Родился и живет в городе Туле. Обучается в 11-м физико-математическом классе лицея № 2.
Увлечение литературой пришло еще в детстве. Пишет прозу малых размеров и стихи. На творчество повлияли такие авторы, как Майкл Джира, Владимир Набоков, Чарльз Буковски и Иосиф Бродский. Увлекается художественной фотографией. Поклонник артхаусного кинематографа. Любимый режиссер – Ларе фон Триер. Из музыкальных предпочтений выделяет прогрессивный и арт-рок, в частности – Marillion, Lacrimosa, Swans. Посещал курсы журналистики на базе Тульского Бизнес-лицея под руководством Олега Эсгатовича Хафизова.
Звезда
Сорвал звезду – нашпиговал тоскою.
Она кололась, и все кричали: «Брось!»
Но слушать я не стал и правою рукою
Метнул обратно в небо, чтоб где-то взорвалось.
Иссохшая листва слетала вниз с деревьев,
И где-то за кустами визжал бездомный кот.
И то была вся жизнь, а может быть, мгновенье,
Которое вонзилось в кристальный небосвод.
И все мои друзья, и все мои подруги
Сводили счеты с ночью, повисшей на губах,
А я стоял один, не пряча свои руки
И блеска алой крови не пряча на руках.
Захлопнулись аптеки, на трассах – пустота.
Что начиналось с крика – кончалось в тишине.
Я шел по бездорожью – навстречу красота:
Мигающая лампа в распахнутом окне.
А после трупы, трупы – до самых южных вод…
И девушки, и дети, и взрослые мужчины.
Их кровь полировал трепещущий восход,
Который не вставать не усмотрел причины.
И кто-то, но с другой неведомой планеты,
Схватил меня рукою – бежать не удалось.
Метнул меня в другое неведомое небо,
А я кричал безумно: «Не надо! Лучше брось!»
Всплеск
Нет, это не волна, пожалуй, только всплеск.
Ты любишь кабаре, мне нравится бурлеск.
Ты детство провела в предместьях Парижа.
Я жил через Ла-Манш, а мог бы жить и ближе.
Ты говоришь: в Европе не как в России – тесно.
Я видел, как боролись за в очереди место.
Ты выросла на джазе, потом пришел нью-вейв,
А я плевал на это – мне нравится Ник Кейв.
Пока ты покоряла в Европе где-то сцену,
Я возле школы ждал свою подругу Лену.
Мы нежно обнимались, клялись в святой любви
И за полночь гуляли, нам гасли вслед огни.
Она была ребенком невымышленных бед.
Родителей не знала; и ела на обед
Картошку и тушенку, ну, может быть, компот,
А ты через Ла-Манш клала оливки в рот.
Мы медленно живем, но быстро забываем,
Чем жили день назад, к чему упорно шли.
Я Лену проводил до красного трамвая,
Она исчезла где-то за бортом суеты.
Тебе так не идет ни пасмурное небо,
Ни эти остановки, ни узкие мосты.
Ты кажешься себе довольно-таки смелой,
А я кажусь таким, какой казалась ты.
Все это не напрасно: ты любишь веселиться,
А я люблю, когда под боком тихий смех,
И я мечтал всегда в кого-нибудь вселиться.
А может быть, в тебя? Ну почему же нет?
Не думал, что таким быть может декаданс.
Изгибы твоих ног – вот лучшие друзья,
А ночью мы играем под деньги в преферанс,
Ты ставишь на победу, я ставлю на тебя.
Ты улетишь, однако, а я останусь здесь.
Пусть на земле так много прекрасных дивных мест,
Я так люблю сезон заплаканных небес.
Нет, это не волна, пожалуй, только всплеск.
Галина Кочергина
Кочергина Галина Валерьевна. По образованию учитель иностранных языков (в разной мере знает 7). Стихи и прозу пишет с детства, делает литературные переводы произведений любимых зарубежных авторов. Любит путешествовать. Член Российского Союза писателей.
Преддверие праздников[авторская песня)
Белый снег лежит в полях. Город скрыт пушистой шубой.
Скоро в гости снегири прилетят уже.
Дед Мороз спешит в санях, где подарки пёстрой грудой,
Ждут и взрослых, и детей, волшебство неся душе.
Припев:
Хвои смолистый запах, конфеты, свечи,
Пламя камина. На ёлке огромный шар.
Мягким теплом твои вновь обнимет плечи
Дух Рождества, зимней сказки полночный дар.
Ткёт канву зимы метель, со снежинками играет,
С ветром водит хоровод, пляшет во дворе.
Словно добрый менестрель, гимны под свирель слагает.
Город дремлет, весь в огнях, в блёстках, в яркой мишуре.
Припев:
Новый год уже в пути. Попрощаемся со старым.
Пусть с собой он унесёт беды, зло и страх.
Бой курантов. Отпусти всё, что было вздорно-малым.
Пусть шампанское пьянит, тая на твоих губах.
Новый год(Джанни Родари, перевод с итальянского)
Один стишок под Новый год я помню с детских лет.
В нём пожеланий полон рот – конца и края нет.
Хочу январь я, как апрель, чтоб солнце грело здесь.
Июль с прохладой, март, капель: всего не перечесть.
Хочу без вечера я день и море без штормов.
Хочу я хлеб всегда иметь. Хлеб мягкий, без комков.
Хочу, чтоб старый кипарис вдруг персиком расцвёл.
Хочу летать и вверх, и вниз, как птицы за окном.
Но если многого опять хочу под Новый год,
Тогда не нужно ничего. Лишь радость пусть цветёт!
Владислав Лебедько
Лебедько Владислав Евгеньевич родился в 1966 г. В 1989 г. окончил Ленинградский институт точной механики и оптики по специальности «Квантовая электроника». В 1992 году окончил СПбГУ по специальности «Практический психолог». В середине 90-х создал метод групповой краткосрочной психотерапии «Магический Театр и Архетипические Технологии». С тех пор основал научную школу по этому методу, выпустил более 100 учеников и последователей, защитил в 2009 г. диссертацию доктора философии в области психологии Ph.D. Организовал кафедру Архетипических Исследований при Международном Университете Фундаментального Обучения, является профессором и заведующим этой кафедрой. Опубликовано более 20 книг (с соавторами) по психологии и культурологи и более 100 статей. Прозу и стихи писать начал с юности. В 1999 году вышла художественно-публицистическая книга В. Лебедько «Хроники российской саньясы: из жизни российских Мастеров и Учеников 1970-90-х», принесшая автору известность в кругах любителей эзотеризма.
К настоящему моменту издано 3 художественных романа В. Лебедько – «Медитации на Джокере», «Великая Ересь», «Василиск: странная повесть о сексе и Dasein», готовится к изданию повесть «Живые души, или Похождения Лебедько».
Обрывки памяти в тишине майской ночи
Я там, где берег Стикса,
Смотрю глазами Сфинкса
На всех, кто мне приснился
За сотни тысяч лет,
Кто несся в колесницах
И в мраморных гробницах
В пустых Её глазницах
Неразличим их след.
Я молча улыбаюсь
Встречаясь и прощаясь
И к тайне обращаясь
К той, что за гранью слов,
В моей улыбке странной
Блаженной, покаянной
Сочувственной, желанной,
Вне Кроноса оков —
Падение империй,
Простор степей и прерий,
Моца́рта и Сальери
Последний разговор,
И Одиссея драма,
И Пиковая дама,
Лилит, что от Адама
Бежит наперекор
Любви и опьяненью,
И лунное затменье,
И что бродило Тенью
По замку Эльсинор,
Меч, вынутый из ножен,
Натянутые вожжи,
Жак де Моле, тревожно
Всходящий на костер,
И тела Клеопатры жадность,
И матери Иисуса жалость,
И Агасфера липкая усталость,
И Вальсингама гимн чуме,
И голос Командора грозный,
Марии Магдалены слезы,
И рыцаря над златом грезы,
И символы души во сне…
Я улыбаюсь, понимая,
Что не постигнуть мне и края
Того, как сам же я, играя,
Творю подлунные миры,
И время превращаю в вечность,
Страдания и смех – в беспечность, —
Спасающая памяти увечность
Не обнажит секрет Игры…
Алина Лихота
23 года. Родилась и выросла в Ставрополе. Юрист. Замужем, воспитывает дочь.
«Ветер стих. Боль остыла…»
Ветер стих. Боль остыла.
Моя борьба продолжается.
Добро добрым аукнется,
Злому пора покаяться.
На Бога надеются,
На пророков равняются.
Прежней душа остается,
Привычные схемы меняются.
Дилеммы рушатся.
Кто должен – расплатятся.
Мое Добро побеждает!
Врагу разрешаю откланяться.
Головы кружатся.
Память стирается.
Я – Истина…
Вовсе забыла представиться.
Виорэль Ломов
Ломов Виорэль Михайлович. Родился в 1946 году в Москве. В 1969 году окончил Московский энергетический институт. Работал на предприятиях и в организациях Минатома России (Новосибирск, Москва), в редакции журнала «Сибирские огни» (отв. секретарь) и др.
В «Роман-газете», журналах «Сибирские огни», «Октябрь», «Крещатик» (Берлин) и др., а также отдельными изданиями в Москве, Новосибирске, Ногинске и т. д. опубликовал романы, повести, очерки, эссе, стихи. В 2008–2014 годах в издательстве «Вече» вышли в свет шесть книг из серии «100 великих»: биографии русских и зарубежных писателей, меценатов и филантропов, великие романы, научные достижения России, судебные процессы.
Лауреат ряда литературных премий: 1-го Всероссийского конкурса стихотворений хайку (1998); Большой премии «Русского переплета» (МГУ) за роман «Мурлов, или Преодоление отсутствия» и «Русские трехстишия» (2007); I премии «Писатель года – 2013»; I и 3 премии «Народный писатель – 2014» и т. д.
Три времени года(Русские трехстишия)
Новый год наступил.
Еще на год моложе
Стал мамин портрет.
Щупленький дирижер
Из глыбы воздуха высек
Вагнера в полный рост.
Прекрасны как
Деревья, искривленные
Судьбой!
Весна
С запахом яблонь
смешался белый туман
с журчаньем ручья.
О, как прав он,
Считая, что его лишь земля.
Червь земляной!
Коршун в небе
Чертой вертикальной
Чью-то жизнь зачеркнул
Доска объявлений
Меняю юг души
на север можно меньше
плюс вид на счастье.
Ни мух, ни пауков
В углу заглохшем сада.
Лишь в паутине снег.
Как муха, бьется
В серой паутине веток
Лампа фонаря.
Кто же знает,
Где начало степи, где конец?
Может, души солдат?
К небу вздымает
Свои черные руки
Брошенный листьями клен.
Кому, Господь,
В ночи при блеске молний
Показываешь мир?
Император Павел на прогулке
Возглас в парке:
«Император идет!»
Курносые ели.
Смокинг на свалке!
Жалеет бродяга:
Размер не его.
Колокола звон
Мягко, беззвучно
Сыплет пион лепестки.
Колокола звон.
Бабочку на цветке
Солнечный луч пронзил.
А ей хоть бы что!
Птичий крик у озер.
О чем, поэты, поете вы?
Все спели птицы.
О чем крик цикад
О чем крик цикад
В летнем саду под луной?
О конце света?
Как пленителен запах
Травы свежескошенной —
Запах боли её.
Мимо поезд летит.
Отчего же душа
Разрывается с телом?
Свет трамвайной дуги
Душу высветил мне.
Там такой же трамвай.
Река, а в реке
Одни лишь глаза, вон и вон…
Лягушки поют.
В реке облака.
В небе коршун проплыл.
Снова стою один.
Павший на поле боя
Глаза впервые
Обратились к небу, но в них
Нет глубины.
Что пережил ты,
Желтый лист на земле?
Ведь только июнь.
Как прямо стоят
Сухие стебли травы!
Рыцари осени.
К восходу солнца
Всю ночь березы ткали
Черные кружева.
Ворона кричит,
Снег роняя с ветвей.
Иероглиф зимы.
Я бросил ружье.
Утки раненой взгляд!
Мамины глаза.
По китайской легенде, человек уснул у костра, на котором варил
себе бобовую похлебку, и во сне увидел всю свою будущую жизнь.
Увидел я сон,
Пока бобы варились:
Варю всю жизнь бобы.
В саду птицы поют.
Заиграли Шопена —
Некстати.
Куда плывут
Над безымянными полями
Облака без имен?
Кто там зовет
Меня в неведомую даль?
Ты, что ли, эхо?
Почти как у Бонтё
Роща вдали
Обратилась в сумрак вечерний,
А потом в луну.
Приметы времени
В газетах любых
Непролазная грязь.
Выборы скоро.
Собаки лают так,
Как будто их избрали
В парламент.
Слогом высоким
Гуси пишут о чем-то
Строка за строкой.
Две бабы привычно
В машину бросают мешки.
Ходит важно петух.
– О земля! —
Оду читает поэт
Землепашцу.
Молодожены идут по первому снегу к часовне
Не верится мне,
Что под белым покровом
Лежит черная грязь.
Море шумит.
– Кто сказал, что море вечно? —
Спросила луна.
Упругий ветер,
Потопив корабль Улисса,
Завернул в мой дом.
Память
Камень тяжкий,
Что за пазухой нес,
В изголовье стоит.
Усмешка над вечным
Старый пруд.
Лягушка прыгнула в воду.
Рыбак сладко зевнул.
В склон каменистый
Корнями вцепились деревья.
Жизнь поймали свою.
Ах, какая судьба!
Вечно падать и не упасть
В горах водопаду.
О, как неумело
Шьет белым зигзагом
Бабочка шелк голубой!
Про детей своих —
«Нет быстрей их на свете!» —
Улитка всем говорит.
Осветило мой дом
Заходящее солнце.
Как не вовремя!
Света сколько
В темных водах любви,
Когда тонешь…
Когда б взглянуть
На городской пейзаж…
Глаза слепы.
Этот полустанок,
Склон и две березы —
И есть моя жизнь?
За мной бежит тень,
Отставая всё дальше.
Солнце садится.
Как ясно видна
Тень одиночества
При полной луне!
Путь через реку
Лед до самого дна.
Подгоняет порывистый ветер
Легонького старика.
На смерть отца
У фортки открытой
Не курит отец.
Но нечем дышать!
На могиле родителей
Скажите, часто ли
Друг с другом вы ведете
Беседу ни о чем?
Вечером поздним на кладбище
В сумраке тени,
Голоса, шаги. «Вер-рь, вер-рь», —
Стрекочут сверчки.
Вечный покой
Только листва,
унесенная ветром,
находит покой.
Когда бросаешь
Все на полпути,
Что в путь возьмешь?
Мимолетность
В желтой мимозе
Есть что-то осеннее.
Вот я и старик.
Девушки возле кафе.
Загорелись глаза старика:
Пахнет рыбой!
Старик со щенком
Старик со щенком.
Где-то дети? Где внуки?
А щеночек у ног.
Заброшенный дом
С темного крыльца
Ворон взлетел к небесам.
Скрипнула дверь…
Умолк волчицы вой.
Умолк гусиный крик.
Но не смолкает Рим.
Всемирный потоп
Торопится жук,
В свой залитый ливнем дом
Спешит со всех ног.
Все же в памяти,
А не в этой ракушке
Спрятан шум моря.
Nevermore
Когда покинешь
Ты, Черный Ворон, меня?
Nevermore?
Дни все короче,
А последний длиной
Во всю мою жизнь…
Конечно, лепесток,
Лягушка, бабочка, ручей…
А где же я?
Беззвучная
Бессмертная
Бездна
Несовременные стихи
Я многих любил, никого не жалея.
Я многих жалел, никого не любя.
Так годы прошли, и о том лишь жалею,
Что годы прошли без тебя, без тебя…
Куда я спешу? Что там, в мире ином?
Может, ты, моя радость, с прекрасным вином?
Я, не веря глазам, прикоснусь к тебе тихо,
А ты не растаешь, не окажешься сном…
Привиделся мне сон, что будто бы гроза
И льет, как из ведра… А воздух свеж и мягок.
И босиком идет, прекрасна и свежа…
…Не помню, жаль, лица.
Глаза твои наполнились слезами —
Две карих лужицы растаявшего льда.
И боль, что столько дней, как лед, была меж нами,
Оттаяла от слез, от теплоты стыда.
Глядишь с укором, дрожат губы,
Глупые губы кусаешь зубами.
А у меня в ознобе зубы…
Глупые губы целую губами.
Где слова вдохновенные, пылкие речи,
Каламбуры изящные, трепетный стих,
Удивительный взгляд, бесподобные плечи,
Где он, все отравивший, этот сладостный миг?..
Для простого счастья надо
В жизни выбрать из всего
Каплю меда, каплю яда,
Каплю времени всего.
Все пребывают на земле —
Политики, купцы, актеры…
Всех предадут – и просто, и земле,
И на поминках будут разговоры.
Ночь настала. День куда-то канул.
Я читаю Данте. Дождь идет.
Я спокоен. Я никем не стану.
Жизнь моя, как этот дождь, пройдет.
От мгновенья рождения до мгновения смерти
Проходит не больше мгновенья, поверьте.
А годы печалей, годы мучений
Длятся не дольше, чем миг озарений.
Пахнет палым листом за высоким забором.
Этот запах листвы – не осенний, не летний —
Запах павших надежд, запах правды и сплетни,
Запах жизни короткой пред вечным простором.
Звук дождя монотонный в саду просветленном
Мне напомнил меня, уж почти позабытого…
Глухо в прошлое шлепают капли дождя,
Размывая меня, без того уж размытого.
Луч золотой умирает:
Миг – и как не бывало.
Счастье – оно бывает?
Иль он в слове «бывало»?
Ночная мгла и ветра вой,
И леса треск и шум печальный,
Как два оркестра – духовой,
И тише чуть – инструментальный.
Мой путь кремнистый под луной,
Он серебрится средь провалов,
Теней, уступов, перевалов,
Холодный, как клинок кривой.
Мне когда-то цыганка сказала,
Что самое страшное – это
Родиться с душою поэта.
Улыбнувшись, цыганка сказала.
Три школьницы бегут через дорогу.
Движенья их так музыкой полны,
Что вдруг молитву посылаешь Богу:
Спаси их, Бог, спаси и сохрани!
Послевкусие жизни
Я на жизни своей, оглянувшись назад,
Вижу легкие тени чугунных оград,
Свет от окон, от глаз, от ночных фонарей,
Слышу крики людей, слышу скрипы дверей…
Пятна света на всем, и во всем голоса —
Растворились во мне, поднялись в небеса…
Прожил еще я четверть века…
… И состав прогремел. На пустынном перроне
Пес бездомный из лужи лакал и лакал,
И летела луна, и фонарь в чахлой кроне
Ветру в такт то и дело дребезжал и мигал.
На мгновенье все стихло, пронзительным криком
Женским – взрезалась вдруг до небес тишина…
И опять над землей всепрощающим ликом,
Женским ликом скользила бесшумно луна.
Куда в России ни пойди…(Стихи из романа «Архив»)
Куда в России ни пойди,
повсюду север,
холмы, туман, тоска в груди,
ковыль да клевер.
И что в России ни скажи:
в глаза, на ветер —
вернется сторицею лжи
уже под вечер.
И правда есть всего одна —
у сбивших ноги,
она валяется в ногах
да на дороге.
Белый полдень,
Красный вечер,
Ночь темным-темна.
Сходят в вечность с алых сходней
Жизнь моя и я.
Ну а там, на крае сходней,
Средь густой травы,
Нас неведомый Господень
Встретит: «Вот и вы».
И ромашковое утро
Золотой водой
Смоет там, где легкой пудрой
Лег мой путь земной.