– Граждане, что за кавардак?
– Все в порядочке, – успокоил ее паренек, – а между прочим, в какой стороне у вас сто пятое отделение?
Вагоновожатая, смерив его взглядом, почему-то осталась довольна результатами осмотра и махнула рукой:
– Туда ступайте. Между башнями тропинка, и в середине квартала будет отделение.
Трамвай, дребезжа металлическими внутренностями, уехал.
Паренек, удерживая гражданина в неудобной для того позе, умудрился галантно отобрать у девицы ее баул и закинуть себе на плечо.
Двинулись. Гражданка налегке то и дело забегала вперед, чуть не прыгая козой, радуясь:
– Надо же, сто пятое!
Парень вежливо поинтересовался:
– С чего восторги? Старое знакомое?
– Мне ж туда, туда ж надо же! – куковала она. – Пойдемте, пойдемте, а то вдруг закроются.
Глава 2
Всем кагалом они завалились в отделение. Дежурный, подняв голову, глянул из-за своей конторки, спросил, что гражданам требуется. Паренек скинул баул с плеча, как пропуск «предъявил» присмиревшего гражданина, чуть подтолкнув вперед.
– Ваш пассажир?
Дежурный пригляделся, подтвердил:
– Наш. А ты кто такой?
Паренек представился:
– Сержант Денискин, Талдомский район.
– Принято, – кивнул дежурный и спросил уже у задержанного:
– Неужели с поличным вас взяли, Аркадий Иванович?
Денискин ответил за него:
– У него полны карманы чужого добра. Кошелек и часы этой вот гражданки, – он указал на девицу, – точно есть.
Упомянутая гражданка, зачем-то распялив пальцами порез на сумке, сказала:
– Во.
Сержант пояснил:
– Он с самого Белорусского вокзала щипал по-стахановски. Два рейса с перерывами.
– Ты, сучонок, на спине висел. Ловко, – похвалил гражданин, оказавшийся негодяем. И выругался.
Дежурный, что-то записывая, отметил:
– Так, ну за ругань мелкую хулиганку уже имеете, а там и разберемся. Граждане! Всех попрошу в приемную.
Прошли, куда было указано. Вскоре появились еще двое деловитых товарища, взяв по стулу, уселись к стеночке. Еще чуть погодя подоспел довольно тучный человек в обычном костюме, невысокий, лет сорока, с профессорскими залысинами, с усталыми добрыми глазами. Похож то ли на какого-то популярного актера, то ли на доброго доктора. Сходство усилилось, когда он заботливо спросил у задержанного:
– Как поживали вы все это время, Аркадий Иванович?
Тот с достоинством отозвался:
– Благодарю, вполне, вполне. Мое почтение Юрию Васильевичу.
Юрий Васильевич представился тем, кто его не знал:
– Капитан Яковлев. Вы, молодой человек, можете его уже отпустить.
– Слушаюсь. – Денискин, освободив запястье Аркадия Ивановича (тот немедленно начал потирать его и морщиться), вынул из внутреннего кармана удостоверение.
– А, так вы и есть Денискин от Подшивалова.
– Так точно. Командирован к вам на две недели.
– Как же, помню. Что, решили сразу приступить, не отмечаясь о прибытии?
– Неловко было в гости с пустыми руками.
– Похвально. Что ж, граждане, приступим.
После всех превентивных формальностей принялись разгружать карманы уважаемого Аркадия Ивановича. Помимо «Роман-газеты» и нескольких мелочей, в них имели место: часы карманные «Тиссо», наручные «Полет», женские «Чайка» с красивыми керамическими вставками, ручка импортная «Паркер», простой потертый бумажник, непростое кожаное портмоне с тисненой надписью «Sigulda», единый проездной билет на текущий месяц…
– Пока все понятно, но к чему проездной? – спросил Яковлев.
– Надо, – высокомерно пояснил Аркадий Иванович, но все-таки снизошел и признался: – По ошибке взял. Твердая обложка, кожаная, не понял на ощупь, что такое.
Разгрузка продолжалась. Черненькая, которая до того радовалась своим часам, увидев кошелек, зашлась от восторга и чуть не захлопала в ладошки:
– Кошелечек мой, мой!
Капитан, пододвинув к себе этот вязаный мешочек, расшитый блестящими бусинами, строго спросил:
– Точно ли ваш?
– Мой!
– Проверим. Сколько денег у вас там было?
Девчонка с готовностью, как на уроке, отрапортовала:
– Тридцать пять рублей пятьдесят две копейки!
– Уверены?
– Да! Две красненькие, четвертак, две монетки по двадцать копеек…
Денискин, кашлянув, подтвердил:
– Гражданкин кошелек, товарищ капитан. Я сам видел.
Аркадий Иванович брезгливо бросил:
– Видел он, свидетель собачий. Ничего, выдаст вам прокурор по шапке.
– Вы за нас-то не беспокойтесь, – утешил Яковлев, – управимся.
Еще где-то с полчаса оформляли, осматривали, изымали, записывали, потом свидетели и понятые разошлись. Далее гражданин карманник отправился в камеру до прибытия конвойных.
Капитан Яковлев вернулся к дежурному, распорядился проверить сводки по отделениям, чьи земли идут вдоль маршрута «пятерки».
Денискин с потерпевшей остались в приемной. Сидели чинно, он – у одной стенки, гражданка – у другой. Сержант, получив возможность рассмотреть ее как следует, окончательно убедился, что первое впечатление не обмануло. Девчонка в самый раз: невысокая, крепко сбитая, немосковская, темная коса вокруг головы, кожа тоже не городская, белая с румянцем, глаза черные, круглые, чуть навыкате, смышленые, хоть и беспокойные. Учитывая обстановку – ничего удивительного.
Денискин обдумывал, как бы начать разговор, чтобы не показаться хамом и дураком, но вернулся капитан Яковлев. Он пожал руку, похлопал по плечу и официально поблагодарил за отличную службу.
– Рад стараться!
Капитан вежливо восхитился:
– То есть это вы еще и не старались? Хотя конечно. Мы вас на две недели выписали, а вы в первый же день управились.
– Повезло, – изображая смущение, заявил Денискин, примечая, что девчонка прислушивается так, что чуть ушами не прядает.
Яковлев, как по заказу, продолжал расхваливать:
– Не скажите, просто так никогда не везет. Значит, проработали легенду, вжились. Аркадий Иванович не заметил слежки, а ведь опытный ворюга.
Пришла пора закруглять обмен любезностями, капитан протянул руку за бумагами, чтобы отметить командировку да выпроводить с миром. Однако позабытая потерпевшая вклинилась в разговор:
– Товарищи, я очень извиняюсь, товарищи.
Капитан спросил:
– Да, гражданка Джумайло? Деньги – вещи получили, заявление написали. Еще что-то?
Названная гражданка Джумайло, Наталья Кузьминична, восемнадцать лет, место прописки: Ставропольский край, город Георгиевск, улица Красных Партизан и прочая-прочая, выпалила:
– А вот еще.
– Излагайте.
– Еще заявление надо подать.
– О чем?
– Моя сестра у вас пропала.
– Где это – у нас? Поточнее, пожалуйста.
– Она к вам переехала и пропала.
– Рассказывайте все по порядку, а то пока непонятно.
Денискин снова сел на стул, справедливо полагая, что раз не приказали выметаться, то можно и посидеть. Тем более что интересно послушать, что стряслось, вот только спать ужас как хотелось. Он зевнул с закрытым ртом, товарищ Джумайло немедленно проворчала:
– И чего рожи корчить? Ничего ж смешного.
– Я не нарочно. Устал, – покаялся Денискин.
Яковлев распорядился:
– Не отвлекайтесь, гражданка. Слушаю.
Наталья Кузьминична принялась излагать свою беду. Оказывается, что она специально прибыла в Москву, взяв за свой счет две недели отпуска, искать старшую сестру. Та вот уже три года как жила в столице, трудилась сначала на стройке, потом «вроде бы» трудилась в Светловской библиотеке, что на Большой Садовой.
– То есть как это «вроде бы», что это означает? – спросил капитан.
Наталья объяснила:
– Потому что я была сегодня там, у заведующей. Говорят: будем увольнять за прогул.
– Неужели прогуливает?
– Не появляется на службе уже две недели.
Товарищ Джумайло смолкла, то ли не зная, что дальше говорить, то ли собираясь со скудными мыслями. Капитан позвал:
– Наталья Кузьминична.
Та очнулась.
– Да я просто пытаюсь ничего не пропустить, – заявила она, потом полезла в маленькую сумку, пошарив, достала какую-то открытку.
– Вот открытка пришла, я ей ко дню рождения отправляла.
– А когда у нее день рождения? – спросил капитан, рассматривая кусочек картона, на котором были изображены веселые заяц с белкой и проставлен штамп о возвращении открытки за истечением срока хранения.
– Двенадцатого марта. А вот потом еще и телеграмму отбила, – Наталья достала и показала квитанцию, – и тоже не вручили.
– Большая Грузинская, тринадцать, дробь два.
– Да, это ее адрес был.
– И вы там побывали?
– Побывала, знамо дело. Иначе как бы я сюда попала? Соседка и сказала, что нету Маргариты, давно переехала куда-то в Медведково. Я наведалась к участковому, тот сначала ни в какую, но когда расплакалась, дал адрес: проезд Шокальского, дом двадцать три, квартира восемь.
– Хорошо. И там вы были?
– Я как раз и ехала, а вот к вам попала.
– Тогда надо сходить, – Яковлев глянул на часы. – Только мне необходимо поприсутствовать тут. Ну ничего, сейчас отыщем вам участкового. То есть попробуем.
Дежурный на вопрос о том, где Заверин, сообщил:
– На поквартирном обходе.
– На поквартирном? – уточнил Яковлев, щелкнув себя по горлу.
– Обходе, – подтвердил дежурный.
– И уже с утра?
Дежурный развел руками: мол, что делать, раз служба такая.
Денискин, откашлявшись, сказал:
– Я, товарищ капитан, сходить могу.
– А между прочим, неплохая идея, – одобрил Яковлев, – я вас сейчас сориентирую, дам указания. Наталья Кузьминична, пока подождите на свежем воздухе, соберитесь с мыслями.
Он подождал, видя, что товарищ Джумайло никуда не идет, а переминается с ноги на ногу со своим баулом. Дежурный смекнул, пришел на помощь:
– Гражданочка, багаж можете сюда ко мне занести.
Та обрадовалась:
– Посторожите? Вот спасибочки.
Пристроила баул за конторку дежурного и наконец ушла. Яковлев, стерев с лица добрые улыбочки, быстро, привычно, по-военному чертил на клочке бумаги схему, говорил сухо, без тени заботливости и сопливостей: