– Лариса, присаживайтесь и чувствуйте себя как дома. У нас здесь все по-простому. Предлагаю прямо сейчас заняться пирогом, пока он теплый. Валера, Паша, присаживайтесь! Борис, Петр!
Галина Петровна принесла водку.
– Вот, из морозилки, – сказала она, обращаясь к Борису. – Что-нибудь еще?
– Я уже позвонил вашему мужу, он выехал за вами. Галина Петровна, спасибо вам, поезжайте уже домой. И завтра можете приехать часам к десяти, не раньше. Мы сами здесь справимся. Нас здесь вон сколько!
– В холодильнике солянка, если хотите, утром – самое то…
Женя тоже поблагодарила Галину Петровну, и она ушла.
За ужином настроение Жени постоянно менялось. И всему виной было, конечно, присутствие Ларисы Плоховой. То ей хотелось продемонстрировать перед ней, что она хозяйка этого дома и Борис, известный адвокат, – ее муж, то, наоборот, ей хотелось исчезнуть, раствориться, почувствовав себя не такой красивой и привлекательной на фоне гостьи. И только потом она поняла, в чем дело. Помимо того что Лариса была красивой женщиной, она была профессионалом! Она – следователь Следственного комитета, а потому все усилия Жени, простой домохозяйки, в расследовании, все ее попытки как-то помочь и что-то разузнать могли быть высмеяны ею. Вот чего Женя так боялась.
– Женя, мне Паша рассказал, как вы действуете, как добываете информацию. Честно признаюсь, я бы так не смогла, – словно отвечая на Женины немые вопросы, сказала Лариса. – Фантазии бы не хватило. На самом деле иногда люди охотнее раскрываются перед какими-то случайными людьми, чем перед нами, представителями правоохранительных органов.
Может, она сказала это, чтобы как-то расположить к себе Женю, а может, она на самом деле так думала. Но, с другой стороны, факты-то налицо! Женя реально раскрыла уже несколько дел! Вернее, помогла раскрыть.
– Решусь высказать свои мысли, – сказала Женя, когда все немного перекусили и выпили. Плохова тоже выпила пару рюмок водки, как и Женя. – Когда Паша рассказал нам о вас и мы все поняли, как вы похожи на убитую, то было искушение вообще не рассматривать мотивы, связанные с Калининой. Но это был как бы первый порыв. Но потом, когда я узнала о тех двух девушках, для которых смерть Погодкиной была ох как выгодна, я решила для себя, что следует уделить внимание вам обеим. Я выскажусь по-простому: в деле, которое вы расследуете, Лариса, пахнет очень большими деньгами. Прибавьте к этому двух интернатских девчонок – и мотив убийства становится просто очевидным. У этих девчонок сложная судьба, они видели многое из того, что мы не знаем, словом, жизнь их потрепала настолько, что они наверняка ожесточились и еще в детстве превратились в зверят. И поначалу тетка Веры на самом деле казалась ей настоящим ангелом-спасителем, и она полюбила ее. И если бы рядом с ней не возникла Оля, может, Погодкина до сих пор была бы жива. Думаю, что их знакомство в электричке тоже было своего рода судьбоносным – предполагаю, что Вера на подсознательном уровне искала себе сестру, подружку, рабыню, руками которой освободилась бы от тетки. И именно такая вот Оля и должна была постоянно подливать масла в огонь и настраивать Веру против тетки. Поэтому ваша, Лариса, версия, что Погодкину убила Оля, кажется мне вполне жизнеспособной. Да что там – я почти уверена в этом. И раз уж Оля убила тетку, зарезала ее, то что ей стоило взять в руки еще раз нож, чтобы позаботиться теперь уже о себе – реально, конкретно, чтобы убить въедливого следователя, от действий которого зависела теперь ее судьба? Да, схема очень даже правдоподобная, и Олю можно задерживать, тем более что вечером, незадолго до убийства Калининой, Оля Чеснокова засветилась в театре дома, где проживала жертва. То есть ваша копия!
– Вы увидели ее на камерах театра? – воскликнула Плохова.
– Я пришлю тебе видео, – пообещал Павел. – Мы-то сравнивали ее с присланной тобой фотографией Чесноковой, а ты видела эту девчонку своими глазами.
– Присылай, я прямо сейчас и посмотрю!
– Валера, а что с ее алиби? – Женя напомнила ему просьбу еще раз тщательнее проверить алиби Чесноковой.
– Алиби у нее нет. Она говорит, что просто гуляла по Москве. У Веры Голубевой, кстати, есть алиби, она была дома, это подтвердила консьержка, да и камеры показали, что она никуда не выходила в интересующий нас отрезок времени.
– Если окажется, что она была в театре незадолго до убийства, ей придется туго, – сказала Лариса. – Все, пришло…
Женя предложила Павлу отправить видео на свой планшет, чтобы Лариса имела возможность просмотреть запись на более крупном экране. Лариса поблагодарила ее взглядом, и Женя тотчас принесла планшет.
– Да, это она, точно! Это Оля Чеснокова! – воскликнула Лариса, заметно побледнев. – Это что же получается, Паша? Реально хотели убить меня? Да только перепутали нас с этой несчастной девушкой? Вы же, надеюсь, не верите в такие совпадения?
– Похоже, это так, – проронил Борис. – Значит, все-таки вы были целью Чесноковой.
– А что, если задержать не Чеснокову… Вы уж простите, что я вмешиваюсь, – сказал Петр, – …а ее подружку, племянницу эту, Веру. Поговорить с ней и сказать, что, мол, Оля во всем призналась и сказала, что это вы, мол, заказали и Погодкину, и следователя?
– Да, можно так сделать, – сказал Ребров. – Но ее присутствие в театре еще ничего не доказывает. Да, предположим, она признается в том, что была в театре, скажет, что пробыла там до конца спектакля. Может, так оно и было, и она на самом деле, обеспечивая себе алиби, просидела там до конца, но как доказать, что она убивала? Вот если бы в квартире Калининой нашли хотя бы какие-нибудь ее следы… Но ведь и ножа, орудия преступления, на месте не обнаружили. Отпечатки проверили – они принадлежат, помимо Калининой, довольно большому количеству людей. Среди них Бессонов, один из приятелей Калининой. Но у него есть алиби – весь вечер и ночь, когда было совершено убийство, он находился за городом, в доме своей тещи, вместе с женой и детьми. Нет-нет, не думаю, что ее убил кто-то из ее любовников.
– Но ее могла убить жена одного из ее мужчин, – осторожно вставил свою версию Петр. Он весь вечер не спускал взгляда с Ларисы. По всему видно было, что он ею очарован. – Это ничего, что я так вмешиваюсь?
Лариса улыбнулась ему прямо-таки лучезарной улыбкой. Женя, со свойственной ей склонностью пофантазировать, сразу же представила себе Петра под руку с Ларисой Плоховой. Но настроения это не улучшило. Ведь они впервые видели эту молодую женщину. Откуда им всем знать, какая она? Разве что Павел знаком с ней. Кто знает, может, у них был настоящий курортный роман?
– Да, из ревности женщина способна и на убийство. Но я теперь уже и не знаю, какой вариант нам рассматривать: так кого же хотели убить, вас, Лариса, или Калинину? Только что говорили о Чесноковой, которая засветилась в доме Калининой. И появиться она там могла только в том случае, если шла убивать вас, Лариса. Вы же не можете предполагать, что Оля Чеснокова была знакома с вашим близнецом – с Калининой? Это было уж совсем притянуто за уши!
И тут все как-то оживились и начали высказывать свои мысли, предположения. Жене показалось, что информация перетекает от одного к другому по кругу, что ничего нового никто не выдает.
– Предлагаю собирать информацию сразу по двум версиям, – сказал, наконец перебив всех разом громким голосом, Борис. – Шерстить окружение Калининой, опрашивать всех ее знакомых и друзей и тщательнее изучать все, что касается причастности к покушению на жизнь следователя Плоховой.
– Я просмотрела соцсети обеих, – сказала Женя. – У вас, Лариса, практически все страницы пустые.
– Да, это так, – согласилась Плохова. – Не люблю выставлять себя напоказ. До сих пор не понимаю, как согласилась на ту фотосессию. На отдыхе же была, там все как-то по-другому. Сами понимаете: море, солнце, жара, Паша рядом…
Женя вспыхнула и закрыла глаза, чтобы, не дай бог, не выдать своих чувств, чтобы никто не заметил, как ей стыдно за эту свою реакцию. Вот почему ей неприятно это слышать? Она не любит Журавлева. И ей абсолютно все равно, где он и с кем.
– …Я расслабилась, конечно. Не согласись я на фотосессию, обо мне никто и не вспомнил бы в связи с убийством этой несчастной девушки. Не было бы этих фотографий, не было бы ничего, и я бы так не волновалась.
– А я считаю, что это просто чудо какое-то, что Калинина украла ваши фотографии, – сказал, осмелев от выпитого, Петр, – и что в случае если убийца – кто-то из этих интернатских девчонок и они охотились именно на вас, то судьба сыграла с ними злую шутку, и они обознались, промахнулись и вместо вас убили другую… Извините, если это прозвучало цинично.
Женя открыла глаза, вздохнула и поняла, что окончательно запуталась во всех этих версиях.
– Валера, что там с телефоном Калининой? – спросила она уже безо всякой надежды.
– Работаем, проверяем контакты, пока что ничего определенного сказать не могу. В день убийства ей никто не звонил, она тоже никому не звонила. Можно только предположить, что человек, которого она впустила к себе домой, пришел к ней без звонка, без предупреждения и она сама открыла дверь…
– …или же у него был свой ключ, – заметил Павел.
– Для начала мне надо собрать доказательства вины Чесноковой и Голубевой в отношении Погодкиной. А это не так-то просто, поскольку слишком много улик против Шарова. Вот сейчас я как раз жду результатов экспертизы – проверяют кольцо на наличие отпечатков пальцев. Конечно, если убийство Погодкиной тщательно планировалось, то, прежде чем подкинуть перстень к нему в дом, положить под ковер, убийца позаботился о перчатках. И тогда никаких отпечатков не будет.
– Вы обыскивали дом, сарай или что там находится на его дачном участке? – спросил Борис. – Не думаю, что, планируя убийство, эти девицы пожертвовали одним-единственным кольцом, подкинув его в дом, предполагаю, что где-то они припрятали и другие драгоценности Погодкиной, чтобы уж так подставить Шарова, чтобы не оставалось уже никаких сомнений на его счет.