Революционные народники, «шестидесятники» и «семидесятники» XIX века, многое сделали для того, чтобы «раскачать» русский народ. Они хотели пробудить россиян того времени от вековой спячки, избавить их от монархических иллюзий. Для этого использовались самые разные формы, включая жанр революционной песни. Это была отнюдь не «попса» того времени. В этих документах эпохи отражались чаяния и требования большинства населения.
1 июля 1875 года в газете «Вперед» был опубликован текст «Рабочей Марсельезы». Использовалась музыка Клода Жозефа Руже де Лиля. Оригинальный текст, отражавший российскую действительность, был написан П. Л. Лавровым.
Петр Лаврович Лавров (псевдоним Миртов) (1823–1900) — известный русский социолог, философ, публицист. Всем изучающим отечественную историю или историю отечественной общественной мысли он известен как один из идеологов народничества, пропагандистского направления в народничестве. В ссылке в Вологодской губернии им было написано самое известное произведение — «Исторические письма». В 1870 году он бежал в Париж и участвовал в работе I-ro Интернационала. В 1873–1877 годах редактировал журнал «Вперед» и одноименную двухнедельную газету (1875–1876), где и был помещен нижеследующий текст.
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног!
Нам не нужно златого кумира,
Ненавистен нам царский чертог.
Мы пойдем к нашим страждущим братьям,
Мы к голодному люду пойдем,
С ним пошлем мы злодеям проклятья -
На борьбу мы его позовем.
Припев:
Вставай, подымайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся клич мести народной!
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!
Богачи-кулаки жадной сворой
Расхищают тяжелый твой труд.
Твоим потом жиреют обжоры,
Свой последний кусок они рвут.
Голодай, чтоб они пировали,
Голодай, чтоб в игре биржевой
Они совесть и честь продавали,
Чтоб глумились они над тобой.
Припев:
Тебе отдых — одна лишь могила.
Весь свой век недоимку готовь.
Царь-вампир из тебя тянет жилы,
Царь-вампир пьет народную кровь.
Царю нужны для войска солдаты -
Подавайте ему сыновей.
Царю нужны дворцы и палаты -
Подавай ему крови своей.
Припев:
Не довольно ли вечного горя?
Встанем, братья, повсюду зараз -
От Днепра и до Белого моря,
И Поволжье, и Дальний Кавказ -
На воров, на собак — на богатых
И на злого вампира-царя.
Бей, губи их, злодеев проклятых,
Засветись, лучшей жизни заря.
Припев:
И взойдет за кровавой зарею
Солнце правды и братской любви,
Хоть купили мы страшной ценою -
Кровью нашею — счастье земли.
И настанет година свободы:
Сгинет ложь, сгинет зло навсегда,
И сольются в одно все народы
В вольном царстве святого труда.
Припев:
Вставай, подымайся, рабочий народ!
Иди на врага, люд голодный!
Раздайся клич мести народной!
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!
Этот программный текст знали многие. В первые месяцы после Февральской революции «Рабочая Марсельеза» использовалась в качестве гимна.
Что же осуществилось из того, к чему стремились Н. В. Шелгунов, А. П. Щапов, П. Л. Лавров и многие другие, желавшие лучшей жизни для своего народа и страдавшие только за высказывание своих желаний?
На созыв представительного законодательного органа — Государственной думы — внук Александра II Николай II пошел только в обстановке первой русской революции. Это произошло почти через сто лет после «проекта Сперанского» (см. выше) и через сорок с лишним лет после отмены крепостного права.
Прогноз относительно судьбы 100 тыс. помещиков никем в отечественной историографии не рассматривался специально. Ясно главное: помещики как класс крупных землевладельцев были ликвидированы одним махом Декретом о земле 26 октября 1917 года. Они лишились земли. Остальное имущество было разграблено крестьянами.
По сведениям Народного комиссариата земледелия РСФСР 86 % всех земель нетрудового фонда перешло к крестьянам-единоличникам, около 11 % — поступило в распоряжение Советского государства, примерно 3 % — использовалось колхозами. В результате первых социалистических аграрных мероприятий землепользование крестьянства увеличилось на 70 %. Только в европейской части России крестьяне-единоличники получили различного помещичьего инвентаря на сумму 350 млн руб. золотом. В 32 губерниях РСФСР совхозам было передано 23 тыс. лошадей, а крестьянам-единоличникам — свыше 300 тыс., коров — соответственно — 43,4 тыс. и более 200 тыс.[7] Вообще-то не так уж и много! Помещики многое уже успели пропить в парижских ресторанах, проиграть и прокутить в европейских казино и борделях.
А 26 тыс. помещичьих имений было, по некоторым приблизительным оценкам, просто сожжено. (Во время первой русской революции 1905–1907 годов было сожжено 3 тыс. помещичьих имений, но до помещиков и царя «не дошло».)
Судьба помещиков как физических лиц была различной. С некоторыми помещиками мужики расправились походя, когда делили чужое имущество. Наиболее известен случай с И. Л. Горемыкиным, который дважды занимал пост председателя правительства при Николае II. Он был убит собственными крестьянами. Часть помещиков смогла эмигрировать. Очень немногие помещики, служившие в белой армии в качестве офицеров, пытались восстановить свои имущественные права с оружием в руках. Хотя, по мнению исследователей, офицерский состав царской армии в дореволюционный период, в годы Первой мировой войны качественно изменился, демократизировался за счет пополнения выходцами из самых разных социальных слоев. Среди офицеров богатых помещиков, которые потеряли свои имения, сражались против красных и погибли в годы Гражданской войны, было не так уж много, если таковые были вообще. Нет данных и об удельном весе помещиков и членов их семей среди тех, кого Чрезвычайная комиссия по борьбе с саботажем и контрреволюцией в массовом порядке брала в качестве заложников и кого, как правило, ставили «к стенке». Какие-то помещики, потеряв земельные угодья, стали «военными специалистами», служащими государственных учреждений и даже председателями первых коммун и колхозов. Во всяком случае, помещики исчезли, «как сон, как утренний туман», в первые же несколько лет после 1917 года.
20 марта 1925 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О лишении бывших помещиков права на землепользование и проживание в принадлежавших им до Октябрьской революции хозяйствах». К концу 1927 года по РСФСР было взято на учет 10 756 бывших помещиков, находившихся в своих имениях. Из них 4112 были признаны подлежащими выселению, а 6644 — оставлению на месте. Следовательно, выселялись примерно 40 % бывших помещиков, взятых на учет. У бывших помещиков было изъято около 40 тыс. десятин земли, 2 тыс. жилых построек общей стоимостью свыше 2 млн руб., около 7 тыс. хозяйственных построек стоимостью 1,3 млн руб., различного сельскохозяйственного инвентаря и прочего имущества на 523 тыс. руб.[8]
Это была предпоследняя «зачистка». Последним ударом по бывшим помещикам был, наверное, «кировский поток». Это были те из «бывших», кого на всякий случай «забрали» после убийства 1 декабря 1934 года руководителя ленинградских коммунистов С. М. Кирова.
Нарком юстиции РСФСР Н. В. Крыленко, подводя итоги экспроприации помещичьих элементов в стране, в 1935 году говорил: «Но имеются еще его (класса помещиков) остатки, которые где-то за границей лелеют мечты о своем прежнем господстве. Остатки этого класса есть еще и внутри нашей страны. Они притаились, молчат или шипят, как змеи, и часто показывают себя, обнажая свое подлое жало. Но класса помещиков как политической силы у нас нет. Осталась аморфная политическая пыль, которая совсем скоро исчезнет».[9]
В постсоветской России, на территории некоторых стран СНГ и за его пределами, возможно, уже и возникли крупные землевладения. О них пока не принято говорить, как и о полукрепостных работниках, фактически современных рабах этих землевладений. Но, как говорится, все еще впереди. «Ну что, престижные иномарки, элитные квартиры, загородные дачи, счета в зарубежных банках и т. д. у нас уже есть. Пора бы нам и о народе подумать», — говорит один российский чиновник другому. «Да, душ по 300 нам бы не помешало», — был ответ. Это современный анекдот. И весьма показательный.
Что касается других программных требований российской антимонархической оппозиции, сформулированных в крике души Н. В. Шелгунова, то их судьба была весьма разной.
Так, в 1862 году была впервые обнародована роспись государственных доходов и расходов. До этого российские императоры распоряжались общими средствами по своему усмотрению. Петр I, по воспоминаниям его сподвижников, после посещения английского парламента был в ярости. «Чтобы какие-то торговые мужики указывали государю: куда ему деньги тратить. У нас этого никогда не будет!» Но, несмотря на обнародование бюджета, распоряжение общенациональными финансами до 1906 года оставалось исключительной прерогативой императора. С 1906 года бюджет стал рассматриваться и утверждаться Государственной думой. Но при ее отказе утвердить бюджет за основу брался бюджет предыдущего года. Часть государственных расходов (примерно четверть всех расходов) была исключена из рассмотрения в Думе.
Уже в 1864 году в России появился «открытый и словесный суд» с прокурором и адвокатом, с присяжными заседателями и т. д. После 1917 года характер суда существенно изменился, и к воплощению идеальных представлений последней трети XIX века о скором, справедливом и т. д. суде Россия во втором десятилетии XXI века в принципе только приступает. Российская судебная система признается многими аналитиками одной из самых косных, неэффективных и коррумпированных структур.