— Есть.
В отличие от «Газели» «Фиат Дукато» не перевернулся, несмотря на то, что пострадал сильнее. По мере приближения был все лучше слышен нудный и мерзкий речитатив на арабском…
— Командир…
— Стоп.
— Кончаем?
— Залечь!
Бритый здоровяк приблизился к фургону — дверца была распахнута, какой-то урод нудно долдонил первую суру Корана на арабском. На нем была простая рубашка, и было видно, что пояса шахида на нем нет.
— Выйти из машины, руки на капот нах!!!
…маалики иауми-ддиин…ияаака н’абуду уа эияака наста’эин…[3]
— Б…дь, вышел из машины!
…эхьдина-ссъираата-л-мустакъиим… съираата-ллазъиина ан’амта алаихьим гъаири-л-магъдууби алаихьим уа ла ддъаалиин…
Капитану надоело это слушать, он протянул руку и вытащил богомольного молодого моджахеда из машины. В Махачкале милиционер никогда не осмелился бы сделать такое, там безопасно приближаться только к трупу, живыми уже давно никто и никого не берет. Но тут обе стороны еще были непуганые…
Для профилактики капитан ОМОНа влепил расслабляющий, а когда начинающий моджахед растянулся на асфальте — еще и поддал ногой…
— Так, б… По-русски понимаешь? Ахьа г’асскхи мотт буьйци?[4]
В ответ правоверный продолжал что-то бубнить.
— Ясное дело…
Капитан достал револьвер и аккуратно выстрелил правоверному в каждое колено. Правоверный взвыл, как грешник в аду…
Да… револьвер был травматическим, модель «Гроза». Такой покупали многие, в полиции, в ОМОНе… Ситуации всякие бывают, если применять боевое оружие, потом не отпишешься, а то и в суд пойдешь. А травмат… прокуратура даже не проверяет случаи его применения, считается, что в данном случае применения оружия просто не было.
Чтобы бандиту лучше думалось, капитан поддел его ногой.
— Слышь, правоверный. Мне плевать, по ходу, знаешь ты русский или нет. Если не знаешь — тебе же хуже. У нас там, по ходу, свинокомплекс «Восточный». Туда тебя отвезем и свиньям скормим. Секешь тему, козел?
Подбежал один из милиционеров. Тьфу, полицейских…
— Тащ капитан, в «Газели» все чики-пуки. Двое двухсотых, четверо трехсотых, тяжелые…
Капитан кивнул.
— Глянь, нельзя ничего сделать? Молчит, как партизан на допросе.
— Есть…
Полицейский посмотрел на подвывающего от боли у ног моджахеда, поддал ему ногой, для профилактики. Потом нагнулся, обшмонал карманы, достал дорогой коммуникатор. Потыкал, нашел номер, затем достал свой. Сотовая связь еще работала…
— Але… Лен, ты? Леночка, родная, сделаешь деталировку прямо щас? Ну да, да… работу знаешь. Давай… диктую…
Из расстрелянной снайпером «Газели» моджахедов уже вытащили. Рядом положили их оружие, в том числе два короткоствольных автомата, в просторечье «ксюхи».
Капитан посмотрел на автоматы. Затем на своего подчиненного.
— Они самые… — ответил на невысказанный вопрос подчиненный, — я по связи пробил. Девятнадцатый экипаж они, похоже, кончили…
Капитан посмотрел на бандюков. Затем расчетливо ударил одного из них в бок, по ране. Тот захрипел.
— Тащ капитан…
Милиционер показал на собравшихся вокруг людей. Движение почти встало… Хрен знает, что будет, если телеги начнут писать. Даже по нынешним, откровенно беспредельным временам.
— В наручники их и в багажник. Дим, подгони фургон.
— А если подохнут?
— Подохнут — закопаем. И машины, б… уберет отсюда кто-то или нет?
— Тащ капитан… — подбежал милиционер, которого оставили у «Фиата», — мобила его. В кармане нашел.
— И что?
— Я деталировку сделал! Знаю, где они пасутся…
Глаза капитана нехорошо заледенели.
— И где?
— Аллах Акбар!
Бронетранспортер, своим острым носом только что обваливший часть кирпичного забора, отпрянул, словно испугавшись этих слов…
Во двор уже летели шашки, отплевываясь белым, густым дымом.
— Приготовились. Как эти шакалы пойдут — стреляйте все! Все разом, просто стреляйте, даже не глядя куда.
— Надо воды! Воды!
Амир Иса, выглянув на улицу, тут же отпрянул. Снайперская пуля ударила в стену…
— У нас эта б… есть! — прокричал кто-то. — Надо ее щитом поставить!
— Русисты и ее пристрелят.
— Нет… Иди, приведи…
Пацан, который еще не отрастил бороду, но уже гордо носил автомат, побежал к лестнице, но тут же вынужден был залечь. Снайпер едва не достал и его.
— Они нас всех перебьют! — закричал Сулейман, самый младший из всех, ему было только лишь пятнадцать с небольшим. — Почему они не говорят с нами?
— Они боятся…
— Да?!
Стукнул выстрел. Сулейман закричал, и Ильяс вторым выстрелом добил его.
— А если кто будет вносить смуту в умму, то ударьте его мечом по шее, — сказал он, — мы можем сегодня принять шахаду, если того пожелает Аллах. Мы можем остаться в живых и дальше идти по пути джихада. Но клянусь Аллахом, сегодня с нами не произойдет ничего такого, что не предопределено Аллахом. Поэтому сражайтесь и умирайте как мужчины…
Артур, парень, которого послали за заложницей, спустился в подвал по винтовой лестнице ставшего враз чужим дома. Русская б… лежала в углу, грязная, не вызывающая никакого вожделения. Увидев Артура, она зашевелилась, стараясь спрятаться. Это вселило хоть немного уверенности в парня, который не хотел умирать, но знал, что, скорее всего, в течение ближайшего часа умрет.
— Вставай, с…а! — сказал он по-русски и отстегнул наручник.
Женщина не вставала, она жалась к стене, не понимая, кто она и что она делает…
— Вставай… — Он взвалил ее и начал толкать вперед, следя, чтобы она не скопытилась. Здоровая корова…
— Пошла…
Лестница была неудобной. Узкая, винтовая, совсем не приспособленная, чтобы переть по ней глупую русскую с…у, которая еле на ногах стоит. И самому подниматься, и еще ружье нести.
А в затемненном холле уже были гости. Гости в черных бронежилетах, в касках, которые не пробить пулей, и с автоматами, которые выплевывают в цель полкилограмма стали в минуту. С этими людьми не договориться, не поставить им условия, не вымолить прощения, и они не играют в открытую, грудь в грудь, кость в кость. Они пришли сюда, чтобы отнимать жизни профессионально, быстро и без какого-либо шанса ответить. Красные точки лазерных прицелов жадно искали цель, глупая русская с…а закрывала обзор и не давала стрелять, и Артур понял, что прямо сейчас умрет.
И он откинул женщину в сторону.
— Аллах Акбар!
Удивительно, но пули не убили его сразу, хотя и были точны. Последнее, что он слышал, был приказ, произнесенный кем-то: живыми не брать…
Бронетранспортеры ворочались в узких улицах коттеджного поселка подобно выбросившимся на берег китам. Пахло дизельной гарью, порохом и кровью…
Из разгромленного дома выносили тела. Складывали во дворе на брезент. Все это происходило и раньше, но в двух тысячах километров отсюда…
Собирались люди. Их не пускали за оцепление…
Лысый здоровяк попытался достать сигарету, но смял ее непослушными, онемевшими пальцами и с проклятием растоптал всю пачку. Он курил с десяти лет, сейчас вел беспощадную борьбу с этим с переменным успехом…
Крик привлек его внимание. У оцепления скандалили женщины. Он подошел послушать.
— Что здесь происходит?
Ответа не было. Две женщины, обе в истерике.
— Б… кто-то по-русски может сказать, что происходит?
— Это Айшат… — негромко сказал стоящий рядом старик, — у нее сын был… с этими.
— Сын…
Капитан хлопнул по плечу солдата, который сейчас поддерживал порядок на улице вместе с полицией.
— И пропусти этих троих…
Женщины бросились к разгромленному дому. Старик и капитан пошли следом, медленнее, как подобает мужчинам…
В разгромленном дворе трупы лежали в ряд. Женщины стали срывать брезент с каждого, потом с криком и визгом упали около одного. Та, что постарше, с криком билась на земле, потом бросилась на одного из милиционеров. Все это было и раньше, но в двух тысячах километров отсюда.
Если ты не идешь на войну — война придет к тебе…
— Закурить есть? — спросил капитан.
Старик достал пачку дешевых сигарет. Закурили…
— Видишь? — капитан показал на закутанную в одеяло женщину, которая сидела чуть в стороне под присмотром одного из штурмовиков, дожидалась «Скорой». — Они ее сюда привезли, твари. Изнасиловали. За что, скажи, отец?
— Тело отдай, — сказал старик, — по шариату хоронить быстро надо. Не так, как у вас.
— А не положено, — с мстительной злобой в душе сказал капитан, — по закону тела виновных в терроризме родственникам не выдаются. И я имею право сделать все что угодно, хоть на куски порезать и спустить их в сортир.
Старик достал из кармана мятую горсть денег.
— Возьми, у меня больше нет. Но если хочешь, я отдам тебе дом.
— Ты что, думаешь, я из-за этого?
Старик посмотрел прямо в глаза милиционеру.
— Нет, не из-за этого. Я знаю, вы воевали там, на юге. Вы и они. Озлобились и принесли свою злобу сюда. И войну тоже. Ты уже наказал моего внука, но нас-то за что? Аллах уже наказывает нас. Поэтому подумай, что из-за этого, возьми и отдай мне тело моего внука.
— Он тебе внук?
— Да.
Капитан отпихнул руку с деньгами.
— Лузга! — позвал капитан одного из подчиненных и, когда тот подбежал, приказал: — Отдай им тело. Они скажут, какое…
Машинально капитан использовал не имя и не звание подчиненного, а боевую кличку. Так делали на Кавказе — исламисты имели скверную привычку мстить, иногда могли отомстить даже родным или приехать и отомстить в Россию. Потому пользовались кличками и носили маски, которые сейчас были на всех участниках штурма. Война пришла и сюда…
Информация к размышлению
Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган посетил сегодня Казанский федеральный университет, где встретился с преподавателями и студентами крупнейшего в Поволжье университета.