[1] над сторонниками традиционных республиканских порядков, а потом – над своим коллегой-триумвиром Марком Антонием. Сохранив институты Республики (сенат, магистратуры, народные собрания), Цезарь Октавиан (как он стал именоваться после усыновления) сосредоточил в своих руках обширные полномочия и, по сути дела, установил настоящее единовластие в специфической форме принципата. Создавая новый государственно-политический порядок, Август (такой почетный титул Октавиан принял в 27 г. до н. э.) осуществил ряд серьезных преобразований в военной сфере, нацеленных на решение как собственно военных, так и насущных политических задач[2].
Сам Октавиан Август, надо сказать, не блистал полководческими дарованиями, мало напоминая в этом отношении своего приемного отца. Недаром он любил повторять, что образцовому полководцу меньше всего пристало быть торопливым и опрометчивым (Светоний. Август. 25. 4). Но он был прекрасным организатором и дальновидным политиком, умел находить и выдвигать способных людей. Главные победы, связывавшиеся с его именем, были делом его доверенных помощников и крупных военачальников, таких известных, как Марк Випсаний Агриппа и Тиберий, а также таких менее знаменитых, но внесших незаменимый вклад в военные достижения августовского времени, как Сентий Сатурнин, Друз Старший, Мессалла Корвин, Лициний Красс.
Еще одной способностью Августа было умение считать. Известно, что он самолично вел учет военных сил и государственных доходов и расходов (Светоний. Август. 101. 4; Тацит. Анналы. I. 11; Дион Кассий. LIII. 30; LVI. 33). Сконцентрировав в своих руках контроль над огромными финансовыми ресурсами Римской державы, Август сумел ими рачительно распорядиться и найти такой оптимальный баланс в военных расходах, который обеспечил и интересы военнослужащих, и должную эффективность вооруженных сил и в то же время не стал непомерным бременем для населения Империи.
Император Октавиан Август в качестве Великого Понтифика (Pontifex Maximus). Музей Терм. Рим
Октавиан имел дело с настоящим, которое порождено прошлым, и, реформируя армию, исходил прежде всего из того состояния армии, в каком она была в последние десятилетия республиканского периода. А это была уже почти постоянная и почти профессиональная армия, существенно отличавшаяся от ополчения граждан. Многие солдаты уже давно были подолгу служившими профессионалами, а более или менее постоянные гарнизоны размещались в римских провинциях иногда на протяжении нескольких поколений. В первой половине I в. до н. э. редко было меньше 14 легионов. После Союзнической войны 91–88 гг. до н. э.[3] отряды союзников вышли из употребления и были заменены вспомогательными войсками из иноземных народов. К югу от реки По все италики стали римскими гражданами и могли теперь призываться в легионы. Причем многие из новых граждан, лишенные собственности и доходов, охотно записывались на военную службу в надежде поправить свое материальное положение за счет военной добычи и вознаграждения, но по большому счету они не питали патриотических чувств к римскому государству. Именно Союзническая война в большей степени, нежели реформы Мария, отменившие цензовую систему при наборе легионов, породила ту жадную, своекорыстную солдатскую массу, которая участвовала в гражданских войнах. Но именно эта армия, по сути дела, привела Октавиана к власти, и удержаться на ее вершине без армии было немыслимо. Равным образом невозможно было надежно сохранять и расширять римские владения, обеспечивать внутренний порядок, вернувшись к традиционной республиканской практике набора военнообязанных граждан для очередной кампании и их роспуска по ее окончании. Правовые и административные структуры государства нужно было привести в соответствие с новыми реалиями и юридически оформить фактическое существование постоянной армии, окончательно превратив ее в профессиональную.
Нужна была действительно регулярная армия, сравнительно небольшая, но хорошо обученная и приспособленная к решению разнообразных задач, а главное – лояльная принцепсу и максимально лишенная возможности непосредственно вмешиваться в политику, как это было в период гражданских войн. В речи ближайшего сподвижника Октавиана Гая Цильния Мецената, сочиненной историком III в. н. э. Дионом Кассием и посвященной выбору монархического правления, приводятся веские аргументы в пользу такой армии. «Необходимость в ней связана с тем, – говорит Меценат, – что нам больше уже нельзя полагаться на войска, собираемые в случае отдельных угроз, ибо мы и сами весьма удалены от границ нашей державы и со всех сторон окружены врагами. Если же позволить всем, кто находится в возрасте, пригодном для воинской службы, иметь оружие и заниматься военным делом, от них неизменно будет исходить угроза беспорядков и гражданских войн. Но, запретив такого рода занятия, в случае войны, когда нам понадобятся боеспособные люди, мы всегда рискуем оказаться в опасном положении, располагая лишь неопытными и необученными воинами. Вот почему я придерживаюсь того мнения, что, в то время как основная масса людей призывного возраста должна жить, не зная оружия и лагерных валов, набирать в войско и обучать военному делу следует самых крепких телом и наиболее нуждающихся в средствах к существованию. Они ведь, целиком посвятив себя воинскому ремеслу, будут лучше воевать, тогда как остальное население, не имея нужды отправляться в военные походы и полагаясь на защиту других, сможет спокойнее обрабатывать землю, плавать по морям и посвящать себя прочим мирным занятиям. Таким образом, самые энергичные и сильные, кому иначе пришлось бы жить в основном разбоем, смогут обеспечить себя, не причиняя никому вреда, а все прочие будут проводить жизнь в безопасности» (Дион Кассий. LII. 27).
Деталь алтаря Гнея Домиция Агенобара. Лувр. Париж
В 42 г. до н. э. было 66 легионов, в которых служило примерно от 216 000 до 270 000 италийцев (или 25 % италийской молодежи). Сюда надо добавить от 48 до 60 тысяч провинциалов[4]. Перед битвой при мысе Акции в распоряжении Октавиана было около 28 легионов, а у Антония, вероятно, 23, не считая вспомогательных сил. После практически бескровного завоевания Египта в 30 г. до н. э. все эти огромные вооруженные силы оказались в руках Октавиана. Поэтому после победы над Марком Антонием важнейшей первоочередной проблемой, вставшей перед Октавианом, стала демобилизация тех огромных армий, которые участвовали в гражданских войнах. И если с ветеранами флота и вспомогательных войск можно было расплатиться предоставлением им римского гражданства, некоторых других льгот и привилегий, то для вознаграждения демобилизуемых легионеров требовались земли и деньги. Решение этой задачи облегчалось, во-первых, наличием уже отработанного механизма наделения ветеранов земельными наделами, а во-вторых, египетской добычей – сокровищами династии Птолемеев, которые были заботливо собраны Клеопатрой и полностью оказались в руках Октавиана.
Август произвел расселения ветеранов в 30 и 14 гг. до н. э. Необходимые земли приобретались за счет египетской добычи. Август потратил на эти цели 860 млн сестерциев, избежав той непопулярности, которая была связана с конфискацией земель в 41 г. (Деяния Божественного Августа. 16; Дион Кассий. LI. 4. 8). Всего в Италии было выведено 28 колоний, наделы в которых получили ветераны Августа. Эти поселения, помимо всего прочего, предназначались для того, чтобы служить опорой власти в моменты возможных политических кризисов и в дальнейшем быть источником пополнения легионов. Ветераны, сражавшиеся на стороне Антония, также получили земельные наделы, но позднее и только в провинциях (Испании, Азии, Сирии, Нарбонской Галлии, Ахайю и др.). Размер наделов, которые получали ветераны при Августе, точно не известен. Предполагают, что в среднем он составлял 50 югеров (14,7 га). Увольняемые в отставку позже (в 7, 6, 4, 3 и 2 гг. до н. э.) получали вознаграждение в денежной форме, на что было потрачено около 400 млн сестерциев (Деяния Божественного Августа. 16). Большинство ветеранов предпочитали именно такое вознаграждение, поскольку оно давало больше свободы в выборе места жительства. В своих «Деяниях» Август отмечает, что около 500 000 римских граждан были приведены к присяге на верность ему, и из них немногим более 300 000, отбывших срок на военной службе, он вывел в колонии или вернул в их города (Деяния Божественного Августа. 3). Из них около 120 000 были выведены в колонии в 30 и 29 гг. до н. э., а остальные 180 000 получили отставку и награду в виде земельного надела или денег в период с 29 г. до н. э. по 14 г. н. э. Прочие же либо не дожили до отставки, либо вышли в отставку уже при Тиберии.
Что касается структуры вооруженных сил, то здесь Августом были созданы на регулярной основе новые рода и виды войск: преторианская гвардия, формирования городского гарнизона Рима (городские когорты и когорты вигилов, предназначенные для тушения пожаров) и военно-морской флот. Были также упорядочены виды вспомогательных войск (auxilia).
Ядром вооруженных сил Империи остались, разумеется, легионы. Утвердившись у власти, Октавиан по стратегическим соображениям из более чем 50 легионов сохранил 28, отдав предпочтение тем боевым единицам, которые сражались в свое время под знаменами Цезаря. Номера этих соединений иногда дублируются, поскольку в период триумвирата они входили в состав армий и Антония, и Октавиана. В оставшихся легионах он уволил в отставку большинство солдат, которые служили в годы гражданских войн, удалив таким образом из армии то поколение, которое привыкло диктовать свои условия командирам. К тому же за годы междоусобных войн среди легионеров оказалось много провинциалов самого разного этнического происхождения и даже рабов. Из приблизительно 230 000 легионеров, оказавшихся в руках Октавиана, было уволено около трети