Guardian, первые натовские учения в рамках данного плана должны пройти в Прибалтике в 2011 году.
Прибалтийские государства, которые стали членами НАТО в 2004 году, на протяжении нескольких лет просили разработать для них детальный план по защите от внешней агрессии, главным образом от возможной агрессии со стороны России. Напомним, что, согласно статье 5 устава НАТО, вооруженное нападение на одну или несколько стран-членов будет рассматриваться как нападение на них в целом. Последовательным противником разработки плана по отражению российской агрессии для стран Балтии была Германия. В Берлине полагали, что такой план может вызвать резкое недовольство Москвы. Однако после столкновения России и Грузии в Южной Осетии в августе 2008 года руководители Германии поменяли свое мнение, и вместе с Вашингтоном Берлин стал лоббировать расширение разработанного для защиты Польши «плана действий в чрезвычайных обстоятельствах» «Eagle Guardian» [ «Защищающий орел»] на страны Прибалтики. Новая стратегия была утверждена на саммите НАТО в Лиссабоне в ноябре 2009 года, черновая версия нового плана по защите всего региона была согласована военачальниками стран-членов НАТО 22 января 2010 года[81].
На глобальном уровне России пришлось столкнуться с решением двух острых проблем: вопроса о вступлении во Всемирную торговую организацию и проблемы признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Процесс вступления в ВТО длится уже более шестнадцати лет, с 1994 года, периодически сталкиваясь с теми или иными трудностями, связанными с претензиями и требованиями отдельных стран к России. Однако немедленно после окончания российско-грузинской войны министр торговли США Карлос Гутьеррес, с которым ранее было достигнуто предварительное согласие по всем спорным вопросам, прямо заявил, что «военные действия России на территории Грузии поставили под угрозу не только вступление РФ в ВТО, но и само ее членство в “большой восьмерке”»[82]. Обострение ситуации стало настолько очевидным, что в конце августа 2009 года вице-премьер Игорь Шувалов заявил, что Россия разорвет ряд противоречащих ее интересам соглашений по ВТО и «не видит для себя возможности в ближайшие месяцы или год вступить в организацию»[83].
Не менее трудным оказался и вопрос признания провозгласивших свою независимость Абхазии и Южной Осетии. На сегодняшний день лишь четыре государства признали их независимость – сама Россия, Никарагуа (5 сентября 2009 года), Венесуэла (10 сентября 2009 года) и Науру (15 декабря 2009 года). При этом ни Белоруссия, ни Армения, ни Казахстан, считающиеся ближайшими союзниками России в мире и в СНГ, подобного шага не сделали. Президент Армении Серж Саргсян категорично потребовал признания независимости Нагорного Карабаха, сделав это условием его признания бывших грузинских автономий[84], президент Белоруссии Александр Лукашенко банально требовал денег и существенных скидок в ценах на энергоносители, другие лидеры стран СНГ ничего не требовали, но ничего и не обещали. Силовое противостояние с Грузией, которая после этого разорвала дипломатические отношения с Россией и вышла из СНГ (формально этот выход вступил в силу спустя год, 18 августа 2009 года), показало, что априори В.В. Путин и Д.А. Медведев не могут рассчитывать на поддержку ни одной из входящих в Содружество стран.
Наконец, празднование 65-летия победы над нацистской Германией, задуманное В.В. Путиным и Д.А. Медведевым как масштабное действо с участием глав многих зарубежных государств, оказалось во многом неудачным именно из-за того, что лидеры Соединенных Штатов, Великобритании, Франции и ряда других стран в Москву в итоге не приехали[85]. Все они аргументировали свое отсутствие теми или иными срочными внутриполитическими проблемами, но ничего особенного 9 мая 2010 года в мире не происходило, это было именно свидетельством нежелания Барака Обамы, Гордона Брауна и Николя Саркози стоять рядом с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым тогда, когда российские руководители особенно хотели проявить свое гостеприимство наследников победителей.
Таким образом, с августовской войны между Российской Федерацией и Грузией наблюдается тенденция к ухудшению отношений России с большинством государств, даже с наиболее близкими союзниками Москвы в СНГ. С другой стороны, после прихода к власти в США администрации Барака Обамы отношения Израиля со своим традиционным основным «патроном» существенно ухудшились (при том что эти отношения и прежде были куда менее доверительными, чем израильской политической элите хотелось бы думать[86]), и еврейское государство ощутило себя на международной арене в непривычно уязвимом положении. В июне 2010 года на закрытой встрече посол Израиля в США д-р Майкл Орен отметил, что в отношениях между двумя странами произошел тектонический сдвиг, и их можно сравнить с удаляющимися друг от друга материками. По его словам, «нельзя говорить о кризисе в отношениях между Израилем и США, так как кризис – это термин, определяющий временное состояние, а мы являемся свидетелями кардинальных изменений». М. Орен признал, что у израильских представителей есть широкие возможности общения с советниками американского президента, однако, по мнению посла, Б. Обама «привык работать единолично и повлиять на него практически невозможно, так как это театр одного актера». Посол подчеркнул: «Налицо глобальное изменение американской политики в отношении Израиля. Если Б. Клинтон или Дж. Буш-мл. действовали, исходя из идеологического партнерства с Израилем, то Обаму направляют исключительно холодные интересы, и ничего кроме». Может быть, данная оценка излишне драматична, но вектор двусторонних американо-израильских отношений в последние годы очевиден.
На этом фоне ясно, что российско-израильские отношения в последние годы развивались противоположным образом. Суть изменений недвусмысленно выразил израильский дипломат Пинхас Авиви, курирующий в МИДе связи с Россией и странами Восточной Европы. По его словам, на протяжении последнего времени между двумя странами развивается очень позитивный и, что немаловажно, устойчивый диалог. «Такого не было в прошлом. Впервые у нас много совпадающих интересов. Это не только привело к нам сотни тысяч туристов, но и существенно укрепило доверие между Москвой и Иерусалимом»[87]. А министр иностранных дел Израиля Авигдор Либерман в сентябре 2009 года подчеркнул, что «позиция России, безусловно, является конструктивной – намного более положительной, чем когда-либо раньше. <…> У нас еще достаточно много разночтений и разногласий, у нас различный подход по отношению к целому ряду проблем, включая иранскую. Вместе с тем я считаю, что Россия является ключевой державой в мире и необходимо вести с ней конструктивный диалог»[88]. Аналогичного мнения придерживается и руководство России: так, президент Д.А. Медведев в 2009 году подчеркнул, что Израиль является для России «близким государством», с которым важно сотрудничество во всех сферах[89].
Нужно сказать, что укрепление российско-израильских межгосударственных отношений, одним из активнейших катализаторов которого является А. Либерман, вызвало интерес и в США. Визит министра иностранных дел Израиля в Москву, состоявшийся 2–3 июня 2009 года, создал у российских дипломатов ощущение, что свободно говорящий по-русски А. Либерман – «один из своих». В ходе визита А. Либермана приняли президент Д.А. Медведев, премьер В.В. Путин и министр иностранных дел С.В. Лавров. На переговорах затрагивались как вопросы ближневосточной политики (возможность снятия блокады с Газы, проблема развития ядерного потенциала Ирана, перспектива созыва международной конференции по Ближнему Востоку), так и израильское сотрудничество с Грузией и отношение еврейского государства к тому, что Россия считает «историческим ревизионизмом» и несправедливой попыткой обвинить ее в голодоморе 1930-х годов на Украине. Обо всех деталях этих переговоров посол США в Москве Джон Байерли уже 5 июня докладывал в Госдепартамент[90].
Основные мероприятия в рамках визита А. Либермана состоялись 2 июня, когда израильский министр провел консультации с президентом Д.А. Медведевым, затем вылетел в Санкт-Петербург для встречи с В.В. Путиным. Состоялись также встречи А. Либермана с министром иностранных дел РФ С.В. Лавровым и его предшественником И.С. Ивановым. В отличие от большинства владеющих русским языком, но отказывающихся пользоваться им в ходе официальных переговоров визитеров из постсоветских стран, А. Либерман всегда говорил по-русски, делился своими впечатлениями, создавая на переговорах с российскими коллегами дружественную атмосферу и устанавливая личные контакты.
Согласно данным, полученным американскими дипломатами от тогдашнего заместителя чрезвычайного и полномочного посла Израиля в РФ в Москве Юваля Фукса (с августа 2009 года – начальника второго евразийского отдела МИДа Израиля, курирующего связи с республиками Южного Кавказа и Центральной Азией), переговоры прошли в беспрецедентно критической для израильских дипломатов манере по отношению к США. Сергей Лавров раскритиковал действия Вашингтона, который, по его словам, своей военной операцией в Ираке лишь усилил Иран, а изоляцией Сирии лишь усложнил ближневосточный мирный процесс. Российский министр также указал, что США не прислушались к мнению России, которая выступала против проведения выборов в ПНА в январе 2006 года, на которых в итоге победил ХАМАС, укрепив, таким образом, позиции Ирана в регионе. Касаясь иранской ядерной программы, С.В. Лавров высказал предположение, что ситуация вокруг Ирана кардинально не изменится до тех пор, пока США не начнут диалог с Тегераном. Кроме того, иранская ядерная программа, по мнению российского МИДа, достаточно прозрачная, чтобы отслеживать, какие ресурсы и в каком объеме Тегеран направляет на военные нужды. Позиция России, как ее сформулировал на переговорах с израильским министром С.В. Лавров, состоит в том, что военные действия против Ирана вызовут необратимую цепную реакцию в регионе, приведут к нестабильности и, что особенно опасно для России, притоку беженцев в северокавказский регион. Последним аспектом в обсуждении иранской проблемы стала сделка на поставку комплексов С-300, заключенная между Москвой и Тегераном. По словам российского министра, Москва так и не поставила оружие Ирану и, более того, впредь не намерена осуществлять поставки вооружений каким-либо странам, если это приведет к дестабилизации обстановки в регионе. При этом было оговорено, что Правительство России должно учитывать, как другие страны воспримут тот факт, что Москва не выполнила условия договора с Тегераном.