Приготовил, как и договаривались с Георгичем, тысячу восемьсот двенадцать рублей и встал в конец очереди.
Увидев деньги у меня в руках, мужик, стоявший передо мной, почему-то пропустил меня вперёд. Начал спорить с ним, что ничего страшного, постою, но кончилось тем, что я оказался первым возле бухгалтерши и у всех на глазах она пересчитала мои деньги, выписала приходник и заявила председателю, что он должен проводить её, с такими деньгами, до банка, что одна она не пойдёт.
И это правильно. Столько народу эти деньги видело…
Вернувшись домой, попросил Мишу помочь мне перевезти плитку в гараж. Использовать её ещё рано, дому ещё года нет, он не осел до конца. Опять же, клей хороший импортный капитан ещё не привёз, и затирку противоплесневую… Тем более нет смысла, если придется перебираться в другую квартиру… Короче, пусть лежит в гараже, пока.
Пообедали с Мишей жареной картошкой с молоком, и я пошёл за машиной.
Когда вернулся, мы начали таскать коробки вниз. Потом я часть загрузил в машину и отвёз в гараж. Когда вернулся, у подъезда уже стояла стопка из коробок, а охранял её Родька. А Гриша с Мишей таскали. Как только я подъехал, они вдвоём загрузили мне машину и я сделал ещё ходку.