Никто из следивших за корпоративными скандалами, растраченными впустую инвестициями американского бума, неиспользованными ресурсами в период американского спада, не может искренне верить, что рыночный механизм, предоставленный самому себе, способен обеспечивать эффективные исходы. Были, конечно, и более ранние эпизоды, привлекавшие внимание общественности к ограниченности рыночного механизма, и во многих случаях решение проблем переадресовывалось в итоге государственному регулированию.
Когда сто лет тому назад, Эптон Синклер (15) (Upton Sinclair) написал свой знаменитый роман «Джунгли», (The Jungle), описывавший происходившее на бойнях, откуда поступала к столу американцев говядина, возмущение американского потребителя было велико. Мясная промышленность США сочла за лучшее обратиться к государству с тем, чтобы оно обеспечило санитарный надзор за производством пищевых продуктов и таким образом восстановило доверие потребителя. Так и теперь, после скандалов с ценными бумагами в период Ревущих девяностых, государственное регулирование стало рассматриваться, как необходимая мера для восстановления доверия инвестора, иначе люди не решались вкладывать свои деньги. Они хотели знать, что осуществляется надзор, причем теми, чьи интересы лучше соответствуют их интересам.
Раньше, когда экономика функционировала плохо, апологеты рынка пытались свалить вину на излишнее регулирование или неправильно ориентированное государственное вмешательство: некоторые из них утверждали, что Великую депрессию спровоцировал Совет управляющих ФРС. Я лично убежден, что не государство явилось причиной Великой депрессии, но что оно, тем не менее, несет за нее ответственность: оно не сделало ничего для того, чтобы обратить ход событий и минимизировать потери. Но, что бы ни думали о Великой депрессии, государство виновато в бездействии — неудовлетворительном регулировании, а не в избыточном регулировании — и в этом корень проблем Ревущих девяностых и последовавшей за ними рецессии.
Государство часто может играть важную роль в улучшении работы рыночного механизма, например, в ограничении масштаба конфликта интересов, время от времени возникающего вокруг системы бухгалтерского учета, порядка ведения бизнеса и финансирования. Когда страховая компания требует, чтобы страхователь, страхующий у нее свое предприятие от огня, устанавливал у тебя автоматическую спринклерную противопожарную систему, это не вызывает ни у кого возражений, поскольку застрахованная компания уже не несет полных издержек, связанных с пожаром, и поэтому у нее нет адекватных стимулов для установки противопожарной системы. Но в экономике в целом государство так или иначе вынуждено увязывать концы с концами, если дела пошли на перекосяк. Когда дерегулирование банковского дела привело к серьезным проблемам в сберегательно-кредитной системе в 1980-е гг., американский налогоплательщик заплатил издержки по этому счету. Большая часть регулирования была направлена на защиту Америки и американских налогоплательщиков от подобного рода рисков.
Хотя государство тоже не свободно от недостатков, возникающих в связи с ограниченностью информации, ограничения и стимулы государства отличны от таковых частного бизнеса. Государство заинтересовано в том, чтобы обеспечить как санитарную безопасность продовольствия, так и ситуацию, в которой банки не брали бы на себя неоправданных рисков. Разумеется, у государства, так же как и у рынков, очень много разных несовершенств, приводящих «к провалам государства», не менее неприятным, чем провалы рынка, и поэтому они должны взаимодействовать, дополняя друг друга, восполняя слабости друг друга и опираясь на сильные стороны друг друга.
Действительно, есть вещи, которые государство может делать даже лучше, чем частный сектор: например, государственное обеспечение безопасности аэропортов, по-видимому, лучше, чем то, что его заменило. Система социального страхования — не только связана со значительно меньшими трансакционными издержками, чем предоставленные частным сектором страховки, но и обеспечивает страхование от риска инфляции, чего не обеспечивает ни одна частная фирма.
Когда Клинтон вступил в должность, я и многие из тех, кто вместе с ним пришел в Вашингтон, надеялись, что он восстановит баланс между ролью государства и частного сектора. Процесс дерегулирования начал Джимми Картер, причем с таких жизненно важных областей, как авиалинии и грузовой автотранспорт. Но при Рональде Рейгане и Джордже Буше Америка зашла в дерегулировании слишком далеко. Наша задача заключалась в том, чтобы найти подходящий средний курс и приспособить систему регулирования к изменениям, происходившим в стране. Нам не следовало много рассуждать о дерегулировании, а вместо этого найти правильную основу системы регулирования. В некоторых областях нам это удалось; но зато в других нас захлестнула волна дерегулирования, увлекли лозунги свободы бизнеса. Новые демократы были правы, когда подчеркивали, что рынки являются центральным элементом любой преуспевающей экономики, но при этом сохраняется жизненно важная роль государства. Неправильно ориентированное дерегулирование и плохая налоговая политика составили основную причину рецессии 1991 года, а неправильно ориентированные дерегулирование, налоговая политика и практика бухгалтерского учета являются сердцевиной нынешнего спада. Американские инвесторы доверяли корпоративным аудиторам, а аудиторы обманули их доверие. Точно так же инвесторы доверяли аналитикам Уолл-стрита в вопросе о том, какие акции покупать, а аналитики обманули их доверие.
Идеология повлекла за собой политику, способствующую образованию «мыльных пузырей», которые в конечном счете лопнули; более того, идеология свободного рынка препятствовала мероприятиям, которые могли бы решить некоторые из возникающих проблем, а также уменьшить размеры «пузырей» и постепенно выпустить из них воздух.
РОСТ «ПО-ДЕШЕВКЕ»
Наше растущее понимание 1990-х годов требует, чтобы мы признали — перед самими собой и всем миром — что мы были вовлечены в неправильно ориентированную попытку добиться роста «по дешевке»; хотя и не с помощью «экономического шаманства» эпохи Рейгана, который непонятным образом пришел к убеждению, что путем снижения налогов можно повысить налоговые поступления, но посредством взбивания пены и раздувания «мыльных пузырей». Вместо того, чтобы замедлить рост потребления в целях обеспечения финансирования нашего подъема, Соединенные Штаты прибегли к массированным зарубежным заимствованиям, повторявшимся из года в год со скоростью более миллиарда долларов в год. Мы делали это для того, чтобы заполнить возрастающий разрыв между нашими сбережениями и нашими инвестициями — разрыв, впервые появившийся при Рональде Рейгане, продолжавший расти при Джордже Г.У. Буше и Билле Клинтоне и достигнувший новых масштабов при новом президенте Буше{14}.
Мы делали некоторые долговременные инвестиции — как в частном секторе, так и в государственном — но слишком много наших инвестиций пошло на расточительные частные расходы — фирмы, торговавшие по Интернету не преуспели, оптиковолоконные кабели не нашли применения. Все это оказалось просто частью гонки за то, кто первым обеспечит себе гегемонию и монополистический контроль, предположительно связанный с ней. До сих пор еще остается неясным, сколько из так называемых частных инвестиций в 1990-х годах было потрачено впустую, но если даже сказать, что только часть эрозии акционерного капитала можно приписать ошибочным инвестициям, счет пойдет на сотни миллиардов долларов.
На жизненно важные общественные нужды — образование, инфраструктуру, фундаментальную науку — направлялось, наоборот, слишком мало инвестиций. Мы предоставили налоговые кредиты и вычеты из налогов лицам, получающим высшее образование, но большинство детей среднего класса, которые получили эти льготы, уже посещало колледжи. Кредиты и вычеты облегчили жизнь их родителям, но оказали слабое влияние на увеличение числа обучающихся{15}. Эти деньги были бы лучше использованы, если бы они адресно расходовались на наиболее бедные слои населения, для которых отсутствие, денег составляет реальное препятствие на пути получения образования — на тех детей, чьи родители не платят налогов.
Но наиболее парадоксальным является то, что в эру Новой экономики, мы недоинвестировали в науку, в особенности фундаментальную, которая является основой Новой экономики. Мы часто жили на старых заделах, научных прорывах прошлого, таких как транзисторы и лазеры. В попытке поддержать наши научные возможности мы полагались на иностранных студентов, стекавшихся в наши университеты, в то время как наши лучшие выпускники устремлялись в сферу финансовых операций. Мы, в Совете экономических консультантов, провели исследование, показавшее крайне высокую отдачу инвестиций в НИОКР, которые остались, однако, без всяких последствий.
В основе многих из этих ошибок лежало неумеренное рвение к сокращению бюджетного дефицита. Рейган допустил выход дефицита из-под контроля, поставив под угрозу долговременный рост нашей экономики, поэтому в отношении дефицита надо было что-нибудь предпринять. Но так же как мы зашли слишком далеко в дерегулировании, мы слишком рьяно занялись сокращением дефицита. В государственном секторе так же были проблемы с бухгалтерским учетом, как они были и в частном, но большинство из них были противоположны проблемам, существовавшим в частном. Суть заключалась в том, что государственные расходы — будь то на дорогое строительство, инфраструктуру или науку — рассматривались как обычное потребление. Если мы делали займы для финансирования этих инвестиций, государственная система бухгалтерского учета признавала их как обязательства, но не учитывала соответственно возникавшие активы. Эта система была направлена на свертывание деятельности государства и предотвращение долгосрочного инвестирования. Что она и делала.