покупала одежду в Гонконге, каталась на лыжах в швейцарских горах. Жизнь прекрасна, и она намерена сделать ее еще лучше.
На сиденье «4D» расположился дипломат. В годы правления Буша он был послом во Франции, но с тех пор занимал более скромные посты. Он недавно женился на уроженке Чикаго, чье богатое приданое значительно поправило его дела. Теперь он надеялся вскоре снова стать послом, и не в какой-нибудь захолустной стране, которую и на карте-то не сразу отыщешь.
На одном из дешевых мест сидел Чарльз Лански и вытирал пот со лба, стараясь не думать о взлете. Он хорошо переносил полеты, когда самолет был уже в воздухе на большой высоте, а во время взлетов и посадок его тошнило от страха. После небольшой остановки в Лондоне ему предстояло лететь во Франкфурт, что означает два взлета и две посадки. На такое испытание его вынудила только неотложная встреча.
Студенты колледжа летели по туристской путевке, чтобы посетить Англию, Шотландию и Ирландию. У каждого из них был за спиной неизменный рюкзак со всем необходимым: бутылка воды «Эвиан», CD-плейер и коллекция модных компакт-дисков, набор косметики (если это студентка) или портативная компьютерная игра (для студента) да немного одежды. Загорелые, спортивные, они были похожи друг на друга, словно зубы Тедди Рузвельта, но по молодости каждый из них считал себя единственным и неповторимым.
Деловые люди и просто туристы толпились в проходе, занимая места. Одна молодая дама взволнованно прижимала к себе огромную сумку, пока стюардесса не предложила убрать ее в багажный отсек. Дама отрицательно затрясла головой и умудрилась запихать сумку под впереди стоящее сиденье, и теперь ей некуда было девать ноги. Дама была полновата и ужасно вспотела во время этой процедуры, несмотря на вентиляцию.
Наконец гигантский «Л — 1011» медленно покатился по дороге, чтобы занять свое место на взлетной полосе. Впереди него в очереди стояли еще семнадцать самолетов. Один из пилотов объявил по внутреннему радио ориентировочное время взлета. Большинство пассажиров первого класса уже сбросили обувь и надели черные носки, которые компания «Дельта» раздавала пассажирам первого класса вместе с другими предметами первой необходимости в фирменной сумочке. Пассажиры листали газеты и журналы, читали книги, многие уже храпели.
Подошла очередь и рейса 183. Огромные двигатели взревели, и самолет стал набирать скорость и понесся по взлетной полосе все быстрее и быстрее, пока наконец не оторвался от земли. Послышалось металлическое громыхание: шасси убирались в «брюхо» самолета. «Л — 1011» взмыл в голубое небо, уверенно набирая высоту и выходя на курс, который лежит вдоль восточного побережья, а потом в районе Нью-Йорка повернет на восток над Атлантикой.
Тридцать три минуты спустя, пролетая над горами к западу от Северной Каролины, самолет рейса 183 взорвался, превратившись в огненный шар. Осколки фюзеляжа описали в небе дугу и с огромной высоты рухнули на землю.
Глава 4
Вашингтон, округ Колумбия
Двое мужчин расположились за столом девятнадцатого века из орехового дерева с матовым блеском, столешница которого была инкрустирована розовым итальянским мрамором. На столе красовалась шахматная доска с фигурками ручной работы. Библиотека, в которой они сидели, была уютной и слегка обветшалой, но вовсе не потому, что Франклин Виней не имел средств на ремонт: просто ему все нравилось так, как есть. Миссис Виней заново отделала эту комнату за год до смерти, и теперь он находил успокоение и комфорт среди вещей, которые она для него выбрала.
А шахматы она купила на барахолке в Нью-Гемпшире. Доди обожала распродажи и барахолки. Она любила жизнь и умела радоваться даже мелочам. Умерла она десять лет назад, и с тех пор не проходило дня, чтобы Фрэнк не вспоминал ее, порой с грустью, а чаще с улыбкой, потому что это были добрые, приятные воспоминания. Как обычно, они с Джоном кинули монетку, чтобы выяснить, кому играть белыми. На этот раз начинать выпало Фрэнку, и он ринулся в атаку, выставив королевскую пешку на две клетки вперед. Порой он отдавал предпочтение традиционному ходу, поскольку в некоторых случаях он может дать неожиданный эффект.
Фрэнк знал, что играет в шахматы довольно прилично. И тем не менее ему было нелегко обыграть Джона. Этот молодой человек обладал логикой компьютера, терпением Иова, а когда надо, мог быть агрессивен, как Джордж Паттон. Поэтому и за шахматной доской, и в своей работе он слыл опасным противником.
Кайзер, огромная немецкая овчарка, удобно вытянулся у их ног, тихонько повизгивая во сне, словно щенок, которому приснилась охота за добычей. Спокойствие Кайзера внушало доверие.
Дом проверялся на наличие подслушивающих устройств сегодняшним утром и вечером, когда Фрэнк вернулся с работы. Электронные шумы делали их разговор недоступным для параболического микрофона, в случае если кто-либо будет использовать подобный метод прослушивания. Система безопасности в доме Фрэнка представляла собой произведение искусства, на дверях прочные засовы, на окнах — железные решетки.
Снаружи дом выглядел как обычный коттедж, принадлежащий человеку со средним достатком, а на самом деле это была настоящая крепость. И все же оба понимали, что в любую, даже в самую неприступную крепость можно проникнуть. Оружие Фрэнка находилось в ящике стола, а пистолет Джона был заткнут сзади за пояс. Должность Фрэнка — заместитель директора отдела ЦРУ по особо важным операциям — придавала ему особую ценность в глазах шпионской братии, и поэтому лишь немногим был известен его адрес. Его имя не фигурировало ни в одном справочнике. Все телефонные звонки на его личный номер или от него проходили через несколько станций, благодаря чему их практически невозможно было отследить.
Итак, мысленно подытожил Фрэнк, из всего вышеперечисленного следует, что если правительству враждебного государства представится возможность схватить его или Джона Медину, то его, Фрэнка, наверняка оставят в покое.
Джон задумчиво смотрел на шахматную доску, рассеянно поглаживая ладью и обдумывая следующий ход. Наконец, приняв решение, он сделал ход слоном.
— Как поживают мои друзья в Новом Орлеане? Фрэнка его вопрос не удивил. Они с Джоном могли не видеться месяцы и даже годы, но всегда при встрече Джон спрашивал его об одном и том же.
— Хорошо поживают. В прошлом месяце у них родился ребенок, мальчик. А детектив Честейн больше не работает в полиции Нового Орлеана и вообще не ведет расследования.
— А Карен?
— Работает в травматологическом отделении. То есть работала там, пока не родился ребенок. Сейчас она временно уволилась, по крайней мере на год, а может, и больше.
— Уверен, ей не составит труда вернуться к работе, когда все уладится, — мягко заметил Джон, однако Фрэнк, который хорошо его знал, сразу уловил в его тоне просьбу, почти требование. Хотя формально он являлся начальником Джона, тот держал себя весьма независимо.
— Я тоже в этом уверен, — ответил Фрэнк, и эта фраза прозвучала как обещание.
Пару лет назад отец Карен и отец Джона были убиты в результате закулисных интриг: требовалось скрыть от общественности, что сенатор Стефен Лейк нанял убийц, чтобы расквитаться с собственным братом во Вьетнаме. Распутывая это дело, Джон проникся симпатией к отважной Карен и ее несгибаемому мужу. Оставаясь для них незримым благодетелем, он не раз помогал им избежать трудностей.
— А миссис Бердок?
И этот вопрос легко было предугадать.
— У Ниемы все хорошо. Она разработала новый прибор для ведения наблюдения, который практически невозможно обнаружить.
Специалисты из Агентства национальной безопасности пригласили ее участвовать в ряде проектов.
Джона это заинтересовало.
— Скрытое подслушивающее устройство? А когда его можно получить?
— Скоро. Этот прибор подсоединяется к сети, но не вызывает скачков напряжения. Электронные детекторы не способны его засечь.
— Как ей это удалось? — Джон передвинул пешку еще на одну клетку вперед.
Фрэнк нахмурился, задумчиво глядя на доску. На первый взгляд незначительный ход полностью изменил соотношение сил.
— Ее метод основан на модуляции частоты. Ну и задал ты мне работку!..
Джон рассмеялся. Он был удивительно дружелюбным и открытым человеком в те редкие минуты, когда находился в обществе людей, которым безоговорочно доверял. Настоящих друзей у него было не много, но они всегда могли на него положиться. Ему приходилось постоянно скрываться, подвергаться опасности, менять имена, внешность, место жительства. Это научило его ценить то, что представлялось ему реальным и незыблемым.
— Она снова вышла замуж?
— Ниема? Нет. — Фрэнка беспокоила позиция вражеской пешки, и он продолжал задумчиво хмуриться, рассеянно отвечая на вопросы. — У нее никого нет — так, иногда встречается то с одним, то с другим.
— Но ведь прошло уже пять лет.
Что-то в тоне Джона насторожило Фрэнка. Он вскинул голову и увидел, что его приятель слегка нахмурился, как будто ему не понравилось то, что Ниема Бердок до сих пор не замужем.
— Она счастлива?
— Счастлива? — Фрэнк откинулся на спинку стула, забыв про игру. Вопрос Джона застал его врасплох. — У нее ни минутки свободной. Она любит свою работу, ей хорошо платят, у нее прелестный домик, а недавно появилась и новая машина. Обо всем этом я позаботился, а ее чувства мне неподвластны.
Джон для многих был незримым ангелом-хранителем, но Ниему Бердок он особенно опекал. С тех пор как он вывез ее из Ирана после гибели мужа, он принимал самое деятельное участие в ее судьбе.
И тут Фрэнку Винею все стало ясно — догадка молнией сверкнула в его мозгу.
— Ты сам хочешь на ней жениться. — Он редко вот так, сгоряча, выпаливал правду, однако в данном случае нисколько не сомневался, что попал в точку. Ему стало даже немного неловко, что он так глубоко заглянул в чужую душу.
Джон вскинул на него глаза и забавно пошевелил бровями.
— Конечно, — промолвил он, как будто речь шла именно об этом. — Хотеть можно сколько угодно.