Я не мог позволить ей умереть. Просто не мог! Поэтому и использовал снотворное ведьмы.
– И я тебя люблю, – сказал я, когда почувствовал, что ее тело обмякает в моих руках.
Она спала.
– Пригляди за ней, Барсик, – сказал я, опуская Настю прямо ему под бочок. Тот лишь всхрапнул, но глаза не открыл.
Я вышел из вагона, заперев за собой замок. Этот вагон мы отцепим, не доезжая до базы Аида. На безопасном расстоянии, как только проскочим болота. Такой был план.
– Ну что там? – спросил Ожогин, когда я вошел.
– Поддержки с воздуха не будет, – ответил я.
Он лишь вздохнул – все понял.
– Да, брат, так будет правильно… так правильно. И да поможет нам бог!
10
– Алло, это Аид.
В трубке его голос не был похож на человеческий, а звучал, словно компьютер, который пытается подражать обычной людской речи.
– Это Аид, – повторил звонивший. – Документы у тебя?
Дмитрий Викторович облизал пересохшие губы. Он понимал, что если отдаст документы, то совершит очень много бед.
Во-первых, перечеркнет свою карьеру. О воровстве узнают, и никакие должности тут уже не помогут. Слишком много врагов в его ведомстве желают его увольнения, и зацепятся за любую ниточку, чтобы добиться своего.
Во-вторых, друзьям Левы тоже не поздоровится. Их, как свидетелей, просто-напросто убьют. Аид про их выкуп ничего не говорил и не торговался по одной причине – они ему не нужны. Если они и живы до сих пор, то только благодаря удаче. Недолго осталось.
В-третьих, и самому Леве ничего хорошего в будущем не сулит такая история – ни о какой карьере, о которой мечтал Дмитрий Викторович, в органах можно и не думать, вход закрыт.
Но зато сын будет живой. Это ли не главное? Его единственный сын будет жив!
Две чаши весов: на одной – жизнь сына, на другой – его друзей. Вот такой выбор.
Дмитрий Викторович сглотнул подступивший ком и произнес едва слышно:
– Документы у меня. Верните мне моего сына.
11
– Ну что, устроим им рок-н-ролл?!
Макс тряхнул своей гривой, показал всем «козу» из пальцев и сделал долгую сбивку на воображаемых барабанах.
Сразу видно – давно человек за инструмент не садился. Признаться, у меня самого руки чесались как следует отжечь. Адреналин кипел в крови, и это хорошо. На кураже всегда круто выступается. А то, что предстояло сделать, иначе как рокешником не назовешь. Были бы мы профессиональными солдатами, другое дело – освободительная операция, штурм, тактический захват. Но мы ими не были. И поэтому будем играть, как умеем.
Макса поддержали и остальные. Лева рубанул солягу на стоявшей в углу кочерге, Саня уподобился Клиффу Бёртону, выжимающему из своего баса неистовые звуки. Наш задор поймали и остальные члены банды. Настя, несмотря на сонный вид, начала ритмично постукивать ногой в такт нашим завываниям, а Ожогин выдал такой приличный гроул, что даже мне стало немного завидно.
Так мы и дурачились бы, если бы не Машинист, заглянувший к нам на огонек. Все сразу стихли. От его одного только дикого взгляда хотелось испариться. Такого бы на подпевки поставить – вот было бы здорово! Зарычит – и весь зал седой.
– Мы на подходе к базе Аида, – пробасил Машинист и скрылся за дверьми.
– Ну что, ребятки, – сказал я. – Готовность номер один.
– Мы готовы как никогда! – завопил задорно Макс.
– Всегда готовы! – голос Насти заставил меня напрячься.
Я обернулся и увидел в дверях девушку. Подошел к ней, спросил:
– Ты чего встала? Вздремнула бы чуток.
– Я уже. Выспалась. Все отлично.
Я вытянулся в лице. Неужели ведьма обманула и дала вместо снотворного пустышку? Вот так и доверяй нежити.
– Настя, ты бы пока отдохнула, – начал настаивать я. – Как только подъедем, я тебя…
– Нет, все нормально, – покачал она головой.
Вот ведь черт! Настырная. А до базы уже рукой подать.
– Так мило, что ты обо мне заботишься, – улыбнулась она мне и придвинулась ближе, да так, что я почувствовал тепло ее кожи. Мое тело быстро отозвалось на ее флюиды. Хорошо, что я сидел, иначе конфуза было бы не избежать, пришлось бы срочно врать про фонарик в кармане.
– Просто у тебя вид сонный. Поспала бы, в самом деле, а?
– Ты такой внимательный, – лисья улыбка играла на губах девушки. – Я только тебе не все рассказала о себе.
– Что не рассказала? – насторожился я.
– Знаешь, когда я была маленькой, то случайно наглоталась таблеток одних. Дети, они ведь всегда все в рот тащат. И я не исключение. Вот и получилась такая неприятность.
– Каких таблеток?
– Это было снотворное, представляешь? Меня чудом спасли. Промывания там, капельницы всякие. Едва на тот свет не отправилась. Ух, жуть! Но только с тех пор у меня аллергия на них, врач сказал, что если хоть еще одну выпью, то все – каюк. Организм не переживет повторной интоксикации. Ласты задвину и лыжи в угол поставлю.
– Что?! – я аж подскочил на месте. – Почему… как… Срочно!..
Настя залилась громким смехом.
– Да ты не понимаешь! Тебе надо… просто я… черт! – не унимался я, не зная, что делать.
– Какой же ты смешной! – едва не падая с места, произнесла девушка.
– Что за…
– Ну что, повелся, да?
– Ты пошутила, что ли? – запоздало понял я.
– Не совсем, – утирая слезы, выступившие от смеха, Настя произнесла: – Про таблетки в детстве не соврала. Действительно наглоталась случайно и чудом осталась жива. Только с тех пор у меня на них нулевая реакция – не берут они меня. Понимаешь?
– Ты догадалась, что я…
– Да, – Настя погладила меня по голове. – Сначала разозлилась на тебя, как только вино попробовала, хотела придушить, в самом деле! А потом поняла, что ты пытаешься уберечь меня таким образом. Никто еще обо мне так не заботился. Это так мило!
– Настя, пойми, там просто…
– Не надо никаких оправданий.
– Да я не о том, просто опасность тебе может…
– Чему быть, того не миновать. От судьбы не убежишь. Это рок Зоны, судьба, участь, предопределение – называй, как хочешь. Кто пришел в Зону и в особенности кто в ней остался, знают – ты всецело принадлежишь ей. Не надо бежать. Надо достойно встретить свою… – Настя запнулась. – В общем, то, что она тебе готовит. Для одних это может быть смерть, для других – победа. Ты можешь думать по-другому, но я фаталист. Поэтому я вместе с вами – а там будь что будет…
И прежде, чем я смог найти подходящие слова, она встала и пошла к парням – веселиться и подпевать их нестройной песне.
12
Встретиться договорились в недостроенных заброшенных пятиэтажках, в миру называемых «пятаками», что стояли почти на самом краю города. Безлюдно, никаких свидетелей. Предосторожности аидовские понятны, скорее всего, будет еще проверять на наличие слежки. Нет, это ни к чему. Один на один. Дмитрий Викторович отдаст документы, все по-честному. Рисковать собственным сыном он не будет. «Пятаки» – самое подходящее место для передачи документов.
Прокурор подъехал на машине к домам один, как было велено Аидом, и долго сидел, не выходя, словно чего-то боясь. На пассажирском сиденье лежали две папки – билет, дарующий жизнь его сыну. Если вдуматься – какие-то бумажки, прессованная целлюлоза, измазанная черным тонером в виде разных букв и закорючек. И целая человеческая жизнь. С другой стороны деньги – тоже бумага. А за нее, за эту бумагу, было убито самое большое количество людей. Бумажная, мать его, философия жизни.
Дмитрий Викторович трясущимися руками достал сигарету, закурил. Тремор не унимался, и он уже подумывал глотнуть коньяку, что лежал в бардачке, как с одного из подъездов подали сигнал – две быстрые вспышки света, и еще одна, долгая. Схватив папки, прокурор вышел на улицу.
Несмотря на стоявшую в городе хорошую погоду, здесь, на окраине, моросил мелкий противный дождь, а с севера задувал холодный ветер. Дмитрий Викторович заботливо укрыл документы пиджаком и быстрым шагом направился к стоящей в подъезде тени.
– Я от Аида, – сказал незнакомец, когда прокурор подошел ближе.
– Где мой сын? – выдохнул Дмитрий Викторович, вглядываясь в подъездную темень.
– Без понятия, я только забираю документы.
Верно. Аид говорил, что сын будет отправлен на поезде домой ровно тогда, когда курьер сообщит ему, что папки получены. Нервишки шалят. Лишние вопросы тут ни к чему. Ближе к делу. Бумажки в обмен на жизнь.
– Вот то, что ему нужно. Позвоните Аиду, скажите, что документы у вас. Я прошу, пожалуйста.
Незнакомец вышел из тени – обычный мужчина, без примет, с невыразительным лицом, увидев которое, тут же его и забудешь, одет в черный спортивный костюм, среднего роста. М-да, такого захочешь описать для фоторобота – не сможешь.
Взяв документы, курьер достал телефон.
– Алло… да, это я… документы у меня… хорошо, сейчас проверю… – парень открыл первую страницу, запинаясь и старательно выговаривая заковыристые слова, прочитал пару строчек. Замолчал, выслушивая дальнейшие указания. На том конце что-то долго говорили. Парень кивнул. – Хорошо, понял.
– Ну что? – весь в нетерпении спросил Дмитрий Викторович. – Все в порядке?
– В порядке. – Кивнул курьер. – Аид доволен.
И быстро достав из кармана пистолет, направил на прокурора.
Дмитрий Викторович не успел даже понять, что случилось, как острая боль растеклась по животу, словно его укусила огромная оса. Второй укус пришелся в ногу. Третий – в грудь. Быстро теряя силы, Дмитрий Викторович упал в грязь.
«Что же это… как же это… а сын?» – вертелось в голове.
Краем глаза Дмитрий Викторович увидел, как курьер неспешно уходит прочь, оставляя его одного. Только сейчас стала доходить горькая истина – сына возвращать никто не собирался.
Дмитрий Викторович попытался остановить уходящего незнакомца хотя бы окриком, но изо рта вырвался лишь тихий хрип. А потом что-то теплое, отдающее медью, растеклось по горлу.
Дмитрий Викторович попытался встать на ноги, но только еще больше измарался в грязи.