Я искренне радовалась, когда видела эти перемены. Оля, конечно же, бесконечно благодарила меня за все то, что я для нее делала, но я не забывала напоминать ей, что все это делается на деньги Елены.
Мы вели тогда, прямо скажем, умеренный образ жизни. Единственно, что себе позволяли, это винишко на ночь, ну и курили потихоньку на балконе. Но теперь, когда я была не одна и когда рядом была моя новая подруга, присутствие которой придавало мне уверенности, меня потянуло на подвиги. И однажды мы рванули с ней в клуб. Это был известный столичный клуб, дорогой, с выступлением звезд, с шикарной публикой. Мы с Олей, разодетые в пух и прах, во всем сверкающем, вызывающем, не скрывая своих ног в тонких колготках, на высоких каблучках, с голыми плечами, распущенными волосами и ярким макияжем, просто с ума там сошли.
Мы выпили, конечно, и, оглушенные громкой ритмичной музыкой, танцевали, что-то там выкрикивали, как и все вокруг, да мы просто закружились, завихрились в этом праздничном водовороте, и нам было так хорошо, что мы и не заметили, как проснулись в какой-то чужой квартире, но не в гадюшнике каком, а в шикарном месте с блестящим паркетом, белыми диванами, красными пуфами, хотя и в полном бардаке. Повсюду были разбросаны вещи, бутылки, корки апельсинов, переполненные пепельницы…
Я спала, оказывается, на диване, прикрывшись пледом, а моя подружка Оленька свернулась калачиком в глубоком кресле, укутанная в зеленый махровый халат. К счастью, нас не изнасиловали, хотя и изрядно напоили. Двух своих кавалеров мы нашли в разных комнатах, они спали в обнимку с другими девушками…
Я долго не могла найти свою сумочку с деньгами, волновалась, что нас ограбили, но когда нашла (она завалилась за кресло), так обрадовалась, что чуть не заплакала.
Хозяина этой квартиры, как потом выяснилось, звали Германом. Красавчик. Сыночек какого-то крупного чиновника. Воспитанный, интеллигентный, он, проснувшись, начал перед нами дико извиняться за причиненные неудобства. Напоил нас кофе, хотел дать денег на такси, но я отказалась, сказала: нет проблем. И тогда он, с тяжелой головой, вызвался нас отвезти на своей машине.
Я снова хотела отказаться, но тут не выдержала Оля. Судя по всему, он понравился ей. Возможно, ей также хотелось, чтобы он увидел, где мы живем. Его друг так и не проснулся, поэтому мы с ним не смогли проститься. Девушки тоже не проснулись.
Герман посадил нас в свою шикарную тачку и повез домой.
– Вы живете на Арбате? Снимаете или у родственников?
– Мы живем здесь, – сказала Оля, и меня словно ударили по лицу. Не могу объяснить, почему мне это не понравилось. Ведь она сказала чистую правду, но все равно было неприятно. Ведь это я живу на Арбате, а она лишь у меня гостит. Хотя, с другой стороны, сейчас-то мы с ней жили там вместе.
Вероятно, для того чтобы проверить, не обманываем ли мы его, может быть это были просто наши понты, Герман попросился к нам в гости, сославшись на сушняк. Типа, хочет пить – сил нет. Тут уже был, что называется, мой выход. К счастью, хотя бы здесь Оля повела себя правильно, не высунулась как хозяйка квартиры.
Мы поднялись, впустили нашего гостя, и я с видом хозяйки метнулась в кухню, откуда принесла и ледяного соку, и минералки, и даже хрустальную миску с кубиками льда.
– Пей, Герман! – Я поставила все это холодное, утоляющее жажду великолепие перед ним и села напротив. Оля сидела чуть поодаль и не сводила с красавчика глаз. – Меня зовут Вера, если ты вдруг забыл, а это – Оля. И мы на самом деле живем здесь. Выбрались вот вчера первый раз в клуб… Выпили многовато, это правда. Я вообще не помню, как добирались до тебя… и парня этого, твоего друга, тоже не помню, как зовут…
Так, болтая ни о чем, мы провели вместе почти два часа, потом Герман попросил разрешения как-нибудь заглянуть к нам, мы обменялись номерами телефонов, и он уехал.
Оля моя влюбилась. Насмерть. Только и делала, что вспоминала клуб, Германа, умоляла меня снова отправиться туда в надежде встретить его там, да только мне что-то не хотелось. Мне не понравилось, что я не помнила, как мы добирались до квартиры Германа. Меня на это время словно выключили, как лампочку. Скорее всего, подмешали что-то в напитки. И это просто чудо какое-то, что нас не изнасиловали, не ограбили и не прибили где-нибудь в Выхино… Да, нам по-настоящему повезло, что на нашем пути оказался вполне себе благополучный Герман с другом. Да и девчонки им достались поласковее, видать, нас, с ними они и провели ночь, пока мы с Олей укладывались где попало. Непонятно было, зачем нас вообще взяли с собой.
Словом, убаюканная благополучием своей тетки, я не хотела этого терять. Нет-нет, больше никаких приключений, будем спокойно жить себе с Олей, учиться: я у Эммы, а Оля – у какого-нибудь известного парикмахера, стилиста, неважно. Потом я открою свое ателье или просто буду шить на дому, как Эмма, а Оля устроится работать в хороший дорогой салон красоты. И вот тогда, живя самостоятельно, пусть сама ходит в клубы, знакомится с парнями, развлекается. Это уже без меня. Вот такое решение я и приняла. И все сложилось бы самым благоприятным образом, если бы не одно событие, которое все поставило с ног на голову. Ну просто перепутало все мои мысли.
Однажды, когда Оли не было дома, мне позвонила наша консьержка и сказала, что меня спрашивает молодой человек. Когда я спустилась, то увидела Германа. Я сразу поняла, что он пришел к Оле. Что ж, может, это и неплохо, что и он тоже захотел увидеть Олю. Конечно, он ничего о ней не знает, и о том, что Оля имеет к этой квартире лишь косвенное отношение, тоже. Но если он, предположим, влюбится, то какая ему разница, из какой она семьи и все такое?
Вот говорю это сейчас и понимаю, что лукавлю. Да, конечно, все мы устроены где-то одинаково, и на подсознательном уровне воспринимаем все прошлое своего партнера, и нам всем далеко не все равно, кто рядом с нами. И когда Герман узнает все про Олю, может, и разочаруется в ней. Но я-то ему точно ничего не расскажу. Пусть думает, гадает, что нас связывает и почему, если мы не родственницы, но живем вместе, да еще в таком престижном месте. А будет задавать много вопросов, я найду, как ему ответить так, чтобы запутать окончательно, я не стану вставлять палки в колеса Оле. Пусть она будет счастлива.
Когда Герман поднялся в квартиру, я сказала, что Оли нет дома, но что она скоро вернется. Он кивнул, и тогда я предложила ему подождать Олю. Не отказался он и от кофе.
Мы сидели с ним, болтали, и вот когда он начал задавать мне вопросы, я поняла, насколько болтлива оказалась консьержка. То есть к тому времени, как Герман поднялся ко мне, он уже знал, кому принадлежит квартира, кем я являюсь хозяйке и кто такая Оля.
– Так вы просто подруги?
– Да. Но близкие подруги.
Он сидел напротив меня за столом, и я, любуясь его бледным лицом с большими темными глазами и копной блестящих волос, думала о том, что мальчик-то ну просто модель! Что ему бы в кино сниматься. Испытывала ли я тогда к нему что-то? Кроме восхищения его внешностью, ничего. Подумала, что вот ведь как бывает, этому молодому человеку Бог подарил такую волшебную породистую внешность да еще и хорошими генами наградил, богатыми родителями. А несчастная Оля моя мало того что сирота, так еще и бедна как церковная мышь. И тогда я поклялась себе, что сделаю для нее все возможное, чтобы помочь ей стать счастливой.
Еще промелькнула мысль, что Герман со своей любовью может помешать ей, станет отговаривать ее от учебы, скажет, что, когда женится на ней, ей и вовсе не придется работать, мол, средства есть. Вот такие дурные мысли поселились в моей голове, и я даже сама в какой-то момент почувствовала себя полной дурой. Да с чего я вообще взяла, что у него к Оле серьезные чувства? Они же не были толком знакомы! Ну не получил мальчик желаемого в ту пьяную ночь, решил добиться своего, может, на спор, а может, просто для галочки, они же, парни, такие, вот и пришел к ней. А тут я. А я ей не мамочка, глупые вопросы задавать не стану. И вообще это не моя жизнь.
– Скажи, а чем вы нас тогда напоили, что мы с Олей ничего не помним? Вроде не ограбили, не изнасиловали… – Я глупо улыбнулась.
– Да ничем таким… – пожал плечами Герман.
Меня так и подмывало спросить, что ему нужно от Оли, хотелось даже как-то предупредить его, чтобы он не сбивал ее с пути. Другими словами, я хотела ему дать понять, что за Олей есть я и моя тетка, что она не одна. Но ничего такого я ему, конечно, не сказала.
…Я очнулась уже в спальне, на моих голых коленях лежала голова Германа, и я перебирала его теплые темные пряди волос, гладила его по лицу, иногда склонялась, чтобы поцеловать в губы.
Как, как я тогда сразу же поверила в то, что Герман пришел ко мне, а не к Оле? Что ему понравилась я? Вероятно, просто он возник в моей жизни в тот момент, когда у меня никого не было, я не была влюблена, мне никто не нравился, кроме одного киноактера. К тому же я никогда не считала себя красивой. Ухоженной? Да. Хорошо одетой? Да. Но точно не красивой. Мое лицо незапоминающееся, даже Эмма как-то проговорилась, потом смутилась и сказала, что раз так, то я должна одеваться поярче, быть индивидуальностью.
Несомненно, в тот день, в клубе, где мы познакомились с Германом, я была яркой как зажигалка. Да и ноги у меня стройные, хоть и грудь маленькая.
Словом, этому парню пары комплиментов вполне хватило, чтобы уложить меня в койку. И так это быстро произошло! Мы же просто сидели на кухне и пили с ним кофе. Но то ли в квартире было так тихо, и мы были совсем одни, то ли от Германа исходила какая-то мужская энергия, не знаю, но я сразу же уступила ему, сразу.
У меня никогда еще не было таких приятных и ласковых мужчин. Он знал, как доставить девушке удовольствие. Я даже глаза не могла открыть, просто провалилась в какой-то теплый, полный наслаждения кокон, и мне не хотелось из него выбираться.
Мысль о том, что в любую минуту должна вернуться Оля, меня только возбуждала. Я не собиралась перед ней извиняться, это же не я пришла к Герману, а он ко мне. Это он меня выбрал, а не я, Оле все равно бы ничего не перепало. Так в чем моя вина? Но где-то в душе я все-таки надеялась, что Герман уйдет раньше прихода Оли, что они не пересекутся.