Вероятно, с целью непрекращающейся «десоветизации» обновляются, причем в возрастающей прогрессии, цифры потерь советского народа в Великой Отечественной войне, хотя методология анализа строится на сослагательных посылках типа «если признать очевидное – невысокое качество армейских военно-медицинских служб…», «учитывая общую тенденциозность политдонесений…», «зная о намеренной фальсификации данных советскими ведомствами…», «двоемыслия и секретности сталинских источников…» и тому подобных умозрительных допущениях[101].
Сталин назвал цифру военных потерь в более чем 7 миллионов человек, так как число жертв среди мирного населения тогда нуждалось в уточнении[102].
Хрущев в разговоре с президентом США Д. Эйзенхауэром в 1960 году в Париже в ответ на его вопрос, собирается ли тот погашать долги по ленд-лизу, заявил, что советский народ заплатил за него 20 миллионами жизней, чем вызвал искреннее изумление многоопытного боевого генерала Второй мировой войны[103].
После возвращения в Москву словоохотливый председатель Совета Министров стал повторять эту цифру всуе, после чего в соответствии с директивным партийным управлением исторической наукой и печатью она стала официальной.
Однако по Всесоюзной переписи населения 1959 года убыль населения с переписи 1937 года составила от 11,5 до 13,8 миллиона человек, исключив 2 миллиона умерших по естественным, возрастным или иным причинам, и порядка 1,8 миллиона «перемещенных лиц», не возвратившихся в СССР после завершения Второй мировой войны из англо-франко-американской зоны оккупации по политическим соображениям[104].
При учете жертв политических репрессий 30-х годов, скрупулезно подсчитанных профессором В.Н. Земсковым[105], получается реальная и объективная цифра потерь в годы Великой Отечественной войны.
Недавно у высокопоставленных чиновников появилась тенденция в связи со 100-летием начала Первой мировой войны утверждать, что если бы не Октябрьская революция, организованная «изменниками Отечества» – большевиками, то Россия непременно оказалась бы в числе стран-победительниц, обладая к 1917 году якобы хорошо оснащенной и боеспособной армией!
Это – вершина мифотворческой казуистики! Страны Тройственного союза не были разгромлены на полях сражений, не уступая в военном отношении Антанте и не теряя стратегической инициативы, когда их войска находились на территории Франции, Бельгии, Нидерландов и Италии. Германское командование от лица своих союзников подписало не акт о капитуляции вооруженных сил, а Компьенское перемирие на условиях безусловного принятия всеми воюющими державами «14 пунктов Вильсона», в основе которого лежали принципы Декрета о мире, написанного теми же большевиками – Лениным и Троцким!
Начальник 29-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Д.П. Зуев с горечью писал в 1916 году начальнику Главного Императорского штаба генерал-квартирмейстеру А.А. Поливанову: «Немцы вспахивают поля сражений градом металла и ровняют с землей всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников с землею. Они тратят металл, мы – человеческую жизнь. Они идут вперед, окрыленные успехом, и потому дерзают; мы, ценою тяжких потерь и пролитой крови, лишь отбиваемся и отходим»[106].
О крайне низком военно-промышленном потенциале Российской империи свидетельствует таблица, составленная задолго до «отеческой заботы» о статистике:
Количество вооружений, произведенных в годы Первой мировой войны 1914—1918 годов[107]
Официальные пропагандисты ведут себя как запечные самоучки. «Относительно других наук считается, что требуется их изучение для того, чтобы знать их, и что лишь такое знание дает право судить о них. Соглашаются также, что для того, чтобы изготовить башмак, нужно изучить сапожное дело и упражняться в нем, хотя каждый человек имеет в своей ноге мерку для этого, имеет руки, и благодаря ним требуемую для данного дела природную ловкость. Только для философствования не требуется такого рода изучения и труда»[108].
Это относится к писателям-иллюзионистам, которые, прочтя пару учебников, полдюжины заграничных мемуаров в плохом переводе и десяток исторических романов, с необыкновенной легкостью в мыслях, как у гоголевского Хлестакова, раскрывают тайны истории.
Великий русский философ Александр Иванович Герцен в статье «Дилетантизм в науке» оставил своим не в меру ретивым потомкам любопытное предупреждение: «Дилетантизм – любовь к науке, сопряженная с совершенным отсутствием пониманья ее. Дилетант расплывается в своей любви по морю ведения и не может сосредоточиться, он доволен тем, что любит, и не достигает ничего, не печется ни о чем, ни даже о взаимной любви. Это платоническая, романтическая страсть к науке, такая любовь к ней, от которой детей не бывает. Дилетанты с восторгом говорят о слабости и высоте науки, пренебрегают иными речами, предоставляя их толпе, но смертельно боятся вопросов и изменнически продают науку, как только их начнут теснить логикой. Дилетанты – это люди предисловия, заглавного листа, – люди, ходящие около горшка, в то время как другие едят… Дилетанты – туристы в областях науки и, как вообще туристы, знают о странах, в которых они были, общие замечания да всякий вздор, газетную клевету, светские сплетни, придворные интриги… От дилетантов, само собою разумеется, никому и ничему нет пользы»[109].
Но, оказывается, определенную пользу дилетанты сегодня все-таки приносят. В российском обществе неожиданно вырос интерес к объективному освещению существенных проблем отечественной истории, с которым неуклюже борются пропагандисты по лекалам приснопамятной «перестройки».
Однако чем больше любители и номенклатурные приказные дьяки усердствуют, обвиняя Сталина во всех грехах земных, тем более в массовом сознании утверждается «вождистская» интерпретация недавней российской истории. Надо ли удивляться, что он стал в глазах миллионов российских граждан народным кумиром наряду с официально «обожествленным» маршалом Жуковым.
Как известно, количество потребляемого населением маргарина никак не компенсирует отсутствия в его рационе сливочного масла.
Впрочем, в условиях очередной «демократизации» Восточной Европы и российского общества подобный метод сокрушения тоталитарных ценностей вполне объясним. Маркс и Энгельс также сокрушались по поводу освобождения Пруссии русской армией в 1813 году, когда писали: «Проливала ли Россия свою кровь за нас, немцев?.. Она достаточно вознаградила себя позже грабежом и мародерством за свою так называемую помощь… Если бы Наполеон остался победителем в Германии… французское законодательство и управление создали бы прочную основу для германского единства… Несколько наполеоновских декретов совершенно уничтожили бы весь средневековый хлам, все барщины и десятины, все изъятия и привилегии, все феодальное хозяйство и всю патриархальность, которые еще тяготеют над нами во всех закоулках наших многочисленных отечеств»[110].
Наконец, в российской публицистике вновь преувеличивается роль военно-стратегических поставок из стран антигитлеровской коалиции.
Проблема ленд-лиза не так проста, какой кажется на первый взгляд. Абсолютизация роли англо-американской военно-технической помощи в период Великой Отечественной войны объяснялось прежде всего императивами советско-американского противостояния в послевоенные годы.
Тогда специалистами «психологической войны» из ЦРУ стал внедряться в массовое сознание миф о решающей роли США в победоносном окончании Второй мировой войны. Американцам он преподносился в упаковке традиционных обыденных ценностей: побеждает тот, у кого есть деньги и количественное превосходство в технике. Тем самым солдаты, сражавшиеся в Европе под флагом Объединенных Наций, становились в представлении миллионов простых янки троглодитами, которым добрый дядя Сэм подарил свои превосходные корабли, танки, самолёты, автомобили и другое американское военное снаряжение. Не будь у русских, англичан, французов и прочих китайцев такого непревзойденного вооружения, фашистские «гунны» и кровожадные «джапсы» завоевали бы весь мир! Проблема ленд-лиза надолго превратилась в козырную карту в «дуэли умов».
Реакция советской партийной номенклатуры и научной общественности в годы холодной войны была, в общем, адекватным ответом заокеанскому идеологическому вызову. Истребители и бомбардировщики, поставлявшиеся в Советский Союз по ленд-лизу из Великобритании и США, однозначно оценивались авторами как «дары данайцев», то есть как «тихоходные, ненадежные и слабо вооруженные», а танки никуда не годились!
В ходе визита председателя Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежнева в США в 1974 году эта тема по обоюдному согласию глав государств была закрыта. Цифры военных, материальных поставок, сырья и продовольствия были преданы гласности, в том числе и в стоимостном выражении. Их общий объем составил 11 миллиардов 260 миллионов 344 тысячи долларов, в том числе 9,8 миллиарда долларов только из США, в ценах 1946 года[111].
Многолетняя фигура умолчания исчезла, а в исторической литературе проблема ленд-лиза стала освещаться во взвешенных выражениях.
В 90-х годах вопрос о ленд-лизе в его первородном состоянии политические советники Ельцина вновь поставили во главу угла дискуссии об определяющей роли Советского Союза в разгроме нацистской Германии. Выводы либеральных политологов и журналистов были предсказуемыми: если бы не техническая и материальная помощь США и Великобритании, Красная армия была бы уничтожена. Таким путем в область военной истории переносился лозунг высокопоставленных либеральных последователей Остапа Бендера: «Запад нам поможет!» Читателей, радиослушателей и телезрителей так настойчиво убеждают откормленные баснословными гонорарами проповедники этой сказочной легенды, что нынешняя российская молодежь готова отстаивать ее максимы, несмотря на любые контраргументы и научный авторитет оппонентов.