Жизнь округи веками складывалась вокруг замка. С течением времени рядом с рыцарским оплотом выросло три городка: Альтштадт, Лебенихт и Кнайпхоф. К моменту приезда Петра они практически слились воедино, но сохраняли свою автономность, и общее название Кенигсберг пока что распространялось на них неофициально. Юридически их объединение будет оформлено только в 1724 году.
Петр Михайлов остановился в Кнайпхофе, расположенном на одноименном острове реки Прегель (сегодня это остров Канта). Пристанищем царя-урядника стал дом местного торговца Христофора Негеляйна, который позже станет кнайпхофским бургомистром.
Постоялец Негеляйна ежедневно созерцал здание расположенного неподалеку Кенигсбергского университета, названного по имени основателя – все того же герцога Альбрехта – Альбертиной.
Университет Королевца по европейским меркам был молод. В отличие от средневековых Болонского (1088), Оксфордского (1096), Парижского (1180), Падуанского (1222) или Ягеллонского (1364) университетов он открыл свои двери для студентов уже в Новое время. Это случилось в 1544 году, через девяносто девять лет после изобретения книгопечатания, сорок шесть лет после открытия Америки и через год после выхода книги Коперника «О вращении небесных сфер». К моменту открытия Альбертина была самым восточным университетом Европы и сохраняла это положение к 1697 году. Здесь действовало четыре факультета: теологический, медицинский, юридический и философский. В первую очередь в Альбертину приезжали учиться сторонники протестантского вероисповедания.
Положение студента сопрягалось с массой особенностей и даже привилегий: достаточно сказать, что он был неподсуден городскому законодательству, а либеральные законы самих университетов кружили голову и открывали широкую свободу для прямо-таки асоциального поведения за стенами учебного заведения. В джентльменский набор студиозусов очень часто входили пьянство, хамство, задиристость, драчливость… и бретерство. Да-да, дуэль на шпагах и, как следствие, смерть в ее результате – это обыденность студенческой жизни XVI и XVII веков. Первая документированная студенческая дуэль германского мира произошла именно в Кенигсберге в 1546 году, и царь во время своего приезда еще мог встретить возле дома Негеляйна молодых людей со шрамами, оставленными ударом клинка.
Здесь же, на Кнайпхофе, высился (и, к счастью, продолжает) впечатляющий Домский собор Богоматери и Святого Адальберта, главный храм города. Построенный в стиле балтийской готики, он был завершен в год Куликовской битвы – 1380-й[6]. Помимо Девы Марии, храм прославляет христианского миссионера, который происходил из чешского рода князей Славниковичей и носил от рождения имя Войтех.
В Адальберта Войтех превратился во время миропомазания, совершенного его духовным наставником Адальбертом Магдебургским, знаменитым проповедником и первым христианским епископом, приезжавшим на Русь – ко двору княгини Ольги. Весной 997 года будущий святой, а пока что просто Адальберт отправился проповедовать Слово Божие в земли пруссов. Делал он это в сопровождении только двух спутников, и в результате принял мученическую смерть от воинственных язычников. Покровитель и друг миссионера польский король Болеслав Храбрый выкупил его останки. В 999 году Адальберта канонизировали, а поскольку произошло это до разделения церквей (в 1054 году), то этого святого на самых законных основаниях почитают и православные.
В соборе был похоронен герцог Альбрехт; позже там стали погребать профессоров университета (последним этой чести удостоится как раз Кант в 1804 году).
Конечно, царю довелось прогуляться или проехать по знаменитым кенигсбергским мостам через Прегель, соединяющим разные части города. Всего мостов было семь. Лавочный, возле которого шла бурная торговля. Зеленый, рядом с которым почтальон выдавал горожанам корреспонденцию. Рабочий, который был поставлен дополнительно для перевозки грузов. Кузнечный, рядом с которым трудились кузнецы. Деревянный мост и Высокий мост, чьи названия отражают их определяющие качества. И наконец, Медовый мост, который, по легенде, был оплачен не деньгами, а бочонками меда; якобы так владелец медовой лавки сократил покупателям путь до своего заведения. Впрочем, иные считают, что это название восходит вообще не к слову Honig – «мед», а к слову Hon – «насмешка». Якобы, построив этот мост, ведущий на остров Ломзе, обитатели Кнайпхофа посмеялись над соседями из Альтштадта, потому что раньше на Ломзе можно было попасть только кружным путем через них и альштадцы от этого слишком задавались. Бог знает как там было на самом деле: эта версия тоже похожа на туристическую байку.
Замысловатое расположение мостов породило легендарную математическую задачу – один из тех феноменов, которыми Кенигсберг прославился на весь мир. Задача звучит так: можно ли совершить прогулку по кенигсбергским мостам, не проходя по любому из них дважды? Ответ: нельзя. Как это связано с Петром Великим? Прямо. Математически задачу о кенигсбергских мостах решил в 1735 году гениальный Леонард Эйлер, а произошло это… в Петербурге. Математик был академиком Петербургской академии наук, основанной первым российским императором; именно в ее трудах состоялась публикация статьи, с которой ведет отсчет математическая теория графов.
Особо важное петровское место в Кенигсберге – Фридрихсбургская крепость. Сегодня от нее остались только ворота, да и то перестроенные; в начале же XVIII века это был отвечающий велениям времени, надежный элемент обороны прусской столицы, созданный по приказу Великого курфюрста. Фридрихсбург представлял из себя квадрат, составленный из земляных валов-куртин с четырьмя пятиугольными бастионами по углам. Петр зачастил сюда, и, в отличие от Риги, никто его не гнал, совсем наоборот.
Государь с ранних лет интересовался артиллерийским искусством, и его первые опыты в этом деле связаны с историей потешных полков. Но в Пруссии у царя появилась возможность поучиться у отличного военного профессионала, и Петр не преминул ей воспользоваться. Он поступил на обучение к опытнейшему инженеру подполковнику Штейтнеру фон Штернфельдту. Впоследствии наставник прислал способному ученику в Москву диплом со словами: «Господина Петра Михайлова признать и почитать за совершенного в метании бомб осторожного и искусного огнестрельного мастера и художника». Но не артиллерией единой: корпел Петр и над фортификацией. Отчасти под влиянием образца Фридрихсбургской крепости будут спроектированы Кронштадт – русская морская крепость на острове Котлин в Финском заливе – и Новодвинская крепость в Архангельске.
В конце XVII века Кенигсберг населяло около сорока тысяч жителей, в два раза больше, чем Берлин, но в пять раз меньше, чем Москву. Основная масса исповедовала лютеранство, хотя после Вестфальского мира, закончившего религиозную резню Тридцатилетней войны, здесь охотно принимали и католиков, на которых были распространены гражданские права. Единственное, чего они не могли, – стать преподавателями Альбертины. В похожем положении находились иудеи, которым было разрешено построить себе синагогу. Хуже всего приходилось кальвинистам, последователям протестантского проповедника Жана Кальвина, который многие вещи толковал иначе, чем Лютер. Их в университет не принимали даже студентами, а кальвинистская церковь находилась за пределами городской черты. В ходу была поговорка «лучше паписты, чем кальвинисты». Что касается православных, то, судя по заверениям прусских послов, на них распространялась политика равноправия, аналогичная отношению к католикам. Однако православная община Кенигсберга была так малочисленна, что ее члены не испытывали нужды в строительстве отдельного храма. Дипломаты упоминали лишь существование отдельных частных домов, где проходили православные богослужения. Православных студентов в Альбертине в допетровское время, похоже, просто не было.
В городе шла бойкая торговля, небольшие суда привозили по Прегелю в Кенигсбергский порт из приморского Пиллау товары со всех концов света. Строились богатые купеческие дома и роскошные аристократические усадьбы, открывались кофейни, выходили газеты. Вместе с тем в этой жизни, которая так напоминает нашу, еще было немало темных сторон, связанных с дикостью и суевериями. В деревне лютовало крепостное право. Распространенным способом казни оставалось колесование, когда осужденного раскладывали на колесе и железным ломом разбивали ему все крупные кости тела. В 1697 году в Кенигсберге последний раз сожгли ведьму: ей было четырнадцать. Старое и новое перемешивалось.
От конца XVII века сохранилось не так много текстов, как нам хотелось бы. Многие ценные разговоры и суждения исторических фигур не были зафиксированы на бумаге и канули в Лету. Однако, зная интересы и характер Петра Великого по другим источникам, мы можем предположить, о чем он мог вести беседы с Негеляйном и образованными жителями Кенигсберга.
Живой интерес царя должна была вызвать история Пруссии как протестантского государства, а также отношения герцога Альбрехта с Мартином Лютером. Ведь позднее Петр неоднократно будет выказывать симпатию к личности знаменитого реформатора западного христианства. Так, приехав в 1712 году в Виттенберг, русский монарх пожелает посетить дом-музей Лютера.
«Мне надобно это осмотреть, – пояснит царь. – Я слышал много доброго об этом почтенном человеке, который так отважно восстал против Папы со всем его войском, к великой пользе своего Государя и многих других владетелей, которые были умнее прочих». Упразднение в России патриаршества и постановка церкви под полный контроль государства будут, несомненно, осуществлены Петром под влиянием Лютеровых идей.
«Много доброго об этом почтенном человеке» царь мог услышать в том числе и в Пруссии, где, между прочим, нашли свое упокоение дети Лютера. Негеляйн и тем более герцог Фридрих прекрасно знали, что в Альштадтской кирхе Кенигсберга похоронен старший сын богослова Иоганн. Отпрыск преобразователя, скажем честно, звезд с неба не хватал. После смерти отца он приехал в Кенигсберг, рассчитывая получить здесь образование за счет стипендии герцога Альбрехта. Приверженность последнего лютеранству позволяла надеяться на такую милость, а кроме того, имелись и другие семейные связи. Преемником Лютера во главе Реформации стал его друг Филипп Меланхтон, дочь которого состояла в браке с ректором Кенигсбергского университета филологом Георгом Сабинусом. Неудивительно, что при поддержке герцога, да еще и ректора, Иоганн в 1550 году начал бесплатное обучение в Альбертине. Однако его присутствие на берегах Прегеля продлилось недолго. Уже в 1551-м разгневанный Альбрехт выразил матушке Ганса неудовольствие поведением ее первенца: