Царь Михаил Феодорович скончался в ночь с 12 на 13 июля 1645 г., оставив о себе память необычайно мягкого и доброго человека, который был так милостив к окружающим, что «любляше и миловаше их и вся подаваше им, яко они прошаху», хотя за добро ему часто платили заносчивой непокорностью и своеволием; предание сохранило одну черту, дополняющую этот облик: большую любовь к цветам. Царь Михаил много тратил казны на выписку из-за границы редких растений для своего сада; для него впервые ввезены в Россию садовые розы, красота и аромат которых не были до него у нас известны. Видно, что крутая энергия родителей, как часто бывает, наложила печать мягкой, созерцательной пассивности на его натуру. К тому же царь Михаил никогда не отличался крепким здоровьем, а вторую половину жизни так «скорбел ножками», что часто не мог ходить, а возили его в возке. От «многого сиденья» организм слабел, нарастала лимфатическая вялость. Под конец жизни царя врачи отмечали в нем «меланхолию, сиречь кручину».
В «государевом и земском деле» московский царь Михаил не был личным участником. Восстановление государства из «великой разрухи» творилось при нем энергией его отца-патриарха и трудами деятелей, окружавших престол, которые и завершили большое дело в дни царя Алексея.
II. Московское государство под державой царя Михаила
Царь Михаил принял верховную власть в момент, когда ее органы были разбиты событиями последних лет. Боярской думы не существовало. Вместо нее во главе дел управления стоял совет ополчения, с князьями Трубецким и Пожарским во главе. Организовавшись еще в Ярославле, этот совет взял на себя функции государственной власти, завязал отношения с иностранными державами, распоряжался делами внутреннего управления и, опираясь на Земский собор, сохранил значение временного правительства в первые годы по избрании царя. Ради умиротворения страны Земский собор примирился с боярами, слишком долго державшимися польского лагеря, но «кн. Мстиславский с товарищи» не участвовали в делах, пока не выяснились отношения между ними и царем. Но только на первых порах царь обращает свои требования и веления к Земскому собору; уже с начала апреля 1613 г. его указы идут к «боярам нашим, князю Ф.И. Мстиславскому с товарищами». Бояре, запятнанные в мнении широких общественных кругов изменой, вернулись к власти и стали во главе воскресшей Боярской думы. Дело примирения, начатое Земским собором, завершилось царской амнистией. Мы не знаем, в какой произошла она форме. Но можно предполагать, что царь обещал боярам не карать их опалами за прежнее и держать их в чести и достоинстве. По крайней мере, на такое предположение наводят смутные толки о какой-то «записи», взятой боярами с царя, близкой по содержанию к той, на которой некогда целовал крест царь Василий Шуйский, – записи, сулившей боярам, что государь не будет их казнить, «аще и вина будет преступлению их». Много споров было в нашей исторической литературе по вопросу об «ограничении» власти царя Михаила; но ни условия, в каких находилось боярство при его воцарении, ни характер источников, сообщающих о «записи», не дают оснований признать существование даже попытки такого важного политического новшества.
Примирение с боярами было естественным моментом политики «совета и соединения». Новое правительство сложилось вообще из личного состава, какой казался пригодным, без счетов с политическим прошлым отдельных лиц. Царь, вступив в управление, нашел центральную администрацию приказов уже восстановленной. Она образовалась из уцелевших в Москве обломков старых приказов и из новых, устроенных для ведения текущих дел при ополчении князя Пожарского. На работу в ней сошлись приказные дельцы, служившие прежде разным господам – и в Москве, и в Тушине. В то же время при дворе царском слагался свой правительственный кружок из родни и близких людей молодого царя и его семьи. Давние и широкие связи боярского дома Романовых давали возможность ввести на разные степени администрации своих доверенных людей. И еще во время «государева похода» из Костромы к Москве последовал ряд имевших этот смысл назначений на должности. Свойство, родство и простая близость к царствующему дому больше чем когда-либо стали основанием придворной и служебной карьеры. Развеянное погромами Грозного и Смутой старое боярство быстро заменялось новой знатью, иного типа и происхождения. Под ее верховодством постепенно и с трудом восстановлялась деятельность приказного управления.
Руководители молодого царя понимали всю трудность принятой на себя задачи. Неторопливый, с долгими стоянками поход государя к Москве дал возможность оглядеться и подробнее рассмотреть положение государства. К царю со всех сторон стекались жалобы и доношения о грабежах, насилиях и разорении от бродивших повсюду воровских шаек; не говоря уже об окраинах, центральные и северные области страдали от хищных набегов казаков и «литовских людей», оставшихся после ликвидации сил второго самозванца; в последней судороге разрухи эти шайки хлынули из разоренных местностей туда, где больше оставалось для них добычи, проникали под самую Москву и все дальше к северу. К царю являлись служилые люди, стрельцы и казаки, бить челом о жалованье, потому что им ни служить, ни жить не с чего. Москва оказывалась временами отрезанной от подвоза припасов, и в столице всяких запасов была большая скудость. Дворцовые земли и черные волости были разорены, расхищены и розданы в частные руки, денег и хлеба собирать было не с кого. Видя все это, царь с пути пишет собору с большими укоризнами: «Вы де нам били челом и говорили ложно всего Московскаго государства ото всех чинов людей, что всякие люди перестали ото всякаго дурна и учинились в соединенье, и междоусобная кровь крестьянская перестала литься»; царь требовал, чтобы собор изыскал средства для восстановления безопасности и порядка, «чтоб на Москве и по городам и по дорогам никому ни от кого грабежей и убивства не было»; требовал «полнаго приговора» о способах содержания военной силы и всяких служилых людей. Царь ожидал от Земского собора восстановления государственных средств и порядка, чтобы принять государство в свое управление. Руководители собора делали что могли, но всем собором били государю челом, чтобы он сам «шел к Москве вскоре»; в нем видели все тот необходимый центр, вокруг которого только и может сложиться правильная государственная работа. Не прошло двух месяцев со дня избрания, и соборное правительство уступило место царской думе, а Земский собор стал распадаться; отдельные элементы его потянулись к царю, и прежде всего московские служилые люди – стольники, стряпчие, дворяне большие, а за ними весь «из городов выбор» дворянский уже в апреле собрался при государе; иные разъехались по деревням. Постепенно ряд дел – назначение воевод, раздача поместий и др. – начинает вершиться государем в походе. Царское правительство вступало в управление. По прибытии царя в столицу – 2 мая – и особенно после царского венчания, которое состоялось 11 июля, обычный порядок казался восстановленным.
Крайняя трудность положения вызывала на чрезвычайные меры и чрезвычайные приемы действий. Значительны были внешние опасности и бедствия. На западных границах шли военные действия. Новгород Великий был в шведских, Смоленск и Северщина – в польских руках. Королевич Владислав продолжал титуловаться московским царем, и польское правительство не желало признавать царя Михаила. Надо было готовиться к борьбе за русские области и за свое международное положение, надо было создать силу для самозащиты и для наступления. Но всякая органическая работа была до крайности затруднена внутренним состоянием страны. Заруцкий с казаками, Мариной Мнишек и ее сыном от второго самозванца, Иваном, двинулся к югу. Из Москвы против него послали воеводу князя Одоевского, но Заруцкий, грабя по пути, ушел в Астрахань и засел там, собирая к себе «вольных казаков» и подымая на Москву волжских казаков, донцов и поволжских инородцев. Татары заволжские, ногаи, черемисы волновались и грабили русские области. Много казацких отрядов бродило по внутренним областям государства, а с ними и без них насильничали «воры, боярские люди и всякие безыменные люди». «Литовские люди» и казаки украинские кружили по стране, громя села и города; особенно много вреда причинил отряд наездника Лисовского. При попытке правительства восстановить сбор податей «чинилися сильны» жители городов и уездов, и приходилось иной раз признать, что навыки Смуты сказывались в поведении сборщиков, которые грабили и притесняли население. Экономический кризис, начавшийся в последние десятилетия XVI в., усиленный Смутой, продолжал нарастать и после ее политического завершения.
Исход второго десятилетия XVII в. был моментом наибольшего упадка хозяйственного благосостояния центральных областей Московского государства. Казна была пуста, хлебных и денежных запасов собирать было не с кого. Нужны были чрезвычайные усилия, чтобы одновременно восстановлять порядок и безопасность в стране и создавать средства, необходимые для этой работы.
Государственная власть могла найти выход только в поддержке объединенных земских сил. У нового правительства не было налаженного административного механизма для управления делами в столь тяжкие времена; оно не было уверено и в своем авторитете, который еще предстояло утвердить. Дело Земского собора представлялось еще далеко не законченным, его авторитет был необходим для воздействия на население. Его осведомленность и опыт должны были указать пути разрешения насущных задач, непосильных для неокрепшей еще власти. Под его знаменем должно быть доведено до конца замирение страны, объединение ее разрознившихся элементов, подавление всех явлений, враждебных мирному порядку. Его влиянием необходимо было поддержать проявившуюся в народной массе готовность на чрезвычайные личные и имущественные жертвы ради защиты национальной независимости, общественной безопасности и законного порядка. И Земский собор остается при царе около двух лет, а затем новые созывы «всех чинов Московского государства» следуют в столь краткие промежутки и столь длительна их деятельность, что возможно говорить о непрерывном сотрудничестве Земского собора с царской властью в первое десятилетие царствования Михаила Феодоровича и сравнивать роль в это время выборных людей при центральной власти с годованьем по трехлетиям дворянского «из городов выбора» в XVI в.