В кустах зашуршал какой-то зверек. Джим повернул голову на звук, но не смог ничего разглядеть. Неподалеку росло дерево, судя по мертвым листьям на ветках – молодой дуб. Листья за зиму так и не опали, а вот ствол у него как-то странно раздулся.
И тут силуэт ствола немного изменился. Джим прищурился. Возле дерева стоял человек.
Значит, их прошлая с Ником субботняя вылазка не осталась незамеченной. Наверное, с того дня егеря каждую ночь терпеливо дожидались, когда они снова нарушат границу владений их хозяина. Может быть, они уже заметили браконьеров. Нет, вряд ли. Но если он выйдет на шаг вперед, то будет у них как на ладони. А что там с Ником?
Джим напряг мозги. Надо было срочно принять какое-то решение. Он медленно пошел в обратную сторону, но не успел сделать и двух шагов, как у него за спиной хрустнула ветка. Кто-то попытался схватить его за плечо, но он увернулся и, выронив на бегу сеть, бросился к фазанам. В ту же секунду с противоположного края поляны долетел шум потасовки. Кто-то выстрелил из мушкета. Лес вдруг будто ожил. Фазаны испуганно захлопали крыльями и взлетели с деревьев. Их крики смешались с гомоном других птиц и криками егерей, которые объясняли друг другу, в какую сторону побежал нарушитель.
Джим выскочил из кустов и, стараясь оставаться в тени, бросился вдоль ручья. Он слышал звуки погони и понимал, что ему не оторваться от преследователей. Сердце бешено колотилось в груди, дышать становилось все труднее.
Заметив брешь в зарослях, Джим свернул и побежал между деревьями. Он был не так далеко от особняка и понял, что бежит по самой обычной тропинке. На этом участке стало заметно темнее, а заросли вдоль тропинки были настолько густыми, что, если бы Картер стал сквозь них продираться, его бы точно поймали.
Тропинка вывела Джима на небольшую поляну. В центре поляны стояли круглый мраморный павильон с куполом и солнечные часы. Дальше тропинка обрывалась. Джим бросился к павильону, потом передумал и подбежал к большому раскидистому вязу на краю поляны. Обдирая руки и обламывая о кору ногти, он начал карабкаться вверх по стволу. Едва Джим добрался до второй ветки, как на поляну выскочили запыхавшиеся егеря. Джим замер и постарался дышать как можно тише.
Мужчины остановились в нерешительности.
До Джима долетали обрывки фраз:
– …Не мог уйти… Прячется…
Один из преследователей подошел к павильону и подергал дверь. Дверь была заперта. Второй отступил на пару шагов и оглядел купол павильона. Потом они разделились и стали обходить поляну по периметру.
Когда один из егерей поравнялся с вязом, Джим вдруг почувствовал приближение очередного приступа кашля, и на лбу у него выступили капельки пота.
Егерь медленно шел под вязом. Картер разглядел, что он вооружен. Егерь остановился возле соседнего дерева и стал всматриваться в его крону. Это дерево ниже прочих склонялось к земле, и взобраться на него было легче, чем на другие.
Джим сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Второй егерь, закончив обход поляны, присоединился к товарищу.
– Заметил что-нибудь?
– Нет. Видать, улизнул, гаденыш.
– А второго поймали?
– Нет. Думал, что хоть этого изловим.
– Вот не повезло.
Джим сдерживал кашель из последних сил. В горле запершило, он стал задыхаться.
– Что это за звуки? – спросил первый егерь.
– Не знаю, что-то у тебя за спиной.
Они решительно двинулись к вязу, но, потеряв источник шума, теперь хмуро вглядывались в заросли.
– Стой здесь. А я погляжу, что там, – сказал первый егерь и скрылся в кустах.
Второй прислонился к стволу дерева и держал ружье наготове.
Джим ухватился за ветку над головой и отчаянно сдерживал накатывающие приступы кашля. Он весь взмок от пота. Даже страх оказаться пойманным отступал перед этим чудовищным напряжением. Ему казалось, что еще секунда – и голова его взорвется. Он бы отдал несколько лет жизни за одну только возможность сейчас откашляться.
Затрещали ветки, послышался топот. Из кустов, чертыхаясь, вышел второй егерь.
– Кажется, сбежал. Идем посмотрим, что там у Джонсона.
– Может, собак спустить?
– И как им, по-твоему, след взять? Ничего, на следующей неделе точно поймаем.
Егеря двинулись в обратную сторону, но прошли всего десять шагов, и тут где-то наверху у них за спиной раздался сильный кашель: Джимма скрутил жесточайший приступ. Егеря резко остановились.
Они сначала даже испугались, настолько громким был звук. Кашель эхом разлетелся по лесу. Первый егерь встряхнулся и побежал обратно к вязу.
– Слезай! – заорал он. – Слезай, а не то пристрелю!
Глава четвертая
Об аресте Джима Росс узнал только в десять утра, когда один из ребятишек Мартинов прибежал с этой новостью на шахту. Росс тут же пошел домой, оседлал Смуглянку и поскакал в Уэрри-Хаус.
Род Бодруганов угасал. Основная ветвь, хоть и пунктиром, прослеживалась в истории Корнуолла на протяжении двух веков и в середине нынешнего столетия обрывалась. Да и Уэрри-Бодруганы пошли той же дорогой. Сэр Хью, нынешний баронет, невысокий плотный мужчина, в свои пятьдесят лет был весьма энергичен, но холост. Баронет утверждал, что у него самый волосатый торс, и готов был поставить на это пятьдесят гиней. Жил он с мачехой, овдовевшей леди Бодруган. Эта женщина, двадцати девяти лет от роду, была большой любительницей верховой езды, крепких выражений и собак. Собак она держала в доме и сама пропахла псиной.
Росс был шапочно знаком с обоими и сожалел, что Джим не выбрал для незаконной охоты владения какого-нибудь другого семейства. А когда подошел к особняку, пожалел об этом еще больше – нынче был день большой охоты. Люди в красных сюртуках и начищенных сапогах бросали на него любопытные взгляды и громко перешептывались. Росс спешился и зашагал между лошадьми и тявкающими собаками к крыльцу дома.
У двери лакей преградил ему дорогу.
– Что вам надо? – спросил он, бросив взгляд на рабочий сюртук Полдарка.
– Мне надо поговорить с сэром Хью, а не с тобой, наглец.
Лакей поспешил извиниться:
– Простите, сэр. Хозяин наверху, в библиотеке. Как мне о вас доложить?
Росса провели в библиотеку, там толпились люди с бокалами портвейна и канарского сака[13] в руках. Трудно было представить более неподходящий момент, дабы обратиться с просьбой к хозяину дома. Со многими из гостей Росс был знаком лично. Присутствовали молодой Уитворт и Джордж Уорлегган, доктор Чоук, Пейшенс Тиг и Джоан Паско. И Рут Тиг с Джоном Тренеглосом, старшим сыном старого Хораса Тренеглоса. Росс посмотрел поверх голов гостей и увидел сэра Хью. Тот с бокалом в руке развалился в кресле возле камина. Лакей подошел к хозяину и что-то зашептал ему на ухо.
Баронет раздраженно переспросил:
– Что? Куда? Кто?
Только это и смог разобрать Полдарк. Все разговоры на секунду стихли. В былые времена Росс, войдя в комнату, счел бы такую реакцию вполне естественной.
На пути к сэру Хью Росс раскланялся и обменялся сдержанными улыбками с некоторыми из гостей. Вдруг раздался громкий лай, и Росс увидел, что Констанс Бодруган стоит на коленях на коврике перед камином и перевязывает лапу поранившемуся псу, а вокруг нее крутятся еще шесть черных спаниелей.
– Разрази меня гром, а я подумал, что это Фрэнсис пришел, – сказал сэр Хью. – К вашим услугам, сэр. Охота начинается через десять минут.
– Мое дело не займет больше пяти, – вежливо ответил Росс. – Но я бы хотел обсудить его с глазу на глаз.
– Сейчас в этом доме нет такого места. Разве что в сортире. Так что приступайте. Здесь все равно так шумно, что никто, даже если и захочет, не подслушает ваши секреты.
– Если я найду того, кто бросил стекло, – заявила его мачеха, – то, клянусь Богом, выпорю.
Росс взял предложенный бокал вина и изложил баронету суть своего дела. Прошлой ночью на земле Бодруганов схватили браконьера. Это совсем молодой парень. Росс знает его лично. Сэр Хью, будучи судьей и членом магистрата, несомненно, способен повлиять на исход слушаний. Парень впервые нарушил закон, и есть весьма серьезные подозрения, что подбил его на это взрослый мужчина и отъявленный негодяй. Если браконьеру вынесут строгое предупреждение и отпустят его, Росс сочтет своим долгом оплатить все издержки. Более того, он лично возьмет на себя ответственность…
Тут сэр Хью разразился громким хохотом.
– Черт меня подери, но вы опоздали, сэр. Теперь уже слишком поздно. Вашего парня привели ко мне в восемь утра, и сейчас он уже на пути в Труро. Суд я назначил на следующую сессию.
Росс отпил из бокала вина:
– Вы поторопились, сэр Хью.
– Ну, у меня не было желания возиться с этим мальчишкой. Я знал, что к девяти в этом доме начнется вавилонское столпотворение.
– Браконьер! – воскликнула леди Бодруган. Ее внезапно осенило, и она даже отпустила собаку. – Думаю, это он бросил стекло. Да я бы его четвертовала, клянусь Богом! Закон слишком мягок к этим негодяям.
– Ну, теперь он недельку-другую не будет тревожить моих фазанов, – заметил сэр Хью и добродушно рассмеялся. – И даже дольше. В этом году мы потеряли огромное количество дичи. Согласитесь, капитан, это просто вопиющее безобразие.
– Сожалею, что вторгся к вам в такой день.
– А я сожалею, что вас привело ко мне столь невеселое дело. Если пожелаете присоединиться, могу одолжить вам кобылку.
Полдарк поблагодарил, но отказался, а еще через некоторое время откланялся. Он сделал все, что мог.
На пути к лестнице Росс услышал голос леди Бодруган:
– Надеюсь, Хью, ты в любом случае не отпустил бы этого негодяя?
Что именно ответил ей пасынок, Росс не расслышал, но оба тотчас разразились смехом.
Росс прекрасно понимал, что общество отреагирует на его просьбу отпустить браконьера так же, как и Бодруганы. Разве что некоторые его представители сделали бы это в более вежливой форме. Да, Джиму нечего рассчитывать на сочувствие даже в Корнуолле, где всегда со снисхождением относились к контрабандистам. Для корнуоллского дворянства контрабандисты были смышлеными ребятами, которые ловко надувают власти и продают виски за полцены. Браконьеры же не только в буквальном смысле нарушали границы чьих-то владений, но и метафорически посягали на священное право частной собственности. Поэтому их считали отщепенцами и опасными преступниками, достойными виселицы.