— Как? Ни одного флагштока? Ни единой крыши, колокольни, ни единой фабричной трубы?
— Ничего, кроме необозримого пространства.
В этот момент дверь помещения, в котором они находились, открылась, и на пороге появилась фигура человека.
Это был Робур.
— Почтенные воздухоплаватели, — проговорил он серьезным тоном, — теперь вы можете располагать свободой передвижения, куда вам угодно… да… в пределах Альбатроса.
— Свободны?! — вскричал дядюшка Прудэнт.
Дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс стремительно выбежали из своей тюрьмы.
И что же они увидели?
В тысяче двухстах — тысяче трехстах метрах внизу, под ними, расстилалась поверхность страны, которую они тщетно старались узнать…
ГЛАВА VI,которую было бы лучше, может быть, пропустить инженерам, механикам и ученым
Скоро ли наступит время, когда человек перестанет ползать по земле и начнет жить в тиши небесных высот?
На этот вопрос Камилла Фламмариона[24]ответить легко: это будет тогда, когда достижения механики позволят разрешить проблему авиации. Вот уже несколько лет, как практическое применение электричества сделало первые шаги на пути к разрешению этой задачи.
В 1783 году, несколько раньше, чем братья Монгольфье испытали свой первый воздушный шар, а физик Шарль — свой первый аэростат с водородом, многие предприимчивые умы мечтали о том, чтобы завоевать воздушную стихию при помощи механических машин. Таким образом, первые изобретатели не думали о воздушных судах, «более легких, чем воздух», потому что физика того времени не позволяла им мыслить в этом направлении. Разрешение своей задачи они искали в аппаратах, более тяжелых, чем воздух, и в летных машинах, сконструированных по образцу птиц, надеясь в них найти наилучшие способы для передвижения в воздухе.
Именно так поступил и безумец Икар, сын Дедала, прикрепив себе при помощи воска крылья, отвалившиеся при приближении его к солнцу.
Не упоминая о временах мифологических, не говоря об Архитасе Тарентском, идеи о летающих машинах мы находим в сочинениях Данте Перузского, Леонардо даВинчи и Гвидотти. Два с половиной столетия спустя число изобретателей таких машин начинает значительно увеличиваться. В 1742 году маркиз де-Бакевиль придумал новый вид крыльев, но во время испытания их, в Париже над Сеной он упал и сломал себе руку. В 1768 году Пауктон задумал проект летной машины с двумя винтами— подъемным и поступательным. В 1781 году Меер-вейн, архитектор принца Баденского, построил машину, двигающуюся, как ортоптер, и выступил позднее против управления аэростатами, тогда только что изобретенными.
В 1784 году Лонуа и Вьенвеню производили опыты с маленьким геликоптером. В 1808 году было сделано несколько пробных полетов автрийцем Жаком Дегеном. В 1810 году была напечатана брошюра Деньо, уроженца Нанта, в которой изложены принципы полетов на машинах, более тяжелых, чем воздух.
Далее, в период от 1811 до 1840 года отмечен ряд изысканий и изобретений Берблингера, Вигуаля, Сарти, Дюбоше и Каньяра де-Латур. В 1842 году англичанин Хенсон спроектировал и построил машину с крыльями, жестко закрепленными, с некоторым уклоном передней кромки вверх, причем для поступательного движения служили винты и паровой двигатель.
В 1845 году Коссю работал над машиной с подъемными винтами. В 1847 году Камилл Вер сконструировал небольшой геликоптер с подъемными винтами из перьев. В 1852 году Летюр придумал конструкцию управляемого парашюта, но испытание его стоило изобретателю жизни. В том же году Мишель Лу спроектировал скользящую машину (аэроплан), снабженную для тяги двумя крыльчатыми пропеллерами, а годом позднее Бельжик — другой аэроплан, с тянущими винтами. Вустэн Шардан работал над управляемым воздушным змеем, а Джордж Кэйлли выступил с проектами разных летных машин, приводимых в движение газовыми моторами.
В период с 1854 до 1863 года выступает на сцену Жозеф Плин, получивший много патентов на различные изобретенные им модели летных машин. Затем явились Бреан, Карлингфорт, Ле-Бри, ди-Тампль, Смисис Кронье и Брайт, придумавший подъемные винты с вращением их в разных направлениях. Наконец, в 1863 году благодаря стараниям Надара в Париже было основано общество под именем («Тяжелее, чем воздух». Там искусные изобретатели производили опыты над летными машинами, из которых некоторые уже были запатентованы: паровой геликоптер Понтон д’Амекура; летный корабль де-ла-Ланделя с системой многих подъемных винтов и с парашютами; «аэроскаф» де-Луврие; «механическая птица» де-Груфа, в аппарате которого машущие крылья двигались при помощи рычагов мускульной силой.
Толчок был дан: изобретатели изобретают, математики подсчитывают все, что должно содействовать наибольшей практичности воздушных сообщений. Буркар, ЛеБри, Кауфман, Смит, Стрингфелло, Приджэн, Данжар, Помэс и де-ла-Поз, Муа, Пено, Жобер, Гиро де-Вильнев, Ашенбах, Гарапон, Дюшэн, Дандюран, Паризэль, Дьёэд, Мэлкисфф, Форланини, Брэрей, Татэн, Дандрие, Эдисон — все они проектируют и сочиняют, изобретают, улучшают и испытывают летные машины разных типов — с подъемными винтами или с крыльями, либо машущими, либо скользящими. Эти машины были готовы начать функционировать в тот день, когда был бы придуман и построен каким-нибудь изобретателем двигатель большой мощности и исключительной легкости.
Да простят мне читатели эту номенклатуру, чересчур, может быть, длинную. Разве не нужно было указать все ступени лестницы, ведущей к достижению воздушных сообщений, на вершине которой появился Робур-завоеватель?
Без нащупываний и без опытов своих предшественников разве мог бы он построить такой совершенный летный корабль? Конечно, нет. И если он чувствовал презрение к тем, кто упрямо продолжал еще верить в возможность управлять воздушными шарами, то глубоко уважал всех сторонников летных машин, более тяжелых, чем воздух.
Англичане и американцы, итальянцы и австрийцы, французы — французы преимущественно — накопили в своих работах материалы, использованные Робуром, и привели его к изобретению, а затем к конструированию замечательного летного корабля — летающей машины Альбатрос.
— Голубь летает! — вскричал один из наиболее энергичных приверженцев авиации.
— Люди будут двигаться в воздухе так же, как попирают теперь землю! — откликнулся один из его наиболее горячих сторонников.
— Вслед за локомотивом аэромотив! — воскликнул самый шумный из них, трубивший во все трубы рекламы, чтобы разбудить Старый и Новый Свет.
Ничто не было установлено так прочно в теории и на опыте, как то, что воздух представляет собой вполне надежную точку опоры. Круглое полотнище диаметром в один метр в форме парашюта может не только замедлить спуск в воздухе, но и сделать этот спуск более равномерным. Вот что известно уже давно. Известно также, что при большой скорости перемещения в атмосфере подъемная сила, порождаемая сопротивлением воздуха, изменяется приблизительно обратно пропорционально квадрату этой скорости и, значит, может быть доведена до минимума.
Не менее было известно также, что чем больше вес животного, способного летать, тем пропорционально меньше площадь крыльев, необходимая для поддержки его в воздухе, хотя движение самих крыльев при этом делается более медленным. Летная машина должна быть сконструирована так, чтобы, использовав наилучшим образом естественные законы природы, суметь подражать птице, «этому превосходному образцу для воздушного передвижения», как выразился известный доктор Марей.
Доктор Марей предполагал, что маховые перья крыльев птицы слегка раздвигаются, в то время как самое крыло приподнимается, чтобы дать проход воздуху, — движение, которое очень трудно воспроизвести в искусственном механизме.
С другой стороны, нельзя сомневаться в том, что аэропланы дали некоторые хорошие результаты. Пропеллеры или винты надвигают на воздушные слои наклонную поверхность (крыло), в результате чего образуется подъемная сила. Опыты над малыми моделями показали, что полезная нагрузка, то есть та, которой можно располагать помимо веса самой машины, увеличивается пропорционально квадрату скорости. В этом есть большие преимущества, превосходящие то, что могут дать аэростаты с собственным поступательным движением.
Робур полагал, что самые простые летные машины должны быть вместе с тем и самыми лучшими. Винты — «святые» винты, как ему в насмешку кричали в Уэлдонском институте — удовлетворяли всем требованиям его летной машины. Одни из них поддерживали корабль в воздухе, давая подъемную силу, а другие тянули его, как на буксире, вполне обеспечивая хорошую скорость и безопасность.
Действительно, теоретически при помощи винта с достаточно малым шагом, но со значительной поверхностью лопастей, как это говорил Виктор Татэн, можно поднять бесконечно тяжелый груз, затратив минимальную силу.
Если ортоптер [25] летит с помощью машущих крыльев, создавая себе опору в воздухе в нормальном направлении, к поверхности земли, то геликоптер [26] поднимается, ударяя по воздуху лопастями своего винта накосо, как если бы он поднимался по наклонной плоскости. В действительности здесь винт играет роль крыла. Всякий винт вызывает движение неизбежно по направлению своей оси. Если ось вертикальная, то в результате получается движение тоже по вертикали. Если ось винта горизонтальная, то создается горизонтальная тяга.
Летный корабль инженера Робура представлял сочетание этих двух видов движения.
Вот точное описание корабля, который можно разделить на три главные части: корпус с палубой, подъемнотяговые устройства и машинное отделение.
Корпус представляет собой прочный остов в тридцать метров длиной и четыре метра шириной — настоящий корпус судна с носом в виде шпоры. Под плоской палубой в корпусе размещены машины, предназначенные для производства механической работы, боевые запасы, снаряжение, приборы и разного рода инструменты, а также главный склад всякого провианта, включая и сосуды с питьевой водой. Вокруг всей палубы тянутся перила из стоек, соединен