эта „Гвардейская бригада РОА“, так же как и бригада Гиля, является детищем и иждивенцем таинственного „Цеппелина“», и что «никакого действительного формирования бригады из имеющегося в наличии батальона — не произойдет»[549].
Еще в Берлине Иванов и Жиленков предоставили эсэсовским разведчикам новое штатное расписание соединения. Предусматривалось формирование двух полков — особого назначения и стрелкового (на должности командиров полков планировалось назначить бывших офицеров РННА, А. М. Бочарова и И. М. Грачева). Бригаду предполагалось использовать для диверсионной деятельности в тылу Красной армии и для ведения фронтовой разведки.
Кромиади пишет, что «группа выехала из Берлина за три недели до Пасхи и прибыла в Варшаву, откуда ее направили в Глубокое (Белоруссия), где находилась Бригада. Однако она стояла в Лужках, в двадцати километрах от Глубокого, но и в Лужках мы застали только хозяйственную часть бригады и чинов СД, находившихся при Гиле, а строевые части ушли на операцию. Каково же было наше удивление, когда офицеры СД при Гиле выступили против распоряжения своего берлинского начальства. Они и мысли не допускали, чтобы отнять бригаду у „Володи“, как они называли Гиля, и передать ее нам. К нам они отнеслись холодно, чтобы не сказать больше»[550].
В итоге благодаря поддержке и ходатайству местных органов СД перед вышестоящим командованием в Берлине Гилю удалось (хотя, очевидно, не без труда) остаться на прежней должности. При этом эсэсовцы обязали его выделить из состава вверенного ему полка несколько подразделений для передачи под командование прибывшим из Берлина коллаборационистам. Речь шла об Особом русском отряде СС из Бреслау, учебном батальоне и пропагандистском отделе (всего — от 300 до 500 человек)[551].
Г. Ламсдорф во время парада в Пскове
В середине мая сформированный на основе этих подразделений батальон перебросили в деревню Крыжево, а затем — в поселок Стремутка (15 км от Пскова), где с конца 1941 г. располагался разведывательно-диверсионный пункт «Цеппелина». Часть, куда влились еще несколько пополнений добровольцев, подчинили местным органам СД. Сводная рота батальона участвовала в параде псковского гарнизона вермахта 22 июня 1943 г. Подразделение маршировало со знаками и эмблемами РОА. Из-за этого бывших бойцов «Дружины» почему-то часто относят к формированиям генерала Власова, хотя шевроны, кокарды, петлицы и погоны РОА к тому моменту носили многие восточные части, не имеющие никакого отношения к несуществующей на тот момент власовской армии[552].
Член НТС Р. В. Полчанинов, который в тот момент находился в Пскове, в своих мемуарах пишет, что после парада 22 июня «советские агенты во главе с одним из автоматчиков, который на параде был ассистентом у знаменосца, устроили бунт… Были убитые с обеих сторон, но восстание не удалось, так как большинство власовцев оказалось идейными врагами большевизма»[553].
Следует добавить, что в мае 1943 г. главная команда «Цеппелина» «Россия — Центр» переехала из Глубокого под Псков — в уже упомянутые поселок Стремутка и в деревню Крыжево. В августе 1943 г. команду переименовали в главную команду СС «Россия — Север» (SS-Hauptkommando Russland — Nord Unternehmen Zeppelin), во главе нее был поставлен новый начальник — штурмбанфюрер СС Отто Краус[554].
Самутин пишет: «Я стал замечать, что все большую и большую роль в делах бригады начинают играть немцы, говорящие по-русски, из немецкой шпионской школы, размещавшейся в барачном городке на южной окраине Пскова на берегу р. Великой. Вскоре… один из этих немцев утонул в Великой, катаясь пьяным на лодке. Оставшиеся двое, майор Краус и капитан Хорват, с удвоенной энергией начали вмешиваться во внутреннюю жизнь бригады, чуть ли не ежедневно приезжая в часть. Они в придирчивом тоне вели разговоры с Ламсдорфом, презрительно третировали нас, бывших советских офицеров…»[555]
Шеврон Ламсдорфа. Снимок предоставлен М. Ю. Блиновым
Дальнейшая судьба так называемого 1-го Гвардейского батальона (бригады) РОА (по немецким документам, 1-я ударная бригада — 1. Sturmbrigade) показательна. Его личный состав использовался в составе особых команд СД по борьбе с партизанами (например, в 113-й охотничьей команде — Jagdkommando 113), забрасывались в тыл Красной армии. Когда «Дружина» перешла на сторону советских партизан, СД сочло нецелесообразным создание диверсионной бригады. В августе 1943 г. весь старший командный состав батальона из числа бывших «осинторфовцев» был отозван в Берлин (в России временно остался только Г. П. Ламсдорф)[556].
Командир Первой русской национальной бригады СС «Дружина» В. Гиль-Родионов. Довоенный снимок
В ноябре 1943 г. 150 человек перебежали на сторону ленинградских партизан. В итоге батальон (в тот момент им командовал еще один бывший «осинторфовец» — майор Р. Ф. Риль) разоружили и расформировали. Остатки части передали в состав русской авиационной группы в Восточной Пруссии, потом они влились в ряды Военно-воздушных сил КОНР[557].
Бывшие военнослужащие РННА во Франции
Как уже отмечалось, часть личного состава РННА была переброшена во Францию. Здесь подразделения 700-го полкового штаба несли службу на побережье Атлантики. В частности, 633-й, 634-й и 636-й батальоны выполняли охранные функции на Бретонском полуострове (в районе городов Брест и Лориан), 635-й — в Нижней Нормандии (между городами Шербур и Сен-Ло)[558]. В феврале 1944 г. германское командование преобразовало 700-й полковой штаб в штаб 752-го восточного полка. Некоторые подразделения, входившие в состав части Коретти, в апреле 1944 г. получили новые номера и были закреплены за немецкими соединениями. Например, 633-й батальон, поначалу перенумерованный в IV-й, стал 852-м батальоном 343-й пехотной дивизии, а 634-й, ранее получивший номер III, в последующем поступил в оперативное подчинение 265-й пехотной дивизии в качестве 895-го батальона[559].
Русские охранные подразделения были вооружены не самым лучшим образом, поэтому, когда 6 июня 1944 г. началась стратегическая операция союзников «Оверлорд» (Overlord), в рядах добровольцев, вступивших в боевые действия, отмечались большие потери. Вместе с тем, немецкое командование не преминуло отметить доблесть и выдержку подчиненных Коретти, которые дрались с упорством обреченных. Так, в сводке ОКВ за этот период сообщалось, что 439-й, 441-й, 635-й и 642-й батальоны, находившиеся в регионе Нижняя Нормандия, «сражались с необыкновенной храбростью, несмотря на свое плохое снаряжение»[560].
Особенно следует сказать об ожесточенном сопротивлении личного состава 634-го (895-го) и 636-го батальонов, участвовавших в обороне крепости-гавани Лориан. Как известно, здесь собрались остатки добровольческих подразделений, потерявших в боях с союзниками весьма значительное количество солдат и офицеров. Действиями русских военнослужащих руководил подполковник А. М. Бочаров, проявивший в ходе осады незаурядные командирские качества, хладнокровие и смелость. Интересно, что 14 ноября 1944 г. на первом заседании Комитета освобождения народов России (проходило в Праге) в торжественной обстановке была зачитана радиограмма с поздравлениями от одного из русских батальонов, блокированных американскими войсками в Лориане[561].
Однако, несмотря на сопротивление, подразделения добровольцев в основном были разгромлены. К примеру, 633-й батальон, окруженный вместе с немецкими частями в Бресте, капитулировал в августе 1944 г. 635-й батальон, воевавший в Нормандии, был фактически уничтожен и в октябре того же года расформирован[562].
В мемуарах К. Г. Кромиади (который и в ходе войны, и уже в послевоенные годы отслеживал судьбу бывших солдат РННА) встречается утверждение, что в 1945 г., во время стихийного отступления вермахта, полковник Юлиус Коретти якобы бросил свой полк на произвол судьбы, в результате чего командование русскими батальонами принял подполковник А. М. Бочаров, который и довел остатки личного состава до Лориана[563]. Но, во-первых, отступление немецких войск из Франции происходило в 1944 г. и, во-вторых, факт бегства Коретти ни в каких других источниках не зафиксирован.
Генерал А. Власов беседует с военнослужащими своего штаба. Слева — К. Кромиади
Мы полагаем, что вопрос, касающийся поведения полковника Коретти, требует дальнейшего изучения и обсуждения, поскольку в ходе боев вполне могло случиться, что между полковым штабом и подразделениями могла быть утеряна связь. И наконец, исходя из немецких данных, полковник Коретти формально оставался командующим русскими батальонами до 20 октября 1944 г., после чего он был переведен в резерв ОКХ, произведен в звание генерал-майора, которое, на наш взгляд, было бы проблематично получить, если бы открылись факты его трусости.
Говоря о судьбах тех бывших бойцов РННА, которые оказались на Западном фронте, нельзя не процитировать показательный документ, а именно письмо от жен военнослужащих восточных батальонов (бывших солдат и офицеров РННА), направленное на имя Г. Н. Жиленкова:
«