Демельза достала свой обломок гребешка, подошла к зеркалу, которое нашла в библиотеке, и начала причесываться.
Платье было одним из тех, что она нашла на дне второго железного сундука, и с первого же мгновения оно искушало её, как Еву яблоко. Оно было сшито из бледно-голубого сатина, с низким квадратным вырезом. Пониже талии платье слегка выдавалось назад, как краснокочанная капуста. Демельза решила, что это вечернее платье, но в действительности оно было одним из тех, что Грейс Полдарк купила для официальных визитов. В длину оно оказалось Демельзе в самую пору, а остальное она переделывала дождливыми вечерами. Когда она надевала его, её охватывал трепет, пусть даже никто никогда не увидит его на ней...
Демельза попыталась рассмотреть себя в полумраке. Волосы она приподняла, разделила надвое, убрала с ушей и заколола на макушке. В любое другое время она осталась бы довольна своим внешним видом и любовалась бы собой, расхаживая, как павлин, чтобы услышать шелест шелкового платья. Но теперь она смотрела в зеркало, и в ее глазах застыл немой вопрос. В отличие от настоящей леди у нее не было пудры, румян или духов. Демельза куснула губы, чтобы покраснели. И этот корсаж. У матери Росса, видимо, была другая фигура, или она носила муслиновую шаль. Если бы ее сейчас увидела вдова Чегвидден, раскрыла бы свой сухонький сжатый рот и выкрикнула одно лишь слово "Вавилон!".
Лицо Демельзы стало непроницаемым. Она решилась идти. Теперь не осталось выбора. Пути назад нет.
Кремень и кресало дрожали в её непослушных руках, и ей пришлось потрудиться, чтобы зажечь свечи. Наконец, пламя вспыхнуло и ярко осветило насыщенный голубой цвет платья. Демельза быстро прошелестела к двери, и затем уже медленно с подсвечником в руке спустилась по лестнице.
У дверей в гостиную Демельза остановилась, подавила непривычное ощущение в горле, облизнула губы и вошла.
Росс закончил ужинать и сидел в полутьме перед холодной каминной решеткой. Руки он заложил в карманы, а голову опустил. Когда она вошла, он шевельнулся, но не поднял головы.
- Я принесла свечи, - произнесла она каким-то чужим голосом, но Росс не обратил внимания.
Демельза медленно обошла его, слыша шелест платья, и зажгла два подсвечника. С каждой зажженной свечой комната становилась светлей, а проемы окон темнели. Небо над холмом стало цвета ледяной синевы - яркое, ясное и чистое, как обледеневший пруд.
Росс вновь шевельнулся и уселся в кресле повыше. Его голос заставил Демельзу вздрогнуть.
- Ты слышала, что Джима Картера сослали в тюрьму на два года?
Она зажгла свечу.
- Да.
- Сомневаюсь, что он там выживет.
- Вы сделали всё, что могли.
- Сомневаюсь, - он говорил, словно обращался к самому себе, а не к ней.
Демельза начала затягивать открытые окна шторами.
- А что еще вы могли сделать?
- Плохой из меня адвокат, - произнес Росс, - чертовски я щепетилен к своей гордости. Гордый дурак, Демельза, всегда будет побит вкрадчивым и льстивым мошенником. Смиренные и льстивые похвалы могли сегодня принести победу, а вместо этого я попытался научить их, как вести свои дела. Преподал им урок по тактике, а поплатиться может Джим, и своей жизнью.
Демельза задернула последнюю штору. Влетел порхающий мотылек, забив крылышками по зеленому шелку.
- Никто до этого не поступал, как вы, - сказала она. - Ни один другой сквайр. Не вы виноваты в том, что он отправился браконьерствовать и попался.
Росс вздохнул.
- Честно говоря, я не думаю, что мое вмешательство сильно изменило ситуацию. Но это не имеет никакого значения для... - Росс умолк. И посмотрел на нее. Настало то самое мгновение.
- Я не принесла остальные свечи, - вырвалось у Демельзы. - У нас их осталось немного, а вы сказали, что привезете сегодня.
- Ты опять пила?
- Даже не прикасалась, после того как вы запретили, - отчаянно произнесла Демельза. - Честно. Богом клянусь.
- Где ты нашла это платье?
- В библиотеке... - приготовленная ложь забылась.
- Значит, на тебе платье моей матери!
- Вы никогда не говорили мне об этом, - запинаясь, вымолвила она. - Вы сказали, что я не должна пить, и я никогда больше не прикасалась к спиртному. Но вы не запрещали мне касаться одежды!
- Теперь говорю. Иди и сними платье.
Могло быть и хуже. Но в глубинах своего страха и отчаяния человек всегда находит новые силы. Дальше падать уже некуда. Демельза шагнула к желтому сиянию свечей.
- Оно... оно вам не нравится?
Росс вновь на нее посмотрел.
- Я уже сказал тебе, что думаю.
Она подошла к краю стола, и мотылек запорхал у свечи и по синеве платья, а потом застучал беспечными крылышками по шкафу возле стены.
- Я могу... сесть и немного с вами поболтать?
Поразительная перемена. Зачесанные кверху волосы меняли овал её лица, делая его округлым. Юные черты лица были светлы и чисты, а взгляд стал взрослым. Росс чувствовал себя, как человек, пригревший тигренка, не зная, в кого тот вырастет. Этот чертенок, упрямо не желающий занимать должное положение, вызывал у него смех.
Но случившееся не было смешным. Будь так, Росс бы от души посмеялся. Он не знал почему, но ему было не до смеха.
- Ты пришла в этот дом, как служанка, и хорошо справлялась со своими обязанностями, - угрюмо произнес он. - Поэтому тебе былa дозволена определенная свобода. Но надевать это платье тебе никто не позволял.
Край кресла, на котором Росс ранее сидел, осталось наполовину отодвинутым, и Демельза опустилась на него. Она нервно улыбнулась, но в её улыбке было больше очарования, чем она предполагала.
- Пожалуйста, Росс, разве я не могу остаться? Никто никогда не узнает. Пожалуйста... - слова замерли у нее на устах, перейдя в шепот. - Я не желаю вам зла. Я прошу лишь того, что делала не один вечер до этого. Я не хотела обидеть вас, надев платье. Оно всё равно бы сгнило. Мне стало жаль, что все эти прекрасные вещи гниют в сундуке. Я лишь хотела сделать вам приятное. Я думала, вам понравится. Если я останусь с вами, пока не придет время уйти...
- Отправляйся спать и больше не будем об этом, - сказал Росс.
- Мне семнадцать, - непокорно произнесла она. - Мне семнадцать уже несколько недель. Вы всегда будете обращаться со мной как с ребенком? Не надо обращаться со мной как с ребенком! Я уже женщина. Разве не могу я сама решать, когда мне следует лечь спать?
- Нет, ты не можешь поступать, как тебе вздумается.
- Я думала, я вам нравлюсь.
- Нравишься. Но это не дает тебе право заправлять всем в доме.
- Я не хочу заправлять домом, Росс. Я только хочу сидеть здесь и говорить с вами. У меня только старые платья, в которых я работаю. Это так... даже просто носить такое платье...
- Делай, как велено, или на рассвете отправишься домой к отцу.
С самого начала своей робкой и отчаянной попытки Демельза сумела пробудить в себе чувство обиды на Росса. И в какой-то миг она действительно верила, что их разговор сводится к тому, будет или нет ей предоставлена определенная свобода.
- Давайте, - выкрикнула она, выгоните меня! Выгоните меня сегодня же! Мне всё равно. Ударьте, если хотите. Как мой отец. Я напьюсь и буду кричать на весь дом, и тогда у вас будет повод!
Демельза повернулась и схватила стакан со стола, налила себе бренди и сделалa глоток. Затем она выжидающе посмотрела на Росса, чтобы увидеть, какое впечатление произвел на него этот поступок.
Росс быстро нагнулся, подобрал деревянную кочергу и хлестнул её по пальцам. Стекло разбилось, и содержимое стакана выплеснулось на платье, о котором они спорили.
Мгновение Демельза смотрела на Росса скорее удивленным взглядом, нежели полным боли, а потом поднесла пальцы ко рту. Взрослая и непокорная семнадцатилетняя девушка внезапно превратилась в несчастное и несправедливо обиженное дитя. Она посмотрела на платье, которое пропиталось бренди. В её глазах выступили слезы, повиснув на густых темных ресницах, пока она их не смахнула. Они показались вновь и зависли на кончиках ресниц, не падая. Попытка обольстить Росса болезненным образом провалилась, но ей на помощь пришла сама природа.
- Мне не следовало так поступать, - сказал Росс.
Он не понимал, почему произнес эти слова или почему извинялся за своевременный и нужный выговор. Он чувствовал, что вступил на зыбучие пески.
- Платье, - произнесла она. - Вам не следовало портить платье. Оно было таким прекрасным. Завтра я уйду. Как только наступит рассвет, я уйду.
Демельза поднялась со стула и попыталась что-то произнести, но внезапно упала на колени у кресла, положила голову ему на колени и всхлипнула.
Росс опустил взгляд на её густую копну темных волос, которые слегка курчавились у основания шеи. Он коснулся её волос, переливающихся темными и светлыми тенями.
- Малышка, - произнес Росс. - Оставайся, если хочешь.
Демельза пыталась не плакать, но глаза вновь наполнялись слезами. Впервые за всё время Росс коснулся ее и поднял. Еще вчера прикосновение ничего бы не значило. Демельза невольно оказалась у него на колене.
- Вот.
Росс достал свой платок и вытер ей глаза. Затем он поцеловал её в щеку и погладил по руке, пытаясь убедить себя, что его поступок - всего лишь отеческая забота. Но его власть над ней исчезла.
И это больше не имело значения.
- Мне это нравится, - сказала Демельза.
- Наверное. А теперь ступай и забудь о том, что случилось.
Она, вздохнув, сглотнула.
- У меня ноги мокрые.
Демельза задрала подол розовой нижней юбки и начала вытирать коленку.
- Ты знаешь, что о нас говорят люди, Демельза? - зло выговорил Росс.
Она покачала головой.
- Что?
- Если продолжишь себя вести подобным образом, то сплетни станут правдой.
Она посмотрела на него, но в этот раз открыто, без страха и кокетства.
- Я живу лишь для вас, Росс.
Ворвавшийся ветерок приподнял одну из штор у распахнутого окна. Птицы наконец смолкли. Ст