«Теперь лежи себе, сэр Гай,
Обиды не тая.
За те удары, что нанес,
Плачу подарком я».
Снял Робин свой зеленый плащ,
Накрыл им мертвеца,
А шкуру сам надел — под ней
Не разглядеть лица.
«Твой лук, и стрелы, и рожок
Я заберу с собой
И с ними поспешу в Барнсдейл
Укромною тропой».
Он Гаев рог поднес к губам
И громко затрубил;
Шериф, стоявший за холмом,
Тотчас проговорил:
«Эгей, послушайте, друзья,
Никак, сэр Гай трубит!
Он нам несет благую весть,
Что Робин Гуд убит.
Я узнаю его рожок,
Гай будет здесь вот-вот!
Да-да! В своем наряде он
Уже сюда идет...
Мой добрый друг, что хочешь дам
Тебе я, видит Бог».
«Ты золото оставь себе, —
Сказал лесной стрелок. —
Коль я хозяина убил,
Дозволь убить слугу.
Вот всё, о чем я попросить
Тебя, шериф, могу». —
Знакомый голос услыхал
Под дубом Крошка Джон.
«Господь хозяина прислал,
Теперь-то я спасен».
Тут Робин к другу зашагал,
Чтоб развязать скорей,
Но следом поспешил шериф
Со свитою своей.
«Негоже вам стоять толпой, —
Стрелок сказал ему, —
Ведь перед тем, как казнь свершить,
Я исповедь приму».
Достал стрелок ирландский нож,
И все узлы рассек,
И отдал Джону Гаев лук,
Чтоб тот сражаться мог.
От крови черную стрелу
Взял из колчана Джон.
Шериф увидел, что ее
Уже нацелил он,
И, полон страха, в Ноттингем
Помчался со всех ног,
И те, кто с ним явились в лес,
Пустились наутек.
Ох, резво удирал шериф,
Но смерть быстрей была,
И прямо в сердце, как в мишень,
Ударила стрела.
СМЕРТЬ РОБИН ГУДА[59]
Однажды Робин Гуд и Джон,
Даун-э-даун-э-даун-э-даун
Шагали вдоль реки,
О прежних спорах речь вели
Отважные стрелки[60],
Хэй и т. д[61]
«Стрелять не в силах больше я,
Вдруг Робин говорит. —
К кузине надобно сходить,
Пусть кровь мне отворит.
Не стану я ни есть, ни пить,
Не будет мне житья,
Покуда кровь моя дурна, —
В Кирклейс поеду я!»
Промолвил Скарлет: «Дам тебе
Совет я неплохой:
Полсотни наших молодцов
Возьми туда с собой.
«Боишься — оставайся здесь
И не сули беду». —
«Хозяин, лучше не кричи,
А то совсем уйду». —
«Нет, братцы, никого в Кирклейс
С собою не возьму,
Пойдет лишь Джон, и я свой лук
Велю нести ему». —
«Нет, сам неси, а по пути
Побьемся об заклад». —
«Ну что ж, на пенсы пострелять
Я буду очень рад».
Друзья весь день разили цель,
Тягаясь меж собой,
И вот добрались до моста
Над черною водой.
Старуха плачет у ручья:
«Ох, сгинул Робин Гуд!» —
«Зачем горюешь ты о нем?
Взгляни-ка, вот он — тут!» —
«Нет, я его не одарю
Напутствием благим.
Ему сегодня пустят кровь —
Мы, женщины, скорбим». —
«Но аббатиса мне сестра,
Недальняя родня —
Не согласится ни за что
Она сгубить меня».
Путь продолжали целый день
Отважные стрелки,
Пока в обитель не пришли
На берегу реки.
И вот они, в Кирклейс придя,
Стучатся у ворот,
И аббатиса, взяв ключи,
Им отпирать идет.
Ей много золотых монет
Отсыпал Робин Гуд
И тратить щедро наказал:
Стрелки еще дадут.
«Поставь-ка миску на огонь
И засучи рукав».
Коль остерегся бы глупец,
То был бы, верно, прав.
Тут острый нож она взяла
Жестокою рукой,
И потекла из вены кровь
Багряною рекой.
Хотел он вылезти в окно,
Но даже встать не смог,
Сползти с кровати не сумел —
Так ослабел стрелок.
Тут вспомнил он про звонкий рог
И из последних сил,
С трудом прижав его к губам,
Протяжно затрубил.
Поодаль сидя под кустом,
Услышал друга Джон.
«Неужто смерть к нему близка,
Трубит так слабо он!»
В Кирклейс немедля поспешил
Он, не жалея ног,
И выбил там дверной засов,
И выломал замок.
«Что туг случилось?» — крикнул Джон,
Увидев друга вновь.
«Кузина и ее дружок
Мне выпустили кровь». —
«Надет на мне зеленый плащ,
А меч в руке готов
Лжецов-предателей казнить,
Карать твоих врагов».
Но прежде чем через окно
Успел уйти стрелок,
Явился Роджер и мечом
Ему поранил бок.
Однако дать врагу отпор,
Еще хватило сил —
И Робин голову ему
От тела отделил.
«Ты, Рыжий Роджер, здесь лежи,
Пусть псы тебя сожрут.
Я не умру, не помолясь, —
Промолвил Робин Гуд[65]. —
Эй, Джон, меня ты подбодри,
Настал последний час.
Пусть примет исповедь Господь,
Взирающий на нас».
А Джон сказал: «Ты лишь позволь,
Христом тебя молю, —
И я аббатство подожгу
И всё дотла спалю».
Ответил Робин: «Не пущу,
Бог не простит меня.
Вреда я вдовам не чинил
До нынешнего дня.
Девиц вовек не обижал
И не намерен впредь[66].
Дай лук скорее мне, и я
Пущу стрелу лететь.
Где упадет она в траву,
Там мне в могиле тлеть.
В ногах пусть будет мягкий мох
И дерн — под головой;
Да положи со мною лук
С певучей тетивой,
В могиле дно посыпь песком
И выстели травой[67].
Отмерь достаточно земли,
Не посчитав за труд.
Пусть знают люди: здесь лежит
Отважный Робин Гуд».
Стрелки всё сделали точь-в-точь,
Как наказал им он,
И у стены монастыря
Был Робин погребен.
РОБИН ГУД И ГОРШЕЧНИК[68]
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В июне свеж и зелен лес,
В тени звенит ручей,
И птицы весело поют
Среди густых ветвей.
Эй, удальцы и храбрецы,
Послушайте, друзья:
О лучшем в Англии стрелке
Поведаю вам я.
Тот йомен звался Робин Гуд,
Был ловок и удал,
Служил он Деве Пресвятой
И женщин почитал.
Стрелок с друзьями как-то раз
Гулял в лесной тени,
И вдруг горшечника с возком
Заметили они.
«Он часто ездит через лес,
Спесивец и нахал,
Ни разу пенни за проезд
Еще не отдавал!» —
«Мы с ним в Уэнтбридже[69] сошлись, —
Промолвил Крошка Джон, —
И там меня поколотил,
Признаться, крепко он!
Я сорок шиллингов отдам
На месте, сей же час,
Коль пошлину сумеет взять
С него один из вас».
Воскликнул Робин: «Я побьюсь
С тобою об заклад —
Его заставлю заплатить,
Хоть будь он дважды хват».
Вот, заключив пари, друзья
К горшечнику идут,
И чужаку велит стоять
Отважный Робин Гуд.
Он взял лошадку под уздцы
И молвил: «Ну-ка стой!» —
«Чего тебе?» — спросил его
Горшечник удалой.
«Три года через этот лес
Ты вольно проезжал
И пошлины ни разу мне
Не заплатил, нахал!» —
«Кто ты такой, чтоб я платил?
Ей-богу, не пойму». —
«Я Робин Гуд и твой должок
Сполна сейчас возьму». —
«Как и досель, ни пенса я
Тебе не заплачу.
Пусти-ка лошадь, а не то,
Клянусь, поколочу».
Взглянул горшечник-молодец
На вольного стрелка,
Мешок откинул и достал
Дубину из возка.
А Робин взял свой верный меч
И крепкий круглый щит.
«А ну, с дороги отойди!» —
Горшечник говорит.
Тогда сошлись они в бою —
И то был славный бой.
Смеялись зрители до слез
В густой тени лесной.
«Вот молодец», — сказали враз
Веселые стрелки.
Горшечник треснул удальца —
Свалился щит с руки.
Нагнулся Робин за щитом,
Но тут горшечник-плут
Его ударил по спине —
И рухнул Робин Гуд.
Стрелки вскочили, увидав,
Что их вожак сражен.
«Друзья, на выручку пора», —
Сказал Малютка Джон.
Они к хозяину бегом
Пустились сей же час,
И Джон у Робина спросил:
«Кто выиграл из нас?
Ответь, кто ставку потерял,
А кто тут стал богат?» —
«Будь там хоть сотня золотых,
Джон, забирай заклад!»
Горшечник молвил: «Неучтив
Ты, вольный Робин Гуд.
Зачем мешаешь беднякам,
Что через лес идут?» —
«Ей-богу, верно говоришь,
Ты йомен хоть куда.
Спокойно езди: здесь тебе
Не сделают вреда.
Друзьями будем мы с тобой,
И вот что я скажу:
Позволь, возьму я твой товар
И в Ноттингем схожу». —
«Ступай, — горшечник отвечал, —
Раз мы с тобой дружны.
Но с толком распродай горшки
И не снижай цены».
Промолвил Робин Гуд: «Пускай
Меня накажет Бог,
Коль я задешево продам
Хотя б один горшок».
Тут, поглядев на остальных,
Сказал Малютка Джон:
«Хозяин, в городе шериф,
И нас не любит он». —
«Эй, подбодритесь, удальцы,
Я еду торговать.
Мне Матерь Божья пособит
Вернуться к вам опять».
Отважный Робин в Ноттингем
Скорей возок погнал.
С друзьями новыми в лесу
Его горшечник ждал.
Стрелок без устали катил
По рощам, по холмам.
И о других его делах
Поведаю я вам.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Приехал Робин в Ноттингем,
А скоро ли — бог весть,
Поставил воз, распряг коня
И дал ему поесть,
А после начал зазывать:
«Горшки! Сюда, друзья!
Кто купит два, тому отдам
Бесплатно третий я!»
Он у шерифовых ворот
Товар расставил свой,
И живо женщины к нему
Все бросились гурьбой.
Пять пенсов стоили горшки —
Он отдавал за два.
Все говорили: «Так расход
Покроешь ты едва».
Товар распродал Робин Гуд,
Пустым оставив воз,
И напоследок пять горшков
Шерифу в дом понес.
Хозяйка, радости полна,
Благодарит его:
«Сэр, приезжайте вдругорядь —
У вас куплю всего!» —
«Мы вам, — воскликнул Робин Гуд, —
Всё лучшее пришлем».
Она промолвила: «Мерси,
Мой друг, зайдите в дом».
«Храни Господь вас, госпожа», —
Учтиво он сказал.
И вслед за нею Робин Гуд
Вошел в просторный зал.
Сидел в том зале средь гостей
За трапезой шериф,
Стрелок приветствовал его,
Колено преклонив.
«Смотрите, сэр, с каким добром
Горшечник к нам пришел».
Обмывши руки, Робин Гуд
С шерифом сел за стол[71].
Внесли и мясо, и вино,
Поднялся разговор.
Тут два шерифовых стрелка
Возобновили спор.
На сорок шиллингов они
Поспорили давно,
Посостязаться наконец
Меж ними решено.
Сидел с гостями за столом
В молчанье Робин Гуд
И думал так: «Я погляжу,
Что за умельцы тут».
Стреляли быстро молодцы,
Проворны, удалы,
Да только мазали они
Аж на длину стрелы.
Горшечник, поглядев на них,
С усмешкою сказал:
«Эх, мне бы лук, клянусь крестом,
Я всем бы показал!» —
«Пусть лук он выберет себе
И выступит вперед.
Горшечник этот — здоровяк;
Должно быть, он не врет».
Немедля луки принести
Шериф слуге велел.
И Робин лучший взял из них
И тетиву надел.
Ее до уха натянув,
Он поглядел вокруг
И молвил: «Это ли, друзья,
Ваш самый крепкий лук?»
Вот из колчана взял стрелу
Отважный Робин Гуд
И промахнулся в первый раз
Не больше, чем на фут.
Вновь зазвенела тетива,
И рот раскрыл шериф:
Стрела вонзилась в тонкий прут,
Насквозь его пробив.
Теперь шерифовы стрелки
Сгорают со стыда.
Шериф смеется и твердит:
«Ты мастер хоть куда!
Носить по праву можешь лук,
Пускай дивятся все вокруг». —
«Эх, свой бы лук — и сразу я
Попал бы в тонкий прут,
Ведь этот лук мне подарил
Отважный Робин Гуд!»
Шериф горшечника спросил:
«Так он тебе знаком?» —
«Да, силой мерился не раз
Я с ним в лесу густом!» —
«Взглянуть на Робина хочу —
Весь свет твердит о нем,
Клянусь Святым крестом!» —
«Прими совет мой, сэр шериф,
И поезжай со мной,
Мы Робин Гуда на заре
Найдем в тени лесной». —
«Тогда тебя прославлю я
И награжу притом!»
А тут и ужин подоспел,
И все вернулись в дом.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
С утра, как только рассвело,
Шериф кричит: «Вперед!»
И наш горшечник свой возок
Выводит из ворот.
Тепло с шерифовой женой
Простился Робин Гуд:
«Вот, леди, перстень золотой —
За ласку и приют».
И вот горшечник и шериф
Стоят в тени лесной,
Щебечут птицы на ветвях,
Укрытые листвой.
Промолвил Робин: «Кто не скуп,
Тому привольно тут.
Я дуну в рог — и выйдет к нам
Отважный Робин Гуд!»
И трижды звонко прозвучал
Сигнал в тиши лесов,
И пенье рога донеслось
До вольных молодцов.
«Трубит хозяин, — молвил Джон. —
Скорее все на зов!»
Они явились на призыв,
И Джон воскликнул вмиг:
«Хозяин, как твои дела?
Ответь, барыш велик?» —
«Сказать по правде, друг мой Джон,
Я рад как никогда:
С каким прибытком, погляди,
Вернулся я сюда». —
«Вот это весть, вот это гость!» —
Сказал со смехом Джон.
Шериф затрясся; чтоб удрать,
Сто фунтов дал бы он.
«Ох, если б твой раскрыть обман
Я в Ноттингеме смог,
Ты не вернулся бы вовек
В зеленый лес, стрелок!» —
«Я знаю, — молвил Робин Гуд, —
И я удаче рад,
Ведь ты оставишь нам коня
И дорогой наряд».
Шериф кричит: «Грабеж, грабеж!
Ты видишь, Боже мой?!» —
«Ты в лес приехал на коне —
Пешком иди домой,
Но я пошлю твоей жене
Подарок дорогой:
Кобылку белую — она
Быстрее ветерка.
Коль не жена бы, ты б узнал,
Как сталь моя крепка».
Шерифа Робин отпустил,
И тот побрел домой.
Кричит шерифова жена:
«Супруг любезный мой!
Что видел ты в лесной глуши,
И где же Робин Гуд?» —
«Он насмеялся надо мной,
Разбойник, чертов плут!
Я всё, что было у меня,
Отдал в лесу густом.
А он тебе кобылку шлет,
Со сбруею притом!»
Ох, посмеялась от души
Шерифова жена:
«Ты расплатился за горшки
Сполна, мой друг, сполна!
Но ты вернулся, и добра
Достаточно у нас».
О них довольно — поведу
О Робине рассказ.
«Горшечник, сколько б ты хотел
За все свои горшки?» —
«Два нобля[74], славный Робин Гуд,
А меньше — не с руки.
Мои прибытки, видит Бог,
И так невелики». —
«Я десять фунтов заплачу —
Сыпь золото в мешок,
И впредь тебе в моем лесу
Я буду рад, дружок».
Вот так случилось как-то раз
В густой лесной тени.
Прости стрелку грехи, Господь,
И нас от бед храни!