— Демонстрация сисек — это плюс тридцать минут к моей лояльности.
— Эй-эй, вот это хамство. В твоей лачуге это стоит полгода на полном пансионе. — Девушка произнесла это насмешливо. — В таком случае, секс — это ночевка?
— Я не знаю, смогу ли я воспользоваться такой платой.
— Что, у тебя проблемы с этим? Такой молодой и уже беспомощный?
— Нет, просто твой фингал, он отвлекает. Я не смогу не смотреть на него.
— Вот зараза. — Татьяна рефлекторно притронулась к синяку. — Ладно, я просто спросила. И не мечтай, Робинзон из-под моста, на легкую доступность такой Пятницы, как я. Скажи лучше, у тебя деньги на такси есть?
— Есть. — Сказал я простодушно, но иначе не мог.
— Дай тысячу, потом верну.
Что-то мне подсказывало, что заработанная своим горбом тысяча уйдет навсегда. Я полез в заначку, Таня отвернулась, понимая всю интимность процесса.
— Держи. — Я протянул ей тысячную купюру, пропахшую рыбой.
— Ой, а что она так воняет? — Татьяна скривила губы. — Где их хранили до этого?
— Деньги не пахнут. Вообще-то, стоит сказать спасибо.
— Спасибо.
— Это я рефрижераторы с селедкой разгружал.
— Может быть, у тебя еще и очки темные найдутся? Не хочу семафорить фингалом.
— Нет, очки мне без надобности. У меня и так под мостом вечные сумерки.
— Блин! — Татьяна посмотрела на меланхолично крутящийся барабан «Малютки». — Мои шмотки до вечера не высохнут. А ночью я что-то опасаюсь в таком наряде по дорогам шарахаться. Могут принять за «плечевую», или наркоманку, шкабающую на дозу.
— Ночуй у меня.
Татьяна осмотрела мое жилище, прикинув, каково это — переночевать под мостом. По виду, ее статус был гораздо выше этого уровня.
— Спасибо, но не могу. Надо будет с ноутбука весточку родителям послать, что сумку с телефоном посеяла. А то волноваться начнут. О! А у тебя телефон есть?
— Ты спрашивала. Нет, мне некому звонить. — Признался я, и самому на душе стало горько.
— Бедняга. Придется голосовать, а так не хочется.
Стиральная машинка остановилась.
— Готово. — Сказал я. — Прополоскать можешь на улице, в душе.
Татьяна вынула свои вещи и ушла. Константин, до этого бегавший на улице, зашел в дом. В его глазах читался немой вопрос: «Надолго к нам этот ненужный человек?»
— Скоро уедет. — Успокоил я собаку.
Константин мне поверил, прошел и лег на привычное место. Прошло минут десять, Татьяна где-то застряла. Мне стало любопытно посмотреть, чем могло обычное полоскание задержать девушку. На пороге не оказалось моих шлепанцев. Из дверей я заметил, что девушки в душе нет, а на веревке висят ее кукольные вещи, особенно нижнее белье. Зато чуть в стороне зашевелились кусты. Спустя пару секунд показалась голова девушки.
— Постеснялась у тебя спросить про толчок. Меня комары тут чуть не сожрали, пауки еще паутины кругом наплели. Никакой цивилизации.
— Ты не в ту сторону пошла. Туалет у меня там, но комфорта в нем не намного больше.
— Спасибо, я сама справилась. Иногда в жизни нужно совершить что-то героическое.
— Например, показать попу комарам?
— Не то слово показать, а прямо дать попробовать на вкус. — Татьяна карабкалась вверх и протянула мне руку, чтобы я помог ей подняться.
Я вытянул ее по сыпучему гравию. Девушка встала рядом со мной, вывернулась, как дикое животное, и через плечо посмотрела на свои покусанные ягодицы. Она снова это сделала без тени стеснения.
— Похожа я теперь на божью коровку?
Я мог бы сделать вид, что интересуюсь ее попой исключительно в натуралистических целях, но я не мог. Мой взгляд наверняка был похож на взгляд молодого льва в брачный сезон. Вид крепких ягодиц, намеренно выставленных мне для провокации, разогнал кровь. Я быстро переключился на лиловый синяк и немного успокоился.
— Самую малость. — Честно сказал я.
Мы вернулись в дом. Константин ревниво посмотрел на девушку и лег у порога. Теперь я сел за стол пить чай, а Татьяна легла на мой матрац и уставилась в телевизор. Она скомкала подол майки и просунула его между ног, чтобы не выставлять напоказ свои прелести. Мне тоже было так спокойнее.
— А что с твоими родителями? — Неожиданно спросила она. — Ой, прости, наверное, не надо было спрашивать?
— Мать умерла, когда мне было пять лет, а отец после запил. Пока он жив, домой не вернусь.
— Блин, прости, я забыла, что ты не врешь. У тебя здесь нормально. — Таня перевела разговор на другую тему. — Для жизни все есть. Ноутбук с интернетом и вообще было бы шикарно.
— Это моя голубая мечта — накопить на игровой ноутбук. У меня даже список игр есть, которые я бы хотел пройти.
— Прикольно. А я только в сетях зависаю. Могу пасьянс разложить и все. Купишь ноут, обязательно найди меня, подружимся, общаться будем.
— Ладно. — Пообещал я.
— А вот интересно, твой комплекс, он распространяется на общение через интернет?
— А в чем разница-то? Комплекс стоит на выходе, контролируя не только то, что я говорю и пишу, но и мои поступки.
— А как выглядят правдивые поступки?
— Сообразно моим представлениям о справедливости.
— То есть ты сразу кидаешься в драку, защищать незаконно обиженного?
— Нет, я звоню в полицию. Ну и пару раз, когда не было людей с телефоном рядом, разнимал.
— Ясно с тобой всё. Ты — вселенская совесть. Росла она на весь мир, а досталась одному Толику.
— Так и есть, и это не смешно. Я чувствую ее, как тяжелый груз, как камень, перекрывший мне путь к счастливой жизни.
— Жуть. А что врачи говорят?
— Уникум, такого случая в книгах не описано. Меня в детстве чуть в Швейцарию не увезли на симпозиум психотерапевтов. Даже название моему комплексу придумали «Синдром Иисуса». Потом посчитали это кощунством и не стали вообще никак называть.
— А я бы назвала это синдромом Толика-правдоголика. — Татьяна засмеялась.
Мне тоже стало смешно. Я чуть не поперхнулся остывшим чаем, и это добавило нам повода для смеха. Константин поднял голову и удивленно посмотрел на нас.
Наша беседа постепенно перешла на отвлеченные, ничего не значащие темы. Я впервые в жизни разговаривал по душам с девушкой. Пусть это была не моя девушка, а Татьяну трудно было представить таковой, мне было чертовски приятно видеть ее искренний интерес к моей болтовне. Она смеялась открыто, по-настоящему, утирая слезы. Ее смешили те нелепые ситуации, в которые я попадал благодаря своей особенности.
— Если бы я была писателем, то обязательно написала бы о тебе книгу: «Смешные и грустные истории Толика в стране брехунов». Гонорар пополам.
— Спасибо. Ты первая девушка, которая решила их выслушать, а может быть, первая, которой я решился рассказать их.
— Да, девахи зациклены на других парнях. Я не исключение. Хочется всего и сразу. Красивый, умный, обеспеченный. Пристроить, так сказать, свою красоту к достойному человеку. Чтобы быть при нем красивым инкубатором, и ни в чем не нуждаться.
— Таких парней на всех не напасешься.
— Я тебе больше скажу… — Татьяна потрогала синяк, — у тех, что есть, очень высокие запросы и паскудный характер.
Татьяна посмотрела мимо меня в окно и вдруг подскочила.
— Ё-моё, а сколько уже времени?
— Десять почти.
— Твою мать! На дворе уже ночь.
Она выскочила в дверь. Через минуту вернулась одетая в свою одежду. Синяк и легкомысленный прикид еще больше делали ее похожей на проститутку.
— Толик? — Девушка сделал умоляющее лицо. — Я не могу в таком виде пойти на дорогу одна. Меня же сразу за шлюху примут. Проводи меня до дома, а?
Признаться, я привык к определенному графику. Обычно в десять вечера я ложился спать, чтобы встать в шесть утра полным сил и энергии. Все мои чувства, как у профессионального мима, были написаны на лице. Татьяне не составило труда правильно их понять.
— Толиииик, ну пожалуйста. Мои родители будут волноваться. Если ты меня не проводишь, я вообще могу до дома не добраться никогда. Не под каждым же мостом живут такие гостеприимные Робинзоны. Переночуешь у меня, а утром я вызову такси и оплачу тебе.
Отказаться с моей стороны было наглостью. Когда еще девушка сама пригласит меня к себе переночевать. Константин, словно понимая, о чем речь, смотрел на меня так же, как и Татьяна, ожидая моего решения. И оба ждали противоположные ответы.
— Хорошо, я провожу тебя. Но ночевать не буду. Вдруг твой Витюня явится, и начнутся совсем ненужные разборки?
— Так быстро не явится. Он тоже зол на меня. Ночуй без страха. Я ведь тоже должна проявить гостеприимство в ответ.
У меня не было больше аргументов против того, чтобы проводить девушку домой. Мы перешли под мостом через заросли на другую сторону. Константину я приказал сторожить наш дом. Видели бы вы его обиженную мордаху. Настоящее проявление собачьей ревности. Он не пошел бы за нами из принципа. Мы отошли от моста метров на триста, чтобы не «палить контору». Я переживал, что босая девушка с заметным фингалом отвадит водителей от желания подвезти.
— Тань, не смотри в сторону машин, пожалуйста. Ты их слепишь встречным. — Попросил я.
— Что? — Девушка сложила руки на груди. — Тогда тормози сам.
Она демонстративно отвернулась. Почти сразу остановился «Жигуль». Муж с женой возвращались с дачи.
— До города, подвезете? — Попросил я.
— Садитесь.
Мы сели назад. В салоне старых «Жигулей» пахло советским автопромом и клубникой. Водитель бросил взгляд в зеркало заднего вида и увидел синяк, прикрывающий глаз девушки.
— С природы едете? — Спросил он.
Я хотел уже открыть рот, чтобы рассказать, откуда мы едем, кто такие, и что нам надо. Татьяна сильно сжала мне руку и заговорила раньше меня.
— Да, на природе. Плохая компания попалась.
— Заметно. — Иронично произнес водитель.
Мне стоило больших усилий, чтобы не вступить в разговор. Если бы водитель спросил меня лично, то ничто на свете не удержало бы меня от потока правды. К счастью, больше он ничего не спрашивал. Нас высадили в двух кварталах от места, где снимала квартиру Татьяна. Мы поблагодарили их, и пошли по освещенной городской улице.