Но если властная структура России контролировалась правыми эсерами в союзе с кадетами, то народ всё время левел. Народ устал от митингов, в народе, среди солдат, которые уже толком не воевали, но боялись, что вдруг опять заставят воевать, стала превалировать мысль: ну сколько же можно говорить? Ну сколько же можно выступать на бесчисленных митингах? Говорят-говорят-говорят, а всё меняется только к худшему. Жизнь становится тяжелее. Нет никакого изменения к лучшему. Необходимо действительно сделать что-то. А что что-то? Это – установить рабочий контроль над предприятиями, чтобы сами рабочие определяли, сколько кому денег платить. Это – разделить наконец помещичью землю. Крестьяне не хотели социализации земли, но они этого не понимали. Они думали, что социализация земли, о которой говорил Виктор Михайлович Чернов, лидер эсеров-центристов, означает, что это им, народу, социуму, передадут землю в собственность. Крестьяне не понимали, что на самом деле социализация земли – это переход обрабатываемой земли под контроль государства. Земля даётся только в аренду пользователю. Да, им дадут переделить землю, но не дадут землю как таковую, позволят только её держать, но не владеть ею. Принципиальная разница. Не любят в России, даже самые радикальные партии, давать народу что-нибудь в собственность. Собственность – это означает самостоятельность. А самостоятельности народа левые, как ни странно, не желают. Быть самостоятельными хотят только сами лидеры партий.
Разумеется, все жаждут конца войны как можно быстрее, если надо, то без каких-либо аннексий и контрибуций, остальное их мало волнует. Им главное – закончить войну и уйти домой, желательно с винтовкой, которой они научились пользоваться. Мало ли что случится, хорошо, когда трёхлинейка или бельгийский карабин где-то лежит в сарае, а то и пулемёт – на крайний случай. Так что народ хочет этого – мира, земли, контроля над своей фабрикой. Кто им всё это может предложить? Только абсолютно безответственные люди. Ни эсеры, кроме левых, ни меньшевики предложить им этого не могут. Социализация земли – пожалуй что да, но никакой не чёрный передел. И уж тем более не окончание войны вот так – воткнул штык в землю и пошёл. Надо договариваться с союзниками, надо вести какую-то общую политику. И с заводами тоже понятно – должны остаться фабриканты. Да, можно изменить систему начислений заработной платы, распределения прибыли, но нельзя просто взять и передать фабрики рабочим, потому что заводы тогда остановятся.
Но есть такая партия. Эта партия нашлась. Это, конечно, партия Ленина, это большевики, совершенно безответственные люди, вернее, на самом деле очень даже ответственные, только отвечали они не перед народом, они отвечали только перед собой. Они мечтали захватить власть. Поэтому и предложили лозунги, которые для массы были очень и очень привлекательны. Вы знаете все эти лозунги, я их не буду перечислять. Вся власть – Советам. Мы иногда не понимаем, о чём идёт речь. На самом деле вот сейчас, на этой лекции, как раз мы должны понять очень ясно. Вся власть Советам – это значит не Учредительному собранию. К Учредительному собранию уже нет доверия. Ещё в июне 1917 года большевики говорят, что только они могут довести страну до Учредительного собрания. Впрочем, они говорят всё, что от них хотят слышать. Но такой известный вам человек по фамилии Володарский (улица Володарского, увы, есть повсюду). На самом деле Моисей Маркович Гольштейн – молодой человек, 1891 года рождения, в мае 1917 года возвращается вместе с Троцким из США в Россию. В Нью-Йорке он издавал газету «Новый мир». Он возвращается в Петроград и объявляет: «Массы в России никогда не страдали парламентским кретинизмом. Если массы ошибутся с избирательными бюллетенями, им придётся взяться за другое оружие». Это говорится в июне 1917 года. Понятно, что товарищ Володарский после Октябрьского переворота был назначен народным комиссаром печати и пропаганды в большевицком правительстве.
Часть большевиков – Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, В. П. Милютин выступили за созыв Учредительного собрания. И. В. Сталин предлагал отсрочить созыв. Троцкий и Бухарин, как только большевики захватили власть, говорили, что надо созвать революционный конвент из большевиков и левых эсеров, а Учредительного собрания не созывать. Они любили подражать Французской революции.
Но на втором съезде Советов, именно в силу несовершенства выборов в Советы, большевики получили большинство. И это в какой-то степени вселило в Ленина надежду, что и на выборах в Учредительное собрание его сторонники получат большинство и парламентским образом придут к власти.
Поэтому Ленин приказывает: «Все избирательные комиссии, учреждения местного самоуправления, Советы рабочих и солдатских депутатов и солдатские организации на фронте должны напрячь все усилия для обеспечения свободного и правильного производства выборов в Учредительное собрание в назначенный срок». Большевики не сдвигают сроки, и выборы в Учредительное собрание проходят действительно 12–14 ноября 1917 года. Довыборы же в ряде мест, где выборы не удалось провести в срок, проходят в декабре или даже в начале января 1918-го.
С момента назначения Урицкого главой избирательной комиссии в её работе будут происходить очень серьёзные изменения, но бюллетени уже заполнены, уже брошены в урны и большей частью уже подсчитаны к 23 ноября. Из-за революционного обвала, который происходил тогда в России, с научным анализом итогов выборов в Учредительное собрание всё обстоит довольно сложно. Результаты, которые публиковали и в СССР, и в эмиграции, – они не полные. Наиболее полный анализ после долгой работы в архивах опубликовал американский учёный Оливер Генри Радкей в книге «Выборы в Учредительное собрание в России». Он по всем правилам электорального исследования провёл этот анализ, и я буду пользоваться его материалами. Более полного я до сегодняшнего дня не знаю. Он очень тщательно провёл подсчёты бюллетеней, открыл данные по нескольким губерниям, по которым результаты считались утерянными. Он нашёл электоральную статистику, в частности по Области Войска Донского, и опубликовал её тоже. Но и его данные неполные.
Не забудем, что часть России, вплоть до Риги включительно, была к середине ноября 1917 г. оккупирована германскими войсками. В оккупированной зоне выборы не проводились. Поэтому нет литовских губерний – Ковенской и Виленской, нет Царства Польского, Гродненской губернии, Курляндии. Кроме того, у О. Радкея не было данных, не знаю, может сейчас появились, по Кубани, по Ставропольской губернии, по Тверской области, по Дагестану и по Закаспийской области в Средней Азии (этот нынешняя Туркмения большей частью). Понятно, что Бухарский эмират и Хивинское ханство в выборах участия не принимали, так как были особыми государствами, состоявшими в вассальной зависимости от России. И по Камчатской губернии – это северная часть Приморья, и по Сахалинскому округу тоже нет данных. Вот такие неполные результаты. Выборы ещё отдельно проходили на фронтах и на флотах – Черноморском и Балтийском. А также отдельно выборы проводились на КВЖД – Китайской восточной железной дороге.
Явка на той территории, которая была охвачена выборами, то есть без оккупированной зоны, и вычитая население тех губерний, по которым нет данных, составила 62 %, что очень неплохо в условиях войны и разрухи.
Каковы результаты выборов?
Большевики получили большинство, то есть они были на первом месте, это необязательно абсолютное большинство, в сравнительно небольшом числе губерний. Это – Эстляндия, Лифляндия без Риги, Санкт-Петербургская губерния и город Санкт-Петербург (по ним выборы шли отдельно), Витебская и Могилёвская губернии, Москва и Московская губерния, в губерниях Тверской, Смоленской, Калужской, Владимирской. Большевики получили большинство на Северном и Западном фронтах, и на Балтийском флоте. И всё. Большевики всего по стране получили 23,7 % голосов. В Петербурге и Москве они получили примерно по 46 % голосов. Завоевали примерно половину голосов в Петроградской и Московской губерниях. Больше половины на Северном и Западном фронтах и на Балтийском флоте. А всего по армии и флоту они получили 40 %.
Абсолютными победителями выборов были эсеры. Эсеры получили 38 % голосов. Но если к ним добавить другие социалистические партии, с которыми они блокировались, в первую очередь украинских и мусульманских социалистов, то общий процент, поданный за эсеров и блокировавшиеся с ними социалистические национальные и религиозные партии, составит 59 %.
То есть мы должны зафиксировать, что за партии, которые заведомо предполагали социализацию земли, за партии, которые безусловно были настроены антирелигиозно, не скрывали этого (включая и мусульманских социалистов, которые мусульманскими были только по национальной принадлежности), за партии, которые высказывались решительно за республику, – за эти партии (если добавить социал-демократов меньшевиков и народных социалистов, а также объединённые списки эсеров и эсдеков) в общей сложности был подан 81 % голосов, участвовавших в выборах. Около 34 миллионов русских граждан из примерно 42 миллионов, голоса которых мы можем учесть, людей от 20 лет и старше, мужчин и женщин, отдали свою политическую волю левым радикальным партиям.
Причём это были совершенно свободные выборы, ни подтасовок, ни приписок серьёзных нигде не было замечено. Это были свободные выборы, тайные, равные, прямые, всеобщие. Больше четырёх пятых русских граждан выступило 12–14 ноября 1917 года за радикальный слом государства, – причём не старой Императорской России, которая к тому времени уже была сломана, а за радикальный слом того государства, которое было представлено Временным правительством, земствами, кадетами и другими несоциалистическими партиями. Красный цвет доминировал.
Анализируя результаты выборов в Учредительное собрание, Оливер Радкей писал: «Цифры эти говорят о многом. Они являются застывшим свидетельством слабости оснований старой России: численная незначительность среднего класса, потеря жизнеспособности некогда мощными учреждениями, такими как самодержавие и церковь, и отсутствие сильного национального сознания, сравнимого с тем, какое спасло западный консерватизм, когда былые его опоры – монархия и религия стали распадаться»