ряд ли удастся избежать встречи с ними. Его рубашка была уже насквозь мокрой, и ноги ужасно ныли. Он уже пробежал около километра. Сколько еще осталось до безопасности? Через определенное расстояние торчали по берегу залитые в бетон стволы древних пушек. Они служили местом швартовки для рыбацких суденышек, ищущих прибежище в лагуне во время штормов в Адриатическом море. Бонд подсчитал, сколько шагов между ними. А сколько таких чугунных тумб до первого домика деревушки? Скорее всего осталось еще с километр. Сможет ли он осилить это расстояние и оказаться быстрее тех, которые обходят его с фланга? Он уже задыхался. Теперь весь его костюм промок насквозь, брюки прилипали к ногам, мешая бежать. За ним шагах в трехстах бежал один из преследователей. Справа, то скрываясь, то появляясь среди песчаных дюн, приближались двое других, слева был десятиметровый каменистый обрыв, под которым плескались зеленые волны.
Бонд уже принял решение сбавить скорость, чтобы восстановить дыхание для прицельной стрельбы, как внезапно произошли одно за другим два события. Сначала в дымке перед собой он увидел группу ныряльщиков с подводными ружьями и гарпунами. Их было около полудюжины. Одни были в воде, другие загорали. Затем со стороны песчаных дюн раздался глухой рокот взрыва. Песок, осколки и то, что еще мгновение назад было одним из его преследователей, взлетели на воздух, и Бонд ощутил легкий толчок ударной волны. Он замедлил бег. Второй человек в дюнах встал как вкопанный, раскрыл рот и издал громкий вопль. Внезапно он повалился на землю, обхватив голову руками. Бонд уже видел подобное. Теперь тот не сдвинется с места пока за ним не придут и не унесут его. У Бонда на сердце полегчало, до рыбаков ему осталось метров двести. Они уже собирались в группу, глядя в его сторону. Бонд собрал воедино весь свой запас итальянских слов и в уме лихорадочно строил фразу: «Ми Инглис, предо дов иль карабинери?» — «Я англичанин. Пожалуйста, где здесь карабинеры?» Он оглянулся, Странно, но единственный оставшийся преследователь, наверняка увидевший рыбаков, судя по всему, не растерялся. Он все приближался и был уже метрах в ста от Бонда. В руке у него был пистолет. Внезапно рыбаки с гарпунами и подводными ружьями наизготовку преградили Бонду дорогу. В центре стоял толстый мужчина в узеньких красных плавках под нависающим животом. Зеленая маска для подводного плавания была задрана на затылок, ноги в ластах расставлены в стороны, руки уперты в бока. Ни дать, ни взять — мистер Жаба из детского мультфильма. Но эта смешная ассоциация погибла еще не родившись. Бонд перешел на шаг, его потная рука автоматически потянулась за пистолетом и резко вытащила его. Человек в центре сверкающих наконечниками гарпунов — Энрико Коломбо.
Он наблюдал, как Джеймс подходит. Когда между ними оставалось двадцать метров, Коломбо тихо сказал:
— Уберите вашу игрушку, мистер Бонд из Секретной службы. У нас мощные ружья. Их гарпуны выталкиваются из стволов под огромным давлением. Стойте на месте, если не хотите изобразить сюжет с работы Анреа Мантеньи «Святой Себастьян». — Он обратился на английском языке к человеку, стоящему справа от него: — На каком расстоянии находился тот албанец на прошлой неделе?
— Двадцать шагов, шеф. Гарпун прошил его насквозь. Но тот был толстым человеком… раза так в два толще, чем этот…
Бонд остановился. Один из забетонированных пушечных стволов оказался рядом. Он сел и опершись на колено, направил ствол пистолета прямо в центр большого живота Коломбо.
— Пять гарпунов в меня не остановят одну пулю в тебя, а, Коломбо?
Тот улыбнулся и кивнул. Человек, который бежал за Бондом, неслышно подкрался к нему сзади и ударил рукояткой «Люгера» в основание черепа.
Когда вы приходите в себя после удара по голове, вас начинает тошнить. Но даже в таком жалком состоянии Бонд почувствовал, что находится на корабле в открытом море и кто-то вытирает его лоб холодной мокрой салфеткой, шепча ободряюще на плохом английском с примесью итальянских слов:
— Есть окей, амиго. Все есть окей, друг. Спокойно…
Бонд, обессиленный, вновь откинулся на койку. Он лежал в маленькой, комфортабельной каюте, к уюту которой явно приложила руку женщина — утонченно подобранные цвета и занавески. Моряк в рваной одежде склонился над ним. Вероятно, это один из тех рыбаков… Он улыбнулся, когда Бонд открыл глаза:
— Чуть болит. Скоро будет один синяк. Теперь есть лучше. Девушки ничего не заметят.
В знак сострадания он похлопал себя по шее. Бонд слабо улыбнулся и кивнул. Боль от кивка заставила его сожмуриться. Когда он вновь открыл глаза, моряк соболезнующе покачал головой. Затем он поднес близко к лицу Бонда часы; они показывали семь. Маленьким пальцем моряк указал на цифру «9».
— Мангиаре кон Падроне — пообедаете с хозяином, си — да?
Бонд ответил «си». Моряк положил свою голову на сложенные ладошки и закрыл глаза: — Дормире — спать!
Бонд опять сказал «си», и моряк вышел из каюты, закрыв дверь, но не заперев ее. Бонд пытаясь подбадривать себя, встал с койки, подошел к умывальнику и умылся. Сверху на комоде аккуратно лежали все его вещи, кроме пистолета. Бонд разложил все по карманам, вновь сел на койку и, размышляя, закурил. Он подумал, что его взяли «прокатиться» в лучших гангстерских традициях, но, судя по поведению моряка, кажется, за врага его не считают. Но для чего они положили столько сил и жизнь своего человека, чтобы захватить его? Значит, тут что-то большее, чем просто намерение убить его. Возможно, столь мягкое отношение является попыткой заключить с ним соглашение? Что же это за сделка и какова будет цена отказа?
В девять вечера тот же матрос зашел за Бондом и, проведя его по небольшому проходу, привел в грязноватую кают-компанию. Посреди ее стояли стол и два стула. Рядом со столом — никелированный сервировочный столик, заставленный едой и выпивкой. Бонд попробовал открыть выходящую на палубу дверь, но она была задраена. Он открыл один из иллюминаторов и выглянул наружу. Еще не стемнело, и можно было разглядеть, что судно было примерно водоизмещением в 200 тонн и, возможно, раньше являлось крупным рыболовным сейнером. По звуку он определил, что на корабле один дизельный двигатель, значит, было и парусное оснащение. По шуму двигателя Бонд установил скорость — 6–7 узлов. На темном горизонте проступала едва заметная полоса желтого света. Не исключено, что они шли вдоль берега Адриатического моря. Ручка двери опустилась, и на ступеньках появился Коломбо. На нем была майка, хлопчатобумажные рабочие штаны и сандалии. Его глаза искрились плутовством и самодовольством. Он уселся на стул и указал Бонду на другой.
— Садись, мой друг. У нас достаточно еды, выпивки и тем для разговоров. Теперь мы перестаем вести себя как дети и будем взрослыми. Да? Что будешь пить — джин, виски, шампанское? А это лучшая колбаса во всей Болоньи. Оливки с моей усадьбы. Хлеб. Масло. «Провелоне» — вяленый сыр и свежий инжир. Крестьянская пища, но чудесная. Давай налегай. После всей этой беготни ты, наверное, проголодался?
Его смех был заразителен. Бонд налил себе большой стакан виски с содовой и сел.
— Зачем вы себя так утруждали? Мы могли познакомиться и без этого спектакля. А так вы столкнулись со множеством проблем. Я предупредил своего шефа, что подобное может случиться. То, как ваша девушка подцепила меня в ресторане — детские игры. Я сообщил, что иду в западню — посмотреть, для чего она расставлена. Если же я не выберусь из нее завтра к полудню, то на вашу голову как кирпич свалится Интерпол вместе с итальянской полицией.
Коломбо сделал озадаченный вид.
— Если вы были готовы залезть в капкан, почему тогда пытались убежать от моих людей? Я им приказал лишь привести вас на мой корабль, и все кончилось бы мирно. А теперь… я потерял хорошего парня, а вам чуть не проломили череп. Не понимаю…
— Что-то мне не понравился вид этих троих. Я узнаю убийц с первого взгляда и подумал, что вы можете наделать глупостей. Вам было бы достаточно просто использовать девушку. Мужчины были совершенно лишними.
Коломбо потряс головой.
— Лизл согласилась узнать кое-что о вас, но ничего больше. Она сейчас так же, как и вы, злится на меня. Жизнь — сложная штука. Мне бы хотелось быть другом для всех, а теперь я нажил двух врагов да за один день. Как некрасиво получилось!
Казалось, что он искренне огорчен. Коломбо отрезал большой ломоть колбасы, нетерпеливо содрал кожуру зубами и начал есть. Пока его рот был еще набит, он поднял бокал шампанского и запил им колбасу, качая головой.
— Вот всегда так. Когда я расстраиваюсь, мне нужно поесть. А еда, которую я ем, когда нервничаю, плохо переваривается. Вы сказали, что могли бы мирно встретиться и поговорить, что мне не нужно было все это затевать. — Он беспомощно развел руками. — Откуда же я мог это знать? Говоря это, вы перекладываете грех за кровь Марио на мою совесть. Но я же не велел ему срезать угол и бежать по минному полю! — Коломбо ударил кулаком по столу. Теперь он зло кричал на Бонда. — Я не согласен, что это моя вина. Это твоя вина… только твоя. Ты согласился убить меня. Кто же будет готовить дружескую встречу для своего убийцы! А?.. Ну, объясни на милость!
Коломбо отломил большой кусок хлеба и запихнул в рот. Его глаза были полны ярости.
— Что вы имеете в виду? Какого черта?
Коломбо бросил на стол остатки хлеба и вскочил, уставившись на Бонда. Не отрывая от него взгляда, он подошел к шкафу, нащупал ручку верхнего ящика, открыл его и вынул магнитофон. Коломбо поставил магнитофон на стол, сел и нажал кнопку.
Когда Бонд услышал запись, он поднял свой стакан и заглянул в него. Глухой голос говорил: — «…Точно. Теперь, перед тем как я даю информацию, как хороший коммерсанто, мы расставляем точки над i, да?.. Десять тысяч американо доллары… не говорить, от кого получили информацию. Даже если вас будут бить… во главе этой структуры стоит очень плохой человек… он должен быть диструтто — убит». Бонд ждал, когда раздастся его голос и на фоне ресторанного гула образовалась большая пауза, пока он обдумывал последнее условие. Что же именно он тогда сказал? Наконец его собственный голос, выходящий из динамика, ответил ему: «Этого я вам не обещаю. Вы должны это понимать. Но если этот человек попытается убить меня… я убью его».