— Прости, батя, прости, — шептал он отцу, — если сможешь, прости.
Глава 6
«Лучше тысячу раз сказать “люблю” и “прости”, чем потом преклонять голову над каменной плитой и молить о прощении».
Александр Петрович медленно покачивался в своём любимом кресле, листая свежую газету и наслаждаясь вкусом сигареты с кофе.
«Жаль, что у меня не три руки, — размышлял он, — ведь каждый раз, когда я ставлю чашку на столик, чтобы перелистнуть страницу, нарушается идиллия досуга. Надо бы придумать какую-нибудь подставку для газеты. Я её потом запатентую и буду продавать в книжных магазинах. Уверен, спрос на неё будет колоссальный!»
Александр Петрович прикрыл глаза, пытаясь детально продумать бизнес-план. Видимо, всё складывалось как нельзя лучше, так как от довольной улыбки усы, как гармонь, разъехались в разные стороны. Поток его мыслей прервал телефонный звонок. На экране высветилось «Зайчик».
— Здравствуй, зайчик, — улыбаясь, сказал полковник.
— Закрой рот!
— Фу, как грубо! Я к тебе со всей душой!
— Я просил тебя не называть меня так! — Беляк негодовал. — Вот я возьму и придумаю тебе такую обидную кличку, что ты вообще перестанешь со мной общаться.
— Боюсь-боюсь, — Александр Петрович звонко рассмеялся, — ты грозишься уже лет пять! Неужели у тебя настолько туго с фантазией, что ты так ничего, кроме «усача», и не придумал?
Беляк что-то невнятно пробубнил в трубку.
— Что хотел? — уже серьёзным тоном спросил Виноградов. — В это время дня ты звонишь исключительно по делу.
— Помоги с расследованием, — жалобным голосом сказал друг.
— Это по поводу серии краж магнитол из машин?
— Да.
— Я же тебе сказал, что не буду заниматься такой ерундой. У тебя в управлении людей мало?
— Людей не мало, а вот мозгов у них как раз таки маловато!
— Я даже пальцем не пошевелю из-за такой фигни!
— Это не фигня! Это уже целая серия. Работают настолько профессионально, что нет ни одной улики! Сто краж по городу! Сто! Только вдумайся в это число!
— Вот и ищите! — полковник пытался параллельно читать газету.
— В общем, не поможешь?
— Нет. Послушай, ты же не Бонни и Клайда ищешь? Если тут орудуют, как ты говоришь, профессионалы, то почему они весь свой талант пустили на кражи магнитол? Пусть бы тогда хотя бы машины воровали, я не говорю уже о банковских кражах.
Беляк молчал.
— Вот видишь, ты согласен. Наверняка, это группа прыщавых подростков, которым просто везёт. А какие улики ты хочешь? Парни выбирают места без видеонаблюдения, тёмное время суток, а в кармане у них всегда при себе парочка перчаток. Вот и вся схема.
— Я тебе это припомню! Ладно, тогда второй вопрос: вечером идём в баню?
— Да, как обычно.
— Тогда до вечера! И подумай по поводу магнитол!
Полковник положил трубку. Прикрыв глаза, он вернулся мыслями к своему изобретению.
Из полудрёмы его вырвал вновь звонивший телефон. На этот раз на экране высветилось «Юля».
«Интересно, что ей понадобилось от меня? — подумал полковник. — Она меня даже с днём рождения не поздравляет».
— Привет, сестра, — с искренней радостью в голосе сказал он. — Как жизнь?
— Саша, родителей убили! — слова как гром среди ясного неба прозвучали из трубки.
Александр Петрович подскочил с места.
— Что значит убили? Кто? Зачем? Почему? — вопросов было так много, что он не успевал озвучивать их.
— Я не знаю. Я пришла, а они мертвы, кто-то их задушил.
Полковник не верил своим ушам. Иван Фёдорович и Тамара Ильинична были для него как родные. После смерти его родителей, Тамара Ильинична заменила полковнику мать. Племянник стал фактически родным сыном. Поэтому новость об их смерти подвергла полковника в шок.
— Убили… — повторил он. — Как вообще можно убить стариков? Ты ничего не перепутала?
— Нет. Здесь уже работает милиция. Ты должен немедленно приехать. Ты лучший сыщик, я знаю, ты разберёшься…
— Конечно, я уже выезжаю. А где Влад с семьёй?
— Они уехали вчера вечером.
— Он побыл только день? Ладно, сейчас не об этом речь. Я выезжаю. Думаю, через часа четыре буду у вас.
Полковник положил трубку. И сразу же набрал номер Беляка.
— Серёжа, дорогой, мне нужна твоя помощь. Ты можешь бросить все дела и поехать со мной?
— Что случилось?
— Убиты мои родные дядя и тётя.
— О господи! Конечно, я уже выезжаю. Буду у тебя через двадцать минут.
Александр Петрович решил пока не говорить ничего Алле Владимировне и Насте. Он просто сказал, что хочет проведать родных в Мозыре. Собрав за пять минут сумку, он вышел из квартиры.
Глава 7
«Есть грехи, которые даже милосердный Всевышний, наверное, простить не сможет».
«Фольксваген», рассекая родные просторы, мчался навстречу беде. За окном то и дело мелькали луга и поля, покрытые белоснежным покрывалом. Погода была сказочной. Как будто Дед Мороз своим волшебным посохом прикоснулся ко всему живому. Мир в белом цвете казался девственно-чистым.
Александр Петрович, так искренне любивший зиму, не замечал чудес природы за окном. Внимательно следя за дорогой, он старался ехать спокойно. Ему хотелось нажать на педаль газа, разогнаться до двухсот километров в час, чтобы быстрее добраться до родного дома, вбежать на тётину кухню и увидеть её стоящей у плиты. Живой и невредимой.
— Этого не может быть, — снова и снова повторял он, — Юля, наверное, ошиблась.
Беляк сочувственно смотрел на друга, докуривая одну сигарету за другой.
— Серый, ну скажи мне, разве можно убить стариков? Это то же самое, что убить ребёнка!
— Может, ради денег? Кража, — Беляк старался отвечать уверенно, чтобы направить мысли друга в нужное русло.
— Да кто позарится на их дом? Ты сейчас сам увидишь эту избушку. Нет. Здесь другое.
Полковник нервно следил за убегающей дорожной полосой.
— Можно обворовать дом, пока они спят, или просто отключить их на время. Но убивать! Зачем? Они оказали сопротивление? Бред! — он закурил. — Маньяк? Тоже ерунда. Тогда кто?
— Подожди. Мы уже почти на месте. Я предупредил начальника Мозырьского РОВД, что мы едем. Он пообещал дать нам полный карт-бланш по делу и оказать любую помощь.
— Спасибо, дружище, — полковник благодарно посмотрел на друга.
— Ты прав. Действительно, этот дом не объект для кражи, — Беляк вылез из машины и внимательно рассматривал ветхое сооружение, построенное, наверное, ещё в дореволюционное время. Бледно-жёлтая краска уже лет десять как была выжжена солнцем. Деревянная «шуба» облупилась и местами была залатана самодельными балками. Время надругалось и над кровлей дома: шифер, поросший мхом, не менялся уже больше тридцати лет. Контраст создавали лишь стеклопакеты, установленные во всём доме.
Александр Петрович как будто прочитал мысли друга:
— Это я заставил их поменять окна, — полковник положил подбородок на калитку и посмотрел на дом, — они были в плачевном состоянии. Сквозило, как на пустыре. Старики ещё сопротивлялись, не хотели тратить деньги. Всё, что зарабатывали, отдавали внукам и детям.
— А внуки и дети слепые? — Беляк показал рукой на дом. — Или вон тот залатанный кусок крыши не бросается в глаза?
— Резонный вопрос, — Виноградов выгружал сумки из машины. — Задай его им при допросе.
— И поверь, задам! — Беляк вопросительно посмотрел на товарища. — Допросе? Ты думаешь, здесь замешана родня?
— Я пока ничего не думаю. Но под подозрением все. Все без исключения.
Полковник подхватил сумки и уверенной походкой зашагал в сторону крыльца. Перед входной дверью он остановился и еле заметно перекрестился:
— С Богом, — прошептал он и открыл дверь.
В доме вовсю работали сотрудники милиции. Видно, звонок из столичного управления в местное РОВД сделал своё дело: количество правоохранителей было в разы больше, нежели их можно было бы наблюдать на обычном вызове. Эксперты тщательно изучали оконные рамы в надежде найти место проникновения преступника в дом. Но следов взлома не было. Аналогичная ситуация была и со входной дверью.
— Чисто, — сказал капитан, обращаясь к коллеге майору, — преступник не мог проникнуть ни через окно, ни через дверь.
— Остаётся два варианта: либо старики забыли закрыть дверь, либо у преступника был ключ.
— Второй вариант кажется мне более вероятным, — размышлял капитан.
— Почему?
— Дочка потерпевших сказала, что они были очень внимательны и всегда закрывали дверь, даже днём.
— Может, забыли. Ты только подумай, им было за восемьдесят! В таком возрасте можно забыть, как тебя зовут. Сегодня помню, завтра не помню. Мне тридцать три, а я уже забыл, что я ел на завтрак!
— С такой памятью ты в следующем году точно не пройдёшь медицинскую комиссию.
— Тьфу на тебя. Не каркай. Мне ещё служить и служить! — майор стряхнул пылинку с кителя.
Капитан ухмыльнулся и вышел из комнаты.
— Разрешите мне осмотреть трупы? — полковник обратился к сержанту, который как раз упаковывал тела.
— Конечно.
Полковник в последний раз взглянул на своих тётю и дядю. Таких родных и любимых. На их морщинистых, потрёпанных временем и тяжёлым трудом лицах, читалось спокойствие. Умирать им было не страшно. Скорее всего, они так и не поняли, что наступила смерть. Иван Фёдорович наверняка подумал, что провалился в глубокий сон, а Тамара Ильинична решила, что очередной кошмар одолел её сознание.
Александр Петрович почувствовал тёплую руку друга, упавшую на его плечо. Он постарался быстро собраться, отложив эмоции на потом и включив чуйку профессионала.
— Так, на шее следы удушения, — наклонившись к телу, сказал он, — скорее всего, они были задушены ремнём от брюк или каким-то резиновым жгутом. Смотри, Серый, следы не поверхностные, как от какого-нибудь платка или тряпки, а довольно-таки глубокие. Видишь, — он показал пальцем на область шеи, — остался явный след. Это точно было сделано не руками. От рук обычно остаются синяки или гемато