Москву слишком поздно стали исправлять линейкой и циркулем, поэтому апогеем и одновременно самым ярким примером городского пространства Москвы станет, пожалуй, какой-нибудь Кривоколенный переулок. Даже на фотографиях начала XIX века все красивые здания безбожно залеплены вывесками. Поэтому Москву легче постигать, рассматривая не геометрические фигуры, а воспринимая пятна и образы Кандинского и Лентулова, не слишком заостряя внимание на конкретных деталях.
Как жить в мире с соседом
Несмотря на средневековый характер застройки улиц Москвы, уже в середине XVII века принимаются законодательные попытки исправить ситуацию. Соборное уложение 1649 года, памятуя о пожарах, главной городской беде, призывает «печи и поварни на дворе к стене соседа своего никому не делати». Если на одной улице оказались рядом высокий, представительный дом и бедный, документ требует от богатого соседа «из своих высоких хором на те ниския хоромы соседа своего воды не лить и copy не метать». В XVII веке московские жители активно держали скот, и сразу несколько статей Соборного уложения посвящены происшествиям, связанным с собаками, коровами, баранами и быками.
Как упорядочить торговлю
Стремясь освободить главную площадь города от торговли, в 1676 году выпускают специальный указ о людях, которые торгуют на перекрестках, в палатках, «шалашах» и «рундуках». Они мешают свободному проезду и проходу других москвичей, поэтому должны торговать в специально отведенных рядах.
Петр понимает, что выгодное торговое место в центре Москвы должно стоить дорого, и в декабре 1689 года вводит новый порядок получения участков в центре Москвы. Отныне купцам запретили бесплатно отводить участки под самые выгодные виды «бизнеса» – «…под торговые лавки, и под товарные избы, и под пирожни, и под квасные кади, и под блинни… и под шалаши, и под кузницы, и под сусленные кувшины, и под свиную продажу, и ни подо что». Купцы получали свободные места после аукциона, и тот, кто назначал наибольшую цену, был обязан «оброк тот платить по вся годы безпереводно». Даже торговля скотом в петровской Москве очень строго контролировалась – все быки, бараны и коровы прибывали на Мытный двор, находившийся в районе Зарядья, и когда хозяин животных уплачивал за них все необходимые подати, скот «пятнали мытенным пятном».
Борьба с нечистотами и состояние улиц
Мусор в средневековом городе являлся частью городского пейзажа, и в октябре 1688 года государи обращают внимание объезжих дворян, следящих за порядком в своем районе, чтобы они смотрели, нет ли в больших улицах и переулках «где какого помету, и мертвечины, и собак, и кошек, и иного чего». Указ предлагал владельцам дворов, рядом с которыми и были обнаружены залежи мусора, вывозить его за пределы города, в район за Новоспасским монастырем. Если же объезжие дворяне вовремя не выполняли предписаний в сфере средневекового ЖКХ, им грозило своеобразное наказание – «тот всякой помет велят им свозить на их лошадях».
В 1699 году воинам Стрелецкого приказа рекомендовали смотреть, чтобы «по большим улицам» никто не бросал «помет и мертвечину». В 1709 году Петр вновь призывает горожан, чтобы они «навоз, и мертвечину и всякой помет очистили б», свезли за Земляной город, где в «дальних местах» засыпали бы землей. Тем же указом царь назначал выборных десятских, которые должны были следить за состоянием мощеных бревнами мостовых. Если бревна кто-то украл, новые надлежало положить за счет владельца соседнего двора. «За неочистку против дворов своих всякаго помета и за необрежение мостовых бревен» царь обещал кару: в первый раз: битье батогами, во второй раз – битье батогами и штраф в 5 рублей, в третий раз – битье кнутом и штраф в 10 рублей.
«…По городу с барабанным боем, чтобы обыватели, под строгим наказанием, содержали в чистоте улицы и рыли канавы для стока воды, потому что началась оттепель. Здесь все объявляется полициею посредством барабанного боя», – с удивлением замечает иностранец Берхгольц в начале марта 1722 года. 15 марта он повторяется, что жители Москвы «…делали канавы, чистили улицы и свозили грязь, – мера крайне необходимая, потому что на улицах до того становилось грязно, что пешком по ним вовсе нельзя было ходить». Корнилий де Бруин пишет о московских улицах 1700-х годов: «Улицы города почти все покрыты бревнами или бревенчатыми мостами таким образом, что в летнее время, когда идут дожди, улицы эти почти непроходимы по причине топкой грязи, которой они наполняются. А так как торгового народу в Москве великое множество, то для лавочек их по этим улицам они должны довольствоваться небольшими помещениями, которые вечером они и запирают, уходя домой. Впрочем, в Москве есть много и очень больших улиц и довольно широких». Иржи Давид добавляет: «Улицы, имеющие свои особые названия, широкие и довольно правильные, вымощены бревнами, наподобие мостов, прокладываемых через болота».
В одном из писем, адресованных Меншикову, перечисляются все беды московского благоустройства начала XVIII века. «Мостовыя улицы мостят, не вынимая прежних подкладов и не вычищая грязи…» Значит, будет расти культурный слой на радость археологам! «…А много ж из мостов в скудные дома крадут бревна… По улицам изо многих дворов строят избы и всякое дворовое строение, а тем строением выдаютца на улицы, и оттого улицы истеснились. Из дворов мечют по улицам всякий скаредной помет и собаки, и куры, и кошки и иную мертвечину, и от того помету летом бывает всякий дух, и черви родятца, оттого болезни…» В общем, стандартный средневековый набор, от эпидемий до беспорядочной застройки.
Чистота, пусть и маленькими шагами, приходила в московскую торговлю – Петр требовал от продавцов хлеба, пирогов и калачей «носить балахоны и завески белые», а в своих заведениях пользоваться не рогожками-шкурами, а чистыми покрывалами из холста. Залежалые мясо и рыбу предлагалось закапывать и отдавать на съеденье собакам, а за продажу «мертвечины» полагалось страшное наказание – вырывали ноздри и ссылали на каторгу. Царь, казалось, опровергает историческое название улицы Мясницкая и требует, чтобы бойни и мясные ряды находились за Земляным городом.
Дорожное движение и общественный порядок
В 1680-е годы впервые задумались и о «правилах дорожного движения» – указ царей Петра и Иоанна обращается к москвичам, которые самостоятельно начали ездить в санях с большими бичами, отчего «небереженьем людей побиваете». Закон гласил, чтобы отныне владельцы телег ездили «за рулем» не сами, а с возницами, «чтобы от того никаким людем увечья не было».
К 1670 году относится именной указ «О неприезде на лошадях в Кремль», обещавший нарушителям «за то быть в опале». Видимо, указ исполнялся не очень охотно – в 1694 году Петр повторяет, что «извощикам» в Кремле делать нечего. В 1676-м в крепость перестали пускать и телеги, причем указание требовали «записать на стенном карауле, впредь для ведома». Специальный указ 1684 года с устрашающим названием «О сохранении строжайшего порядка и благочиния в Кремле» устанавливал места «парковки» лошадей внутри московской крепости. Взывая к фигурам родовитым и владетельным, закон требует, чтобы «люди ваши стояли смирно, и меж собою драки и брани не чинили, и не кричали, и не свистали».
Особенный момент – появление царя. «В то время людем вашим на лошадях сидеть не велено», при выходе государя всех лошадей положено отвести «одаль», а шапки снять. Указ перечисляет нарушения общественного порядка в средневековой Москве: свита родовитых аристократов стоит «где им с людьми стоять не указано», постоянно бранится, затевает кулачные бои, издевается над прохожими, свистит и толкает «безлошадных». Стрельцов, которые пытались утихомирить нарушителей, нередко обсыпали нецензурной бранью и грозились побить. Тем, кто начинал дразнить и «всячески поносить» иноземцев и «сторонних русских людей», обещали прямую дорогу в Стрелецкий приказ и битье кнутом на площади.
Вопрос «парковки» в средневековой Москве стоял очень остро. Берхгольц отмечает, что его экипаж еле смог покинуть Кремль: «Мы поехали домой совершенно другой, гораздо кратчайшей дорогой, через самый город Москву, где поутру не было почти никакой возможности проехать по причине множества экипажей, стоявших около церквей».
Юст Юль отметил, что само движение по улицам Москвы – довольно приятное приключение: «Тут кстати будет заметить, что в Москве люди, которым дозволяет состояние, всегда ездят шестериком: впереди едут верхом 4–6 человек прислуги, частью затем, чтобы прочищать дорогу сквозь народ, которого по улицам толпится великое множество, частью в предохранение от нападения уличных разбойников. В России повсюду в обычае, чтобы повозки и сани, встречаясь друг с другом, разъезжались, держась правой стороны. Это хорошая мера, и хотя ежедневно в Москве встречаются между собою тысячи саней и повозок, тем не менее благодаря ей о каких-либо повреждениях при столкновениях между ними или о том, чтобы кто-либо кого-нибудь переехал, слышишь редко». Правда, тут же он оговаривается, что булыжных и каменных мостовых в городе практически нет, а деревянные часто горят вместе с домами. Иржи Давид, описывая Ямскую слободу, говорит о «нелегальных таксистах» XVII века: «…Ямщики с лошадьми и телегами, а зимой с санями стоят на улицах, готовые любого за небольшую плату быстро довезти через город куда угодно. Это очень удобно для тех, кто не в состоянии или не хочет дома держать лошадей, ибо они всегда имеют их на улицах, готовых к услугам». Занимались ямщики этим, правда, в свободное от службы время.
Безопасность и пропускной режим
Жизнь средневекового москвича кажется нам сейчас тяжелой и монотонной: государство взваливало на него множество дополнительных функций, строго ограничивало в свободе строительства и передвижения. Так, жители, чьи дворы выходили на набережные, были обязаны самостоятельно поддерживать уровень земли, «дабы и по берегам проезд был свободно». В инструкции московскому обер-полицмейстеру встречаются и своеобразные экологические меры – москвичам запрещали выкидывать мусор в реки и водоемы, потому что не только суда идут «несвободно, но и людям вред чинится». Нарушителей били батогами.