КалидасаРод Рагху(Рагхуванша)
Введение, перевод с санскрита и примечания В. Г. Эрмана
Санкт-Петербург 1996
Калидаса. Род Рагху (Рагхуванша). — Пер. с санскр., введ. и прим. В. Г. Эрмана. - СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1996. — 336 с. («Памятники культуры Востока»).
ISBN 5-85803-018-1
ББК Ш5(5Ид)03-60.5
КАЛИДАСА. ОЧЕРК ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
Чувство, чуждое священной обители, овладело мною», — говорит Шакунтала, героиня знаменитой драмы, в сцене первого акта, когда блистательный незнакомец предстает перед скромными девушками-отшельницами в саду уединенного лесного монастыря. Она произносит эти слова про себя, с робким удивлением, прислушиваясь к собственному сердцу и еще смутно догадываясь о природе охватившего ее волнения; но уже звучит в ее реплике тревожно-радостная нота, из которой рождается главная тема произведения — тема эта пронизывает все творчество великого поэта, автора бессмертной драмы. И поэзия Калидасы вступает в современную ей эпоху чудесной и неповторимой мелодией, выделяясь ясной гармонией и глубокой человечностью своего внутреннего содержания на фоне проникнутых духом аскетизма благочестивых легенд древней религиозной литературы Индии, ее величественных, но весьма громоздких, сложных и нередко противоречивых по содержанию памятников.
Это не значит, что творчество Калидасы представляет собой некое исключительное и чуждое явление в древнеиндийской литературе. Мир художественных образов и идей, который открывается нам в его поэзии, уходит корнями в индийскую почву. Имя Калидасы знаменует период высшего расцвета древней классической культуры, воплотившей в совершенных художественных формах духовные богатства, рожденные в древности творческим гением индийского народа. В начале классической эпохи, задолго до Калидасы, получают развитие новые для того времени жанры светской литературы. Создавая свои поэмы и драмы, он, несомненно, опирался на опыт предшествующих ему писателей; некоторые из них достигли в своем творчестве замечательных художественных свершений. И Калидаса, судя по всему, следует в своих произведениях выработанным до него и общепринятым литературным нормам, ничем не нарушая установившейся поэтической традиции.
И тем не менее в блестящей плеяде поэтов и драматургов «золотого века» древнеиндийской культуры фигура Калидасы возвышается над другими и занимает особое место. Среди писателей классической эпохи Калидаса, несомненно, выделяется размерами своего дарования; и поэзия его отмечена неподражаемым, только ей присущим звучанием, каждое произведение несет на себе печать его творческой индивидуальности. Не ломая освященных традицией канонов, Калидаса умеет найти новые и яркие краски для своих картин и образов, с удивительной изобретательностью использует в новых и неожиданных сочетаниях, в новых контекстах традиционные средства выразительности. Принимая как непреложные истины освященные религией воззрения своей эпохи на мироздание и на социальные и государственные институты, Калидаса тем не менее особенно глубоко и сильно выражает своим творчеством новый взгляд на мир и на человеческую личность, который отличает культуру классического периода от древнейших памятников литературы запечатлевших принципы господствовавшей в индийском рабовладельческом обществе идеологии.
Творчество Калидасы, по общему признанию, представляет собой вершину санскритской классической поэзии. Никто из предшественников его или последователей, чьи произведения дошли до наших дней, не достиг такой глубины проникновения в область сокровенных движений человеческой души и не сумел передать их самые тонкие проявления, трудноуловимые оттенки с такой точностью и изяществом поэтического выражения, никто не воспел так вдохновенно красоту природы родной страны и никто не отразил в своем творчестве так ярко и выразительно характерные черты индийского народного миросозерцания.
Знаменательно, что в новое время именно Калидасе суждено было первому из древнеиндийских писателей привлечь к себе внимание литературного мира Европы и что именно «Шакунтала», самое совершенное из его творений, явила западному читателю духовное богатство и своеобразие художественной культуры древней Индии (эта драма была одним из первых произведений санскритской литературы, переведенных на европейский язык непосредственно с оригинала в конце XVIII в.). Это соприкосновение с гением неведомой дотоле культуры открыло для европейской литературы новые горизонты, и таинственный Восток предстал для жителя Запада в новом свете. За пределами знакомого ареала античной и древнееврейской культурных традиций, там, где прежде рисовались взору экзотические земли, населенные варварами и дикарями, уже выступали очертания цивилизаций, богатством духовных ценностей не уступающих Древней Греции и Риму. Именно с этой поры литературы Индии, Китая, Ирана и других стран Азии вызывают особенный интерес исследователей, писателей, широкой читающей публики и становятся предметом пристального внимания и изучения в западных странах. Знакомство с ними обогащает арсенал европейской художественной культуры новыми образами, мотивами и сюжетами; духовное наследие народов Востока вливается, как общее достояние человечества, в сокровищницу мировой культуры[1].
В это общее культурное наследие входят и произведения Калидасы. И в наше время они не воспринимаются как мертвые памятники далекой и канувшей в вечность цивилизации, материал для текстологических и исторических штудий, интересный лишь узкому кругу исследователей. Они и поныне доставляют эстетическое наслаждение, поныне пленяют нас живой красотой своих образов, глубиной и искренностью поэтического чувства.
Но мы фактически ничего не знаем о создателе этих бессмертных творений. Личность крупнейшего поэта и драматурга древней Индии до сих пор остается для нас загадкой. Нам неизвестны ни годы его жизни, ни место его рождения, мы не знаем, кем он был и какое занимал положение в обществе, где провел детство и юность и где — годы творческой зрелости, что вдохновляло его на создание произведений, которым суждено было пережить века, имел ли он успех при жизни, был ли он богат или беден, кто принадлежал к его непосредственному окружению. На все эти вопросы мы, по-видимому, никогда не получим ответа. Древняя Индия не знала истории литературы в нашем понимании этого предмета, и биографический жанр в санскритской литературе не был развит во времена Калидасы. Не сохранилось никаких документов той эпохи, которые могли бы пролить свет на упомянутые вопросы, никаких свидетельств современников Калидасы или их ближайших потомков, ничего, что могло бы послужить материалом для достоверного жизнеописания. Только легенды, созданные народом и сохранившиеся в устной народной традиции, дошли до нас, но они не сообщают фактов реальной биографии поэта.
Можно было бы надеяться почерпнуть какие-то сведения о его жизни из его же произведений, сохранившихся до наших дней, но и они разочаровывают нас в этом отношении. В своих поэмах и пьесах Калидаса почти ничего не говорит о себе; во всем, что касается конкретных биографических данных, он оставляет нас на зыбкой почве догадок и предположений.
Голос великого поэта дошел до нас из глубины веков; нам известно его имя, о человеке же, который носил это имя, не сохранилось более никаких вестей. Он оставил нам только свои произведения. Фактов его биографии они не сообщают; но у нас нет иных источников и лишь по ним молено теперь получить какое-то представление о его личности, скрытой от нас непроницаемым туманом столетий, угадать черты его духовного облика.
Если мы ничего не знаем о фактах жизни Калидасы-человека, то творческая жизнь поэта открывается нам в его художественных образах, и современный читатель способен понять и оценить самобытность и остроту его художнического видения мира, его одухотворенное восприятие прекрасного, его страстное жизнелюбие и преклонение перед человеческой красотой. Личность писателя интересует нас прежде всего постольку, поскольку она проявляется в его творчестве и определяет характер его литературной деятельности, его художественный стиль. Известный современный индийский общественный деятель Ауробиндо Гхош в свое время говорил даже об этом отсутствии биографических данных как о «весьма счастливом обстоятельстве» для исследования и оценки произведений Калидасы; исторический материал, с его точки зрения, скорее мешает, чем помогает правильно понять творчество поэта[2]. Конечно, мы не можем присоединиться к такому мнению; обстоятельства жизни и условия окружения автора не могут не сказываться определенным образом на характере его литературной деятельности, и знание их обогащает наше понимание его художественного наследия. Но возможен и обратный путь: воссоздание по произведениям писателя - не биографических фактов (сами по себе они действительно не представляют принципиального интереса для исследователя литературы), но — внутреннего мира автора, его творческого портрета, его художественной индивидуальности. Эта задача, правда, значительно усложняется, когда речь идет о писателях древней эпохи или средневековья. Черты индивидуального стиля здесь гораздо менее ясно различимы, чем у авторов нового времени; и Калидаса, как упоминалось, следует без явных отклонений традиционным формам художественного выражения, традиционным образам и сюжетам. Печать его творческого гения, однако, достаточно ярко выделяет его произведения в общей массе санскритской литературы, и подлинность авторства Калидасы устанавливается относительно легко, хотя средневековая индийская традиция приписывает ему многие тексты, явно принадлежащие другим писателям.
Полное отсутствие достоверных биографических сведений, ненадежность указаний на авторство в древней санскритской литературе не исчерпывают, правда, тех трудностей, которые встают перед современным исследователем творчества Калидасы. Еще более усложняет его задачу общий недостаток датированных исторических документов, освещающих социальную и политическую жизнь Индии той эпохи. История древней Индии во многом остается для нас не обоснованной письменными источниками, не избавленной от существенных пробелов, и она насыщена легендами не только в области литературы; до сих пор не разрешены полностью многие проблемы, касающиеся социального и политического строя страны, ее государственных институтов, экономической жизни и т. д.