и высекают из шлемов целые снопы искр… Нет, не прекратится поединок, пока не признает себя виновным и побежденным либо франк, либо араб.
— Одумайся, Карл! — вскричал наконец эмир. — Проси пощады, пока еще жив! Знаю, кто убил моего сына и брата. Ты во всем виноват, король! Ты творишь зло в моей земле. Но если признаешь мою власть и станешь мне слугой, отдам тебе во владение всю Испанию!
— Невместно вести мне торг с язычником! — отвечал Карл. — Однако если примешь Христов закон, перейдешь в нашу веру, буду тебе другом, эмир!
— Ты скверный проповедник! — разъярился тот. — Не бывать такому вовеки!
Взмахнул Балиган Пресьозом и ударил короля клинком по золотому шлему, рассек Карлу волосы и сорвал с головы кожу в ладонь шириной. Пошатнулся Карл от страшного удара, чуть не упал на землю, но тут явился к нему небесный ангел и спросил его тихо:
— Что с тобой, король?
Услышал Карл слова ангела, забыл о смерти и страхе, вернулась к нему его мощь, и поразил он эмира булатным Жуайёзом — пробил изукрашенный шлем, раздробил арабу лоб, все лицо рассек до седой бороды, и упал эмир бездыханным на кровавую землю.
— Монжуа! — зычно вскричал император, и победным криком ответили повелителю его войска.
Эмир погиб. И меч стальной
Лежит в траве как неживой…
Но мы рассказ продолжим свой,
Аой!
ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ
Смерть Марсилия. — Главная добыча. — Прах героев. — По дороге к замку Эйи. — «Проклятый изменник!» — Смерть Альды. — «Никого, кроме нас с вами, граф!» — Чудо с башней. — Суд на Сильвестров день. — Пинабель и Эмери. — Казнь Ганелона. — Берта и Милон. — Прощальный глас Олифана.
тогда, увидев, что погиб их предводитель, бросились войска эмира наутек. Побежали в страхе огромные ботентротцы, побросали копья исполинские мальпризцы, смолкли от ужаса дикие гунны, а бородатые вальфрондцы, страшнее которых не сыщешь на белом свете, кто куда погнали своих скакунов, скрываясь в клубах пыли от преследования французов.
— Отомстите, бароны! — закричал Карл Великий. — Каждому врагу воздайте за каждого убитого нашего брата, за всех родных и друзей, чью смерть вы оплакали сегодня утром!
— Так и будет, король! — откликнулись его дружины и бросились вдогонку за сарацинами.
Ни страшный зной, ни едкая пыль не смогли остановить воодушевленных рыцарей. И погнали они язычников до самой Сарагосы. Царица Брамимонда взошла на башню и увидела оттуда, что бегут к Сарагосе оставшиеся войска эмира, а за ними по пятам гонятся отважные воины императора Карла.
— О государь! — бросилась она к Марсилию. — Мы погибли! Разбиты наши полки, пал эмир позорной смертью, нет нам спасения!
Повернулся Марсилий к стене, зарыдал в великой скорби и умер от горя.
И тогда вошел Карл в Сарагосу, и царица Брамимонда отдала ему ключи от города. Приказал император крестить всех оставшихся неверных, а кто сопротивлялся и поднимал на его дружинников копье или меч, был убит на месте. Сто тысяч мавров крестил Карл в Сарагосе и только для царицы Брамимонды сделал исключение: не хотел король крестить ее насильно, решил отвезти ее в Ахен, чтобы увидела она воочию грандиозные соборы, чтобы оценила благородство христианских рыцарей и добровольно приняла святую Христову веру.
И когда утром взошло над Испанией жаркое южное солнце, собрал император войско и, оставив в городе верных своих дружинников, отправился наконец домой, в милую Францию. Потянулись по горным дорогам бесчисленные обозы, нагруженные несметными сокровищами, а сам Карл вез главную добычу: красавицу царицу, и двадцать тысяч ее прислужниц, и казну нечестивца Марсилия.
Вскоре вступил он на родную землю, и перед ликующей ратью отперла свои ворота славная Нарбонна. Первым вышел к Карлу юный граф Эмери Нарбоннский — еще давали себя знать недавние раны, но граф был по-прежнему красив и статен. Вышла с ним графиня Эрменгарда с двумя маленькими сыновьями — Бернаром и Гильомом. Впервые за долгие дни просветлело лицо Карла при виде отважного графа и его счастливых домочадцев.
— Я рад вас видеть, Эмери! — воскликнул король. — Вы снова здоровы, и нет мне, граф, теперь никого ближе и дороже, чем вы. Сопроводите тела наших славных воинов, Роланда, Оливье и Турпена, в святой город Бле — пусть примет их мраморные гробы Сен-Роменская церковь, чтобы любой пилигрим из любого уголка нашей милой Франции мог прийти туда и поклониться праху великих героев!
И вновь распрощался граф Эмери с любимой женой Эрменгардой, поцеловал своих сыновей Бернара и Гильома и отправился вместе с императором на север. Добрались они до Гаронны, сели на суда и приплыли в город Бле, где с великими почестями попрощались с погибшими рыцарями. И когда над бренным прахом были прочитаны последние молитвы, Карл приказал графу Эмери скакать немедля в Ахен, не жалеть коня, отыскать предателя Ганелона и привести его во дворец на суд и расправу.
Предатель же Ганелон в окружении верных слуг уже давно был на пути к своему родовому замку Эйи, где хотел отпраздновать подлую победу над дерзким пасынком. Ганелон не спешил: он был уверен, что Карл теперь надолго задержится в Испании, и у него еще будет предостаточно времени, чтобы обдумать, как умно и хитро повести себя с королем.
Во время одной из ночевок, после обильного пира, заснул Ганелон мертвым сном, даже стражу не выставил около палатки и не слышал, как подъехал к ней неизвестный путник. Граф Эмери и думать не думал, что застигнет Ганелона на пути, — соскочив с коня, он пошел по лагерю в надежде встретить кого живого и расспросить о дороге к замку Эйи. И тут, заметив скакуна графа, во всю мочь заржал конь Ганелона. Спросонок перепуганный беглец стремглав выскочил из палатки — и тут же оказался в крепких объятиях Эмери Нарбоннского.
— О, граф! — язвительно воскликнул Эмери. — Вы-то мне и нужны!
— Ну-ну, — со злобой откликнулся Ганелон, сбрасывал его руку со своих плеч. — Вы еще живы? С чем пожаловали?
— Вы негодяй! — рассвирепел Эмери, хватаясь за меч. — Если бы король не повелел привести вас живым на суд и расправу, вы бы уже лишились вашей подлой головы.
— На суд и расправу? — спросил Ганелон. — Чем это я не угодил нашему королю?
Вокруг стояла тихая безлунная ночь, и только два коня во мраке переступали ногами и терлись мордами друг о друга.
— Вы нас предали, Ганелон, — спокойно и презрительно ответил юный граф, — и вы это знаете. Вы погубили Роланда и Оливье, вы погубили французских пэров. Не будет вам пощады на земле и спасения на небесах!
В тот же миг Ганелон метнулся в темноту, и Эмери не увидел, но почувствовал, как одним прыжком противник вскочил на его коня и вонзил ему в бока шпоры. Скакун Эмери взвился на дыбы, но не смог сбросить ловкого наездника и, понукаемый умелой рукой, бросился в ночь, увлекая за собой и расседланного коня Ганелона.
— Проклятый изменник! — воскликнул граф Эмери и обескураженно опустился на траву.
А престольный город Ахен встречал своего короля-победителя. Нормандцы и бургундцы, саксонцы и фризы, алеманы и бретонцы — все прислали своих вельмож на торжественную встречу. Едва поднялся Карл по лестнице и взошел в дворцовую залу, как выбежали ему навстречу сестра короля Берта и сестра Оливье Альда.
— Где Ганелон, мой супруг и отчим Роланда? — спросила Берта.
Ничего не ответил Карл, но опустил низко голову.
— Где Роланд, грозный воин, что дал клятву взять меня в жены? — спросила Альда.
Еще ниже опустил Карл голову и сказал со скорбью и тоской:
— Сестра моя Берта, выбрал я вам в супруги недостойного рыцаря и гнусного изменника. Предал нас Ганелон, сгубил моих пэров и лучшие мои дружины.
Навернулись слезы на глаза короля, и вскричал он в отчаянии:
— Альда, вы спрашиваете о мертвом! Нет больше Роланда, нет Оливье… Но, если пожелаете, я дам вам в мужья самого богатого и знатного рыцаря из моей свиты!
— Мне странно слышать ваши слова, король! — побледнев, ответила Альда. — Да не допустит Всевышний и его ангелы, чтобы я осталась жить, если нет больше на свете Роланда!
И с этими словами она замертво упала на руки рыдающей Берты.
И вновь пришлось франкам скорбеть и оплакивать еще одну горькую потерю.
Невеселым оказалось возвращение Карла в столицу. И теперь все его мысли были о том, чтобы воздать по заслугам предателю Ганелону. Наконец в Ахен прибыл граф Эмери Нарбоннский.
— Вы одни, граф? — холодно спросил его император. — А где Ганелон?
— Государь, — ответил Эмери, — я встретил изменника по дороге, но он избежал поединка и, воспользовавшись ночной темнотой, похитил моего коня. Теперь он закрылся у себя в замке, пирует со своими друзьями и повелел никого к себе больше не допускать.
— Никого? — зловеще улыбнулся Карл. — Никого, кроме нас с вами, граф!
Великое веселье было в замке Эйи. Пир шел горой, не пустели кубки у разудалых собутыльников графа Ганелона. Юный Эмери и не подозревал, какую долгожданную новость сообщил он Ганелону при их внезапной ночной встрече. Значит, ловушка, расставленная в Ронсевальском ущелье, удалась на славу, и царь Марсилий смог сквитаться с Роландом и Оливье и избавить его, Ганелона, от самых злейших врагов! Вернувшись в замок, собрал коварный граф ближайших родичей — отметить такое важное событие и обдумать, как примириться с Карлом, когда тот вернется наконец в Ахен.
Вдруг дверь отворилась, и в пиршественную залу стремглав вошел император. За ним следовал Эмери Нарбоннский с вооруженными дружинниками. Все в замешательстве повскакали с мест и криками приветствовали своего повелителя. И только Ганелон оставался сидеть — ноги его подкосились, а силы и отвага внезапно покинули изменника.
Карл как ни в чем не бывало подошел к столу и положил руку на плечо хозяина застолья.
— Где Роланд? — спросил король.
— Роланд?.. Я ничего про него не знаю, государь, — ответил побелевший от страха Ганелон.