Не так давно он дал Демельзе немного денег на личные расходы, и она купила цветастый платок, два карандаша, чтобы учиться писать, две тетрадки, пару туфель с приклеенными пряжками, большой глиняный горшок для цветов, летнюю шляпку для Пруди и табакерку Джуду. Дважды Росс позволил ей проехаться верхом у себя за спиной в Труро и пообещал сводить на петушиные бои, посмотреть, как сражается Герцог, на которого ставили аж пятьдесят гиней. Но это зрелище, к немалому удивлению Полдарка, вызывало у нее отвращение.
– Не понимаю, – сказала Демельза, – что тут интересного: эти бои ничем не лучше забав моего папаши.
Ей казалось, что организованные для благородной публики петушиные бои должны быть более изысканными.
На обратном пути Демельза была задумчива и молчалива. И вдруг ни с того ни с сего огорошила Росса вопросом:
– Как вы думаете, животные чувствуют боль в точности так же, как и мы?
Росс призадумался – ему уже приходилось попадать впросак из-за этих ее вопросов – и коротко ответил:
– Не знаю.
– Тогда почему свиньи так громко визжат, когда им в нос продевают кольца?
– Петухи не свиньи. Они по природе своей бойцы. Такими их создал Господь.
Демельза помолчала какое-то время, а потом возразила:
– Да, но Господь ведь не дал им стальные шпоры.
– Тебе бы в адвокаты пойти, Демельза, – хмыкнул Росс, и они снова замолчали.
Полдарк размышлял об этом, пока они стояли в саду. Могла ли она догадываться о том, что думали, глядя на нее в гостиной, Нэт Пирс и другие? А если бы Демельза узнала, что говорила Полли Чоук? Согласилась бы она с Россом, что это чудовищно глупое предположение? Если бы ему захотелось получить удовольствие такого рода, он бы навестил Маргарет из Труро или одну из ее товарок.
Порой Полдарку казалось, что если удовольствие как-то связано с грубыми утехами, которые предлагают проститутки, значит он лишен пристрастий нормального человека. Что ж, в аскетизме тоже были свои прелести, например самопознание и независимость.
Но в ту пору у Росса не было времени на праздные размышления. У него имелись другие заботы.
Глава третья
Перед тем как уйти, Демельза сообщила, что днем видела Джинни Картер и что у Джима плеврит. Но Джим вообще не обладал крепким здоровьем и часто заболевал на несколько дней, так что Росс не придал этой новости особого значения. Следующие две недели он был поглощен делами, связанными с открытием шахты, а визит к Картеру решил отложить до той поры, когда сможет предложить парню реальную, а не предполагаемую работу.
Библиотеку Нампара-Хауса отвели под контору, и, пока там все расчищали, привычный уклад в доме был нарушен. Весть о том, что где-то открывают шахту, в то время как другие, наоборот, закрывают, быстро облетела всю округу. Нампару осаждали шахтеры. Многие прошли по восемнадцать миль и жаждали получить работу, они были согласны на любое жалованье. Росс и Хеншоу старались заключать взаимовыгодные контракты. Они наняли сорок человек, причем двух из них назначили старшими: они напрямую подчинялись Хеншоу и должны были руководить работами «на траве» и под землей.
Под конец второй недели Росс повстречал Заки Мартина и справился о здоровье Джима. Заки сказал, что зять встал на ноги, но к работе в шахте не вернулся, потому как его мучает кашель.
К этому времени Росс уже все продумал. В следующий понедельник шестеро шахтеров начнут вырубать штольню в утесе, а другие двадцать будут пробивать первый шурф. Пришла пора нанимать помощника казначея.
– Передай ему, чтобы заглянул ко мне завтра утром, – попросил Росс.
– Хорошо, – кивнул Заки. – Сегодня я повидаюсь с Джинни, а уж она непременно скажет мужу.
Джим Картер не спал и сразу услышал тихий стук в дверь.
Очень осторожно, чтобы не разбудить Джинни и детей, он выскользнул из постели и собрал свою одежду. Один раз он случайно наступил на отошедшую половицу. Половица скрипнула, и он замер на несколько секунд, сдерживая кашель, пока не убедился, что не потревожил спокойный сон жены. Тогда он натянул штаны и рубаху и прихватил куртку с ботинками.
Дверь открылась практически бесшумно. Обычно петли всегда скрипели, но в тот день Джим их заблаговременно смазал. Он уже начал спускаться по лестнице, когда вдруг услышал голос Джинни:
– Джим.
Он закусил губу, но не ответил, в надежде, что жена просто разговаривает во сне.
Но Джинни не спала.
– Джим, – повторила она. – Ты опять уходишь с этим Ником Вайгусом? Почему ты мне не сказал?
– Потому что знал, что ты будешь недовольна.
– Ну так не ходи.
– Не могу. Я ему еще вчера пообещал.
– Скажи, что передумал.
– Я не передумал.
– Капитан Полдарк ждет тебя сегодня утром. Ты что, забыл?
– Я вернусь еще до рассвета.
– Может, он даст тебе участок на новой шахте.
– Я не соглашусь, Джинни, – сказал Джим. – Еще неизвестно, есть там что-то или нет. Я не могу бросить хорошую выработку ради такого предложения.
– Да до этой, с позволения сказать, хорошей выработки тебе приходится добираться по горло в воде. Неудивительно, что тебя все время кашель мучает.
– Я пытаюсь подработать, раздобыть что-нибудь к столу, а ты все время ворчишь!
– Джим, успокойся. Мы справимся. Мне ничего такого не надо. У меня просто кусок в горле застревает, как подумаю, какой ценой это нам достается.
– Я не святоша.
– И я тоже. Но я все время думаю о том, что с тобой может случиться.
– Ничего со мной не случится, Джинни, – потеплевшим голосом сказал Джим. – Не из-за чего волноваться. Честное слово. Все будет хорошо.
В дверь снова тихонько постучали.
– Это только пока я не работаю. Ты же знаешь. Как вернусь на выработку, сразу перестану уходить по ночам на охоту.
– Джим, – настойчиво произнесла Джинни, – я хочу, чтобы ты остался. Не ходи никуда. Пожалуйста, хотя бы сегодня.
– Тише, детей разбудишь. Подумай лучше о них и о том, который скоро народится. Джинни, милая, ты должна хорошо питаться.
– По мне так лучше голодать, чем…
Но Джим ее уже не слышал. Он спустился в кухню и отодвинул засов на двери.
Ник Вайгус ужом проскользнул в дом.
– Чего так долго? Сети взял?
– Все готово. Бррр… ну и холодина!
Джим надел куртку, обулся, и они вышли из дома. Ник что-то шепнул своей собаке. Дорога предстояла неблизкая – пять миль в один конец.
Какое-то время они шли молча.
Ночь выдалась ясная и холодная. Ярко светили звезды, с моря дул северо-западный бриз. Джим поеживался и кашлял на ходу.
Путь лежал на юго-восток, в обход деревушки Марасанвос, дальше вверх по главной дороге, а там уж и спуск в плодородную долину. Они пересекли границу владений Бодруганов. Это был край процветающий, но при этом весьма опасный. Здесь надо было соблюдать предельную осторожность. Ник Вайгус пошел впереди, рядом с ним трусила поджарая ищейка. Джим шел в нескольких шагах позади, он нес самодельную сеть и длинную, футов десять, палку.
Идти по проезжей дороге было слишком опасно, они вошли в небольшой лесок, и Ник остановился.
– Эти треклятые звезды светят ярче, чем луна. Эдак мы и один мешок нынче не набьем.
– Нельзя просто так уходить. Надо попробовать. Я думаю…
– Тсс… Тихо.
Они присели в кустах и прислушались. Потом пошли дальше. Лес заметно поредел, а еще через сто ярдов деревья расступились и перед ними возникла большая поляна площадью в половину квадратной мили. По одному краю поляны протекал ручей, а за ним можно было разглядеть молодые деревца и заросли кустов. Именно там и устраивались на ночь фазаны. Те, которые выбирали ветки пониже, становились легкой добычей для ловкого человека с сетью. Опасность заключалась в том, что на противоположной стороне поляны стоял Уэрри-Хаус – особняк Бодруганов.
Ник снова остановился.
– Что-то услышал? – спросил Джим.
– Вроде бы, – шепотом ответил Вайгус.
Его розовая лысина поблескивала в свете звезд, на лице плясали темные тени. Он был похож на херувима, какими их изображают в карикатурах.
– Неужто егеря сегодня совершают обход?
Выждали еще несколько минут. Джим чуть не закашлялся и погладил собаку по голове. Она вздрогнула и снова замерла.
– Псина никого не учуяла, – сказал Ник. – Ложная тревога.
Они пошли дальше через подлесок, а когда оказались на краю поляны, призадумались: как остаться незамеченными для егерей, которых, возможно, там и не было, и не спугнуть прежде времени фазанов? В такую светлую ночь это было непросто.
Немного пошептавшись, они решили разделиться и зайти на фазанов с противоположных сторон. Каждый взял по сети. Вайгус, как более опытный в таких делах, должен был пройти по самому длинному маршруту.
У Джима был талант двигаться бесшумно. Он шел очень медленно, пока наконец не увидел на нижних ветках дерева, которое стояло прямо перед ним, темные, похожие на стручки силуэты птиц. Джим снял с плеча сеть и решил дать Нику еще пару минут, на случай если тот не успел размотать свою.
Он стоял и слушал, как в кроне дерева у него над головой шелестит ветер. Вдалеке на фоне более светлого ночного неба вырисовывался черный силуэт Уэрри-Хауса. В одном окне еще не погасили свет. Шел второй час ночи. Джим попытался представить людей, которые живут в этом доме, и гадал, почему они до сих пор не спят.
Он думал о том, какую работу собирается предложить ему капитан Полдарк. Джим и так был перед ним в неоплатном долгу и поэтому считал, что больше не следует принимать помощь от Росса. Вот ведь проклятое здоровье. Что будет с женой и ребятишками, если он, как и его отец, умрет в двадцать шесть лет? Джинни ворчала из-за того, что он должен каждый день по пояс в воде добираться до своей выработки. Но ведь шахтеры всегда работают в сырости. А не можешь такое выдержать, значит не быть тебе шахтером. Сейчас он хотя бы не имеет дела с порохом, и на том спасибо.