– Хм-м-м, да что-то такое было по весне. Но отделался легким испугом. Капли какие-то покапал, повязку на глаз носил – все и прошло.
– А на море в прошлом году, помнишь?
– Что на море? Вода под маску попала, что ты под одну гребенку гребешь?! – Он отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.
Господи, как она его терпит, а…
– Симптомы были точно такие же, Елена Александровна. Он даже в темных очках не мог днем по солнцу ходить. Слезился глаз, болел. Красный был. И видит он с тех пор хуже правым глазом. Один раз даже в ДТП попал, справа машину не увидел.
– Ой, ну мели, курица… Все под одну гребенку.
– А боли в суставах, в спине? – встреваю я в разговор. Мне хочется поскорее прийти к общему знаменателю. И проводить парочку «хамский хам и терпеливый ангел».
– Да я говорю тебе, ничего не болит у меня. – Теперь он отмахивается уже от меня.
– Мы на «ты» не переходили, будьте любезны соблюдать рамки вежливого разговора, – закипаю я и чувствую, как щеки начинают гореть. Позволила все-таки себя вывести.
– Ну как же не болят, ты же по утрам как старый дед, кряхтишь, охаешь.
– Да как ты достала меня, а! Да все с утра так расхаживаются. Я к обеду уже огурец. А после тренировки вообще забываю.
– Как долго с утра приходится расхаживаться до состояния огурца?
Хамский хам смотрит на меня с ненавистью. Молчит.
– Два часа, не меньше, иногда до часу дня – это часов пять. А иногда часов в пять утра встает, за два часа до будильника. Походит-походит и опять ложится – досыпать, – торопливо поясняет супруга.
Вот оно что. Пишу список дообследования – рентгенограмма таза.
– Да не болят у меня суставы тазобедренные, ну вы чем слушали меня?
Дверь кабинета сейчас взорвется. Уже трижды заглядывали очередные, пропустившие свое время.
Телеграфным текстом рассказываю. Сделать снимок, обязательно. Сдать эти анализы. Обязательно. Уже сейчас можно подключить противовоспалительную терапию. Обязательно прийти с доосбледованием.
– Слышите, обязательно! – говорю я ангельской жене хамского хама.
– Да-да, я постараюсь. Но видите, он какой…
Я выдыхаю, когда они уходят. Лучше принять десять пациентов, чем одного такого.
Так вот они, как раз десять. Скопились под кабинетом. Ропщут. Хамский хам им напоследок еще дровишек подкинул:
– Курица там сидит, ку-ри-ца.
Следующего пациента принимаю с алыми ушами и щеками. Благо понимающий дядька попался, подмигнул, пошутил. И я с радостью переключилась на нового благодарного пациента.
На следующий прием пациент попал не ко мне. Ротация: новый месяц – новый доктор.
Теперь с алеющими щеками пришла моя коллега.
– Такой хам сегодня был на приеме! Кидался в меня снимками и анализами, курицей называл.
Хамский хам – очень узнаваемый персонаж!
– И что там?
– Явное воспаление в крестцово-подвздошных сочленениях и уже вторая стадия.
– Бехтерева, – киваю я.
– Лечение вряд ли будет принимать, но я все расписала, конечно…
– Без жены был?
– Без.
– О-о-о, это тебе вдвойне досталось, – сочувственно киваю я.
– Да у меня до сих пор руки трясутся! – всхлипывает моя коллега по несчастью.
Прошло пять лет.
«Кирилл Алексеевич Рахманинов», – читаю я на истории болезни. Иду знакомиться в мужскую палату.
Из палаты раздается до боли знакомое: «Да ты совсем, что ли, курица? Ты что мне принесла? Иди и принеси свежее!»
Ох ма-а-амочки, прошло уж лет пять, как я не принимаю в поликлинике. Но этого хамского хама помню очень хорошо. Только на приеме он мне двадцать минут мозги полоскал. А теперь в стационаре – это ж неделя минимум. А то и две.
Я его не узнала. Помнила цветущего щеголя. А тут – состарившийся обрюзгший сутулый дед. Да он ли это?
Глаз на меня мой пациент поднять не смог. Да нет, совесть в нем не проснулась. Просто шея не гнулась. Ни вверх, ни вниз. Ни вправо, ни влево.
В диагнозе сомнений не было. Ни пять лет назад, ни тем более теперь. Болезнь Бехтерева, которая начиналась с иридоциклита. И почти параллельно появились общая утренняя скованность с предутренними болями в спине.
– Не буду! Не буду я пить ваши таблетки обезболивающие! Вот еще, печень сажать. Откапайте меня – мне на три месяца хватает. Потом снова приду.
– Ваше заболевание не лечится капельницами. Основное лечение – таблетки.
– Ха, вот еще, – гаденько ухмыляется он, пытаясь разглядеть меня исподлобья.
– А еще надо двигаться, вот комплекс упражнений.
– Ой, да засуньте его себе обратно в папку, дорогой доктор!
Как и ожидалось, таблетки он не пил. Костерил на каждом обходе медицину в целом и отделение в частности. Особенные комплименты доставались лечащему врачу – мне. Вдох-выдох. К концу первой недели я перестала реагировать на его выпады. Ко всему человек привыкает.
Выписать раньше он себя не дал. Отлежал все положенные дни. И в день выписки капельницу получил. На посошок.
Соседи по палате сначала хотели вразумить его, но были посланы по известному адресу. Отстали. Не разговаривали с ним. Сошелся он только со старшей буфетчицей Клавой. Они вдвоем собирались на лавочке и обсуждали каждого сотрудника отделения – со всеми его или ее потрохами.
Выписка его была для меня праздником. Бонусом к выписным рекомендациям я получила «курицу», «козу надменную» и «докторку чумную». Жена за две недели его лечения, наоборот, посвежела. Конечно, целый отпуск образовался у человека.
Что ее держит рядом с таким… хамским хамом?
Мы встретились еще раз. Он лежал на этот раз в травматологии. Его готовили к протезированию тазобедренного сустава.
Он клял всех на чем свет стоит.
Его не брали на протезирование с зашкаливающей СОЭ. Он написал пятистраничную жалобу в Минздрав, и его таки положили в отделение. Но СОЭ от этого не изменилась.
Позвали ревматолога.
– Ну, пиши нам, можно его оперировать или нет? – Коллеги спортивно попытались переложить ответственность на меня.
– Я допусков не раздаю. Расписываю лечение. А вот берете вы его оперировать или нет – решайте сами.
– Так не можем! – ответили хором два молодца.
– Вы и без меня это знаете.
– Ну давай ему СОЭ собьем, а? И прооперируем. И домой его. Ну житья нет от него! Смилуйся, государыня-рыбка!
– СОЭ вы быстро собьете только преднизолоном. Причем лошадиными дозами. Готовы оперировать его на больших дозах гормонов?
– Да ну на фиг.
И я об этом.
На том и разошлись. В очередной раз рассказала я, что и как надо принимать, как упражнения делать.
У пациента была уже одышка в покое. Дыхательный объем из-за окостеневшего грудного отдела позвоночника при вдохе совсем не двигался. Дыхательная экскурсия грудной клетки ноль сантиметров.
Он был уже один: «Ушла от меня курица эта. Бросила».
О дальнейшем продолжении истории я узнала уже от патологоанатомов.
Он все-таки попытался обмануть судьбу. Достал и откапал на дому лошадиную дозу гормонов. Анализы – на время – стали лучше. С победным видом он предъявил их в министерстве, и его все-таки взяли на операцию в другой центр.
Дело закончилось нагноением послеоперационной раны. Кое-как выходили. Назначили лечение. Длительное. Остеомиелит – дело серьезное.
Я думаю, дальше можно не продолжать. Таблеток он не пил. Затемпературил. Пил травы. Ругался с участковым терапевтом. Писал кляузы, требуя опять откапать ему преднизолон. В итоге кто-то и откапал.
Умер он дома. Один. Найден соседями неделю спустя. Обнаружен по запаху. Было ему сорок шесть лет.
Не болезнь убила его. А он сам. Изощренно. С особой жестокостью.
Глава 5Тревожные симптомы – как не пропустить
Часто, послушав ужасы ревматологических историй, зрители и читатели начинают искать у себя те самые симптомы.
А вдруг? А вдруг именно у меня?
Не могу отказать себе в удовольствии начать эту главу с цитаты любимого моего Джерома Клапки Джерома из произведения «Трое в лодке, не считая собаки»:
«Как-то раз я зашел в библиотеку Британского музея, чтобы навести справку о средстве против пустячной болезни, которую я где-то подцепил, – кажется, сенной лихорадки. Я взял справочник и нашел там все, что мне было нужно, а потом от нечего делать начал перелистывать книгу, просматривая то, что там сказано о разных других болезнях… Так я добросовестно перебрал все буквы алфавита, и единственная болезнь, которой я у себя не обнаружил, была родильная горячка… Ящуром я страдал, очевидно, с детства. Ящуром книга заканчивалась, и я решил, что больше мне уж ничто не угрожает».
Чтобы не пришлось одолевать весь справочник, в этой главе я расскажу о тех симптомах, которые действительно должны привести вас к ревматологу.
Обязательно нужно идти к ревматологу, если ваши суставы ведут себя следующим образом.
1. Утренняя скованность более получаса. Речь идет не о скованности в каком-то конкретном суставе или точке спины. О необходимости в ревматологе говорит ощущение скованности во всем теле или во всей спине и/или во всех суставах.
2. Боли в двух и более суставах. Особенно если это разные группы суставов, то есть не два коленных сустава, а, например, коленный и голеностопный сустав.
3. Припухание суставов. Когда сустав не просто болит, но и припухает – это точно воспаление. А воспаление – это точно к ревматологу.
4. Боль в суставах беспокоит дольше полутора месяцев. Поболел сустав – и прошел? Не беда. А вот длительные боли – стопроцентный повод обратиться к врачу.
5. Суставы теряют подвижность. Не можете двигать суставом, как раньше, – тревожный знак. Чем быстрее обратитесь к ревматологу – тем больший объем движений в суставе мы сможем отвоевать у болезни.
К ревматологу должны отправить следующие проблемы с кожей и слизистыми.
1. Кожа кистей и стоп реагирует на холод. Боли и/или изменение цвета пальцев (побеление, покраснение, посинение) как реакция на холод и даже небольшую прохладу.