– А я хотела приготовить… – начала я.
– Отлично! Вот сейчас вместе и приготовим! Принимай! – Она внесла на кухню тяжелые пакеты с продуктами.
Это было счастье! Настоящее счастье! Я никогда не забуду, как мы с Верочкой запекали в духовке перцы и баклажаны, как слушали музыку, пили вино и предавались своим мечтам, делились ими.
– Я поговорила о тебе с Эммой Карловной, – блестя глазами, сообщила она, – вот закончишь обучение, и она точно поможет тебе с устройством. Она такая, она все может! Связи – это все!
Я порывалась спросить, говорила ли Вера обо мне своей тете, но так и не решилась. Зато сама Вера вдруг сказала, как бы между прочим, словно не понимая, насколько эта информация для меня важна:
– Кстати говоря, я же рассказала о тебе Елене Прекрасной! Она немного подумала, она всегда все обдумывает, прежде чем принять решение, и дала согласие, чтобы ты пожила у нас. Я, конечно, расписала ей, какая ты хорошая и что много пережила, что ты – такая же, как и я, да только совсем одна. Ну, словом, ты поняла.
– Правда? – Я не верила своему счастью. Оказывается, до этого момента я все же чувствовала себя неуверенно и была в напряжении. А вот после ее слов меня отпустило. – Здорово. Спасибо ей большое. Вера, и тебе спасибо! Это просто удивительно, что мы встретились там… Что ты предложила мне пожить здесь. Думаю, ты понимаешь, что это для меня значит. Ты так легко впустила меня в свой дом…
– Ну, положим, это пока не мой дом…
Ее слова резанули меня.
– Все равно… – протянула я, собираясь с мыслями, потому что оброненная фраза засела глубоко, как заноза. – Если бы не ты, где бы я сейчас была? Скорее всего, искала бы работу, голодала, если честно…
Я не лукавила. Деньги-то все закончились. Мне обещали заплатить какие-то небольшие деньги в парикмахерской, да только надежды на это было маловато. То, что мне в тот день вернули трудовую книжку и ни словом не обмолвились о выплатах, лишний раз доказывало это.
– Не будем теперь думать о плохом. Теперь в твоей жизни будут только приятные моменты.
– Вера… Скажи, зачем ты мне помогаешь?
Вот не хотела же спрашивать об этом, зачем спросила?
– Просто представила себе тогда, что это я там, в пустой электричке… Одна, еду неизвестно куда. Не могу тебе этого объяснить. Вроде и одета ты нормально, но эти жуткие синие колготы… Где ты такие взяла?
– Они нормальные, теплые, кашемировые, итальянские… Около тысячи стоят. Надоело все черное. Захотелось вот такие красивые.
– Красивые?
Я промолчала. Не знала, как объяснить ей, что увидела их на манекене в витрине магазина и захотелось купить.
– Мы с тобой завтра поедем покупать тебе нормальную одежду.
– Вера!
– Не веркай! – засмеялась она. – Может, мне приятно будет походить с тобой по магазинам, порадовать тебя. Ведь когда-то точно так же поступила со мной и Елена.
– А деньги? – осторожно спросила я.
– Деньги есть, – коротко ответила она.
А может, подумала я тогда, мне хватит уже сомневаться и мучиться, задавать себе дурацкие вопросы, а просто порадоваться переменам? Разве я неспособна была бы на такие же добрые поступки, если бы оказалась на месте Веры? Дарить, отдавать, когда есть такая возможность, всегда приятнее, чем получать. Главное – понять это.
Больше я никаких вопросов не задавала. Единственно, чего мне тогда хотелось, это своими глазами увидеть Елену Прекрасную, познакомиться с ней, поблагодарить ее за все и произвести на нее хорошее впечатление.
Разве могла я тогда предположить, как, при каких условиях мне придется с ней познакомиться…
9. Август 2024 г.
Женя
Она и сама не ожидала, что ее возвращение окажется таким простым, легким. Была удивлена, конечно, когда, подъехав к дому и не успев открыть дверцу машины, увидела на крыльце Бориса, спешащего к ней, чтобы опередить ее и самому открыть.
– Привет, дорогая! – Он клюнул ее в щеку и бросился открывать заднюю дверцу, чтобы взять на руки спящего сынишку. Он так крепко прижал его к себе и с такой нежностью принялся осыпать голову мальчика поцелуями, что тот захныкал, открыл глаза, но, увидев отца, улыбнулся – да так хорошо!
И ни слова упрека, ничего такого, что заставило бы Женю пожалеть о своем возвращении.
Все то напряжение, что сковывало ее, пока она находилась вне дома, исчезло. И ей захотелось поскорее уже войти в дом, увидеть няню и даже обнять ее. Принять душ в своей ванной комнате, проведать, как дела на кухне, заглянуть к Петру, поцеловать маленькую Милу, встретить Галину Петровну, выпить кофе…
Борис сразу отнес Мишу в детскую, где все это время находилась в ожидании своего воспитанника няня. Соня, увидев малыша, от радости заплакала.
– Я не знаю, конечно, но, может, его искупать? – спросил неуверенно Борис, который думал, что пребывание у чужих людей могло отразиться на ребенке негативно с гигиенической точки зрения. Появившаяся за его спиной Женя улыбнулась няне и кивнула в знак согласия, мол, конечно, купайте!
Соня принялась раздевать ребенка, а Женя с Борисом вышли из детской.
– Как же я соскучился… – Борис обнял жену. – Спасибо, что ты приняла такое решение.
Она ответила на его объятие и дала себя поцеловать.
– Я сам хочу приготовить кашу Мишке, – сказал Борис. – Ты не против?
– Нет.
– У нас Валера, имей в виду.
– Кто бы сомневался, – сказала Женя, но не в упрек, а по-доброму. Она на самом деле была бы рада увидеть Реброва. – Пойдем, ты будешь готовить кашу, а я сварю кофе нам всем.
Но Борису не суждено было сварить кашу – приехала Галина Петровна. Увидев Женю, бросилась к ней и, не сдержавшись, обняла ее:
– Доброе утро, Женечка!
– Доброе утро, Галина Петровна!
Они договорились, что завтрак приготовит Галина Петровна, а Борис с Женей займутся своими утренними делами.
Женя приняла душ, переоделась и, когда вернулась на кухню, застала там уже и Бориса, и Реброва с Петром. Стол к завтраку был накрыт, пахло кофе и кашей.
– Женечка! – Петр поднялся из-за стола и, улыбаясь, обнял ее. – Рад тебя видеть!
В кухню вошла няня Маша с полугодовалой девочкой Милой, дочкой Петра, на руках. Белокурая розовощекая девочка удивительным образом стала походить на свою сбежавшую красавицу мать, Наташу. Женя взглядом спросила Петра, и он едва заметно покачал головой, мол, нет никаких новостей относительно сбежавшей жены.
– Борис Михайлович, – обратилась Галина Петровна к хозяину дома, но подразумевая, конечно, всех присутствующих на завтраке, – если кто не хочет кашу, вот, пожалуйста, здесь яйца, сыр, маслины, джем, тосты… И кофе – два кофейника!
У Жени сердце сжалось, когда она вдруг представила, что могла навсегда лишиться всего этого семейного тепла и уюта из-за своей же глупости и упрямства. Что с ней вообще было? Как она могла вот так легко взять и бросить мужа, сбежав из дома с ребенком? Какую же боль она причинила Борису! Простил ли он ее или только делает вид, что все нормально? И кто знает, что творится сейчас в его душе? Он великодушный человек, он должен ее простить. Но это же не означает, что теперь она превратится в другого человека и станет во всем ему подчиняться?
– Женя, я хотел бы с тобой поговорить, – вдруг сказал Борис, не переставая весело бить маленькой ложечкой по скорлупе яйца.
Был не совсем понятен его тон. Быть может, потому, что в это время он, так и не подняв головы, смотрел на яйцо, а не на Женю.
Она могла бы отреагировать, спросить «что случилось?», к примеру, или просто замереть, словно в ожидании удара. Да, конечно, ведь все это внешнее спокойствие Бориса могло быть обманчивым, и он в любой момент может раскрыться и начать разговор о разводе. Поэтому она промолчала, напряглась.
– Не знаю, как ты отреагируешь…
Женя подняла голову и встретилась с ним взглядом. Нет, он не лукавил и не издевался. Он смотрел на нее с какой-то даже радостью.
– Ты же любишь интересные истории. Так вот. У Валеры для тебя новое дело. И я обещаю тебе, что не буду тебе препятствовать…
Галина Петровна, образчик деликатности, услышав начало монолога хозяина, поспешила покинуть кухню.
– Я был не прав, когда запрещал заниматься расследованиями, помогать Валере. Конечно, виной всему мой эгоизм.
– Боря! – махнул салфеткой в его сторону удивленный Петр. – Ну что ты такое говоришь?! Это ты-то эгоист? Женечка, душа моя, он просто всегда переживает, как бы ты не влипла в какое-нибудь опасное дельце, вот и все! Ты уж прости его. Он так переживал, когда ты уехала.
Борис не стал его останавливать. Просто глубоко вздохнул.
– Борис, прости меня… – прошептала Женя. – Мне правда ужасно стыдно, что я так поступила. – И тут же, не желая задерживаться на этом щекотливом моменте, спросила, возвращаясь к теме расследования: – Валера, так что за дело? На самом деле интересное?
Конечно, она знала, о чем пойдет речь. Павел, фотографии, зарезанная проститутка. Разве может быть что-то интереснее и, главное, своевременнее? Она усмехнулась про себя. Ее любовник оказался приятелем проститутки! Отлично! А что Борис? Он-то точно в курсе этой истории, и как же теперь можно понимать его желание вовлечь Женю в это новое дело: поглумиться над ее чувствами к Журавлеву или, во что верилось уже с трудом, на самом деле продемонстрировать свое желание дать ей определенного рода свободу в действиях?
– Валера, расскажи! – Борис откинулся на спинку стула и взял в руку чашку с кофе. – История на самом деле фантастическая! Зарезали девушку, проститутку, вся спальня в крови… А на стенах спальни огромные метровые или (какие там?) двухметровые фотографии этой девушки, фамилия ее…
– Калинина. Лариса Калинина, – подсказал смущенный Ребров. У него был вид человека, который сам только что и придумал эту байку про своего коллегу.
– А на фотографиях эта Калинина в объятиях нашего друга Паши Журавлева. Представляешь?!
– Боря, Валера мне уже рассказал. И что? Предлагаете мне заняться этим? С чего бы это?