Она представилась подругой Ларисы, и Григорий сразу же ее впустил. И даже обрадовался, поскольку только что накрыл стол и не успел еще даже налить себе водки – запечатанная бутылка стояла между тарелочками и контейнерами с закусками. Гость – как утренний подарок желающему выпить, как-никак двое – это уже компания.
Приход Жени разбередил его душевную рану, и он заплакал, уткнувшись в плечо гостьи. Плакал и мычал, говорил что-то о «Ларочке», о том, что она была красавицей и добрейшим человеком, хрупкой маленькой девочкой, запутавшейся в жизни. И что только ему, своему соседу, она доверяла свои тайны, что только с ним могла поделиться. И что он, Григорий, счастлив тем, что был ее опорой, другом.
Он предложил Жене выпить, она, конечно же, отказалась, но сказала, что с удовольствием посидит с ним, помянет подругу.
Разговор сразу же сложился, Григорий, выпивая и закусывая, рассказывал о Калининой все, что знал. В сущности, ничего нового он не рассказал, у Жени и без того уже сложился ее образ, другое дело, что преподносил он историю Ларисы как историю жертвы. Что это они, мужчины, пользовались ею, а не наоборот. Что она, дескать, бедная и несчастная жертва обстоятельств или своей красоты, вот как хотите, так и понимайте. Потом, после третьей рюмки, он вдруг признался, что был влюблен в нее, хотя и понимал, что ему «ничего не обломится».
И тогда Женя осмелилась задать ему конкретный вопрос:
– Вы были близки с Ларисой?
Он не сразу ответил. Выпил еще одну рюмку, закусил салатом.
– Понимаете, – сказал он с набитым ртом, – она стала мне близким человеком, душевно… Я и не надеялся, но… Не знаю, как так вышло.
И Женя вдруг ужаснулась. И мгновенно вспомнила все предостережения Бориса: а что, если перед ней сидит как раз убийца?! Сидит, пьет, заливая свою тоску водкой, и сам не верит в то, что натворил?! Ведь у него-то как раз были ключи от ее квартиры. Были! Что, если, вступив с Калининой в связь, он настолько эмоционально возбудился и возомнил о себе, что не захотел отдавать свою возлюбленную на растерзание ее многочисленным любовникам? Мол, не доставайся ты никому, и спьяну убил ее?! А теперь, может, и не помнит?
– Скажите, Григорий, у вас есть ключи от Ларисиной квартиры?
– Есть… Я уже побывал там…
Женя содрогнулась. Может, вскочить и убежать, пока не поздно?
– В каком смысле «побывали»?
– Да я уже не один раз там был после того, как ее убили. Ходил, рассматривал ее фотографии… Просто шикарные! Она была роскошной женщиной! И одновременно бл…
И тут он выдал целый ряд определенного рода синонимов, просто размазывая образ своей соседки, уничтожая ее, уже мертвую, окончательно. И так это прозвучало омерзительно, гадко! Не поймешь этих мужчин! Только что пел ей дифирамбы и вдруг вот так взял и припечатал.
– Григорий…
– Да что «Григорий»? Она сама себя так называла, говорила, что ее тошнит уже от всего этого. Но и порвать с ними не могла. Говорила, что должна им, что ли… Нет, не в плане денег. Мол, квартиру купил один, машину – другой… Представляете, какие подарки?! Правда, машину она продала, а деньги положила в банк. Она говорила, что не может оторваться от них, своих денежных мешков, психологически. Это как каждый день выигрывать лотерею.
– Полагаю, она оправдывала себя, – сказала тихо Женя.
– Думаете, я такой дурак и не понял? Но мне льстило, что она пришла ко мне и потом стала приходить снова и снова. Она просила меня обнять, прижимать к себе, словно ей было холодно. А я-то и рад стараться.
В эту минуту Григорий подцепил вилкой аппетитный кусок мясного рулета, Женя, правда, не поняла, почему он такого серо-белого цвета. Даже поморщилась.
– Куриный рулет? – спросила она.
– Да ты что?! – оживился он и тотчас поднес вилку с рулетом ей к губам. Ее от запаха чуть не стошнило. – Это же рулет из требухи!
Женя от услышанного вздрогнула. Она слышала что-то о требухе, но даже само слово вызвало в ней волну отвращения. И она отодвинула от себя руку Григория с навязываемым ей «деликатесом».
– Ничего-то ты не понимаешь! Хотя бы попробуй!
Пора было уходить. Все, что она хотела, узнала. Ах да! Она же еще не увидела ключи!
– А можно и мне посмотреть, где убили Лару? – спросила она и от ужаса покрылась мурашками. Она вовсе и не хотела этого, ей было важно узнать, где ключи. У Григория или их кто-то украл?
– Да, конечно, можно!
С этими словами он вскочил и, не расставаясь с вилкой, пошел в прихожую, снял с гвоздя связку ключей и протянул ей.
– Вот. Пошли!
– Там хотя бы убрали… кровь?
– Да кто бы это убрал? – сразу погрустнел он. – Знаю, что постель ее была в крови, а как иначе? Но все взяли на экспертизу, это понятно. На каретке кровати остались пятна, на покрывале немного, на полу… Я не могу там убирать. Вот приедет ее мать, приберется… Я еще одну бутылку приберег на тот случай, если она приедет. Как только пойму, что она здесь, позову к себе, помянем Лару.
Несмотря на то что Женя убедилась в том, что ключи на месте, у Григория, все равно надо было идти в квартиру убитой. Странно, что он, когда она выразила желание пойти туда, не удивился, не спросил, зачем ей это нужно.
И вдруг ей стало нехорошо физически. Слабость, тошнота… Что это с ней? Может, предчувствие? А что, если этот Григорий вообще ненормальный и, воспользовавшись тем, что они окажутся в квартире одни, возьмет да и зарежет ее? И что там с его алиби? Что-то она запуталась во всех этих алиби. Или же его никто не проверял? Да невозможно же проверить всех соседей!
Что было делать? Выход из этого опасного положения был только один – оказавшись в подъезде, передумать заходить в квартиру Калининой. Придумать любой повод.
– Боишься? – гоготнул грубоватым голосом Григорий, когда уже в подъезде, потрясая ключами, готов был открыть квартиру Ларисы.
– Женя? – вдруг услышала она и подумала, что подъезд наводнили ангелы и теперь зовут ее, пытаясь спасти. Кто еще мог ее позвать?
Григорий не успел даже повернуть ключ, как дверь сама открылась, и она увидела перед собой Реброва с Борисом. Женя от счастья готова была разрыдаться.
– Боря! – Она бросилась к мужу и обняла его, вцепилась руками в рукава его костюма.
– Ты чего, Женечка? Испугалась? – спросил он тихо.
Она обернулась и посмотрела на Григория, хотела поймать его реакцию на появление в квартире убитой посторонних. Тот не был напуган, просто удивлен, и Женя сразу же определила, что это не он убийца. Нет. Если бы он убил Калинину, то бросился бы со всех ног бежать, просто почувствовал бы опасность.
Надо было что-то предпринимать, действовать, чтобы Григорий ничего не заподозрил. И она очень надеялась, что мужчины подыграют ей.
– Григорий, знакомьтесь, это мой муж Борис, адвокат, он будет представлять потерпевшую сторону, а это – следователь, он как раз занимается расследованием убийства. А это сосед Ларисы – Григорий Соснов.
– Так ты жена адвоката, что ли? – Григорий пытался осмыслить услышанное. Вероятно, фраза про «потерпевшую сторону» несколько обескуражила его. Потерпевшая сторона находилась в данный момент в морге.
– В случае, когда убийцу поймают, его будут судить, и с противоположной стороны будет выступать как раз мать Калининой, – сказала первое, что пришло в голову, Женя.
Вот так всегда, сокрушалась она про себя, когда надо придумать что-то безукоризненно логичное, правильное и соответствующее ситуации, она выдает просто набор слов. Как хорошо, что Григорий уже успел основательно набраться и теперь с трудом соображает.
– Так я теперь здесь уже как бы и не нужен? – спросил он с озадаченным видом. – Вы уж теперь сами разбирайтесь здесь… Не самое приятное это место…
– Спасибо, Григорий, – поблагодарила Женя и сделала ему незаметный знак возвращаться в свою квартиру.
Когда он ушел и в квартире Калининой они остались втроем, Женя вдруг заплакала. И это было так неожиданно! С чего бы это?
– А я говорил тебе, что нечего встречаться с кем попало, – нахмурился Борис и снова стал тем прежним Борисом, которого она побаивалась. – Что, если он, этот сосед, и зарезал Калинину? Вот зашли бы сейчас сюда, и он пырнул бы тебя ножом? Женя, тебя жизнь, я вижу, ничему не учит!
– Как вы-то здесь оказались?
– Так ты же сама утром и сказала, что после гинеколога поедешь поговорить с соседом.
– Ребров, а ты чего молчишь?
– Да чего говорить-то? Тоже перепугался за тебя. И что там, этот сосед?
И Женя вкратце пересказала им свой разговор с Григорием. Потом поделилась впечатлением от встречи с Зиминой.
– Значит, ключи у него. То есть их не украли, – задумался Валерий. – У Кузнецовой, второй соседки, тоже есть ключи, я же допрашивал ее, проверял, подходят ли ключи к этой квартире. Там все чисто.
– Но замки никто не взламывал?
– Эксперт сказал, что эту дверь открывали своими ключами, там нет ни царапины.
– А что говорят ее приятели, которых вы тут задерживали? И сколько их?
– Трое. Я лично всех допрашивал, проверяли алиби… И все утверждали одно и то же – ключей Лариса им не давала. Они все пользовались домофоном или же проходили в подъезд вместе с жильцами дома.
– А где ключи самой хозяйки?
– Мы нашли здесь, в прихожей, на столике, взяли на экспертизу. Там только отпечатки ее пальцев. И больше в доме ключей не было.
– Тогда я ничего не понимаю! – расстроилась окончательно Женя. – Как убийца мог проникнуть в квартиру, если у него не было ключей? Хотя постойте… У нас же есть фотографии Чесноковой и Голубевой. Может, Григорий знаком с ними? Может, они были у него в гостях и забирали на время ключи от квартиры Калининой… Взяли, убили Ларису и потом вернули ключи. Понимаю, что несу чушь, но раз уж мы здесь, может, покажем ему фотографии?
Борис бросил на нее такой взгляд, что Жене показалось, что она уменьшилась в размере, стала ниже и слабее во сто крат. Неужели к ней возвращается тот, прежний Борис, от которого ей всегда хотелось сбежать?