Смуглый и веселый, он то и дело решительно мотал кудрявой головой, смахивая волосы со лба. Дядя в синем пиджаке под цвет глаз был широкоплечий и ловкий, излучал надежность и силу; Роза подумала, что рядом с ним нечего бояться. И с облегчением сказала самой себе:
– Думаю, он мне понравится, хотя…
Тут доктор Алек поднял глаза на цветущий конский каштан и увидел наверху любопытное личико. Он помахал Розе рукой, кивнул и крикнул грубовато-весело:
– В такую рань уже на палубе, племянница?
– Я хотела проверить, не приснились ли вы мне…
– И как? Спускайся, сама убедишься!
– Мне нельзя выходить на улицу до завтрака, сэр.
– Неужели? Что ж, тогда я поднимусь на борт тебя поприветствовать.
На глазах изумленной Розы дядя Алек, перехватываясь руками, вскарабкался по одному из столбов, вылез на крышу веранды, взялся за перила балкона, подтянувшись, перемахнул через них и приземлился рядом с девочкой.
– Вы все еще сомневаетесь в моем существовании, мэм? – спросил он.
Опешившая Роза не нашла что ответить, она лишь улыбнулась и приблизилась к гостю.
– Как поживаете, мисс? – спросил тот, сжимая протянутые холодные ручки большими теплыми ладонями.
– Неплохо, благодарю вас, сэр!
– А почему не «хорошо»?
– У меня по утрам голова болит, и я чувствую себя разбитой.
– Ты не высыпаешься?
– Долго не могу заснуть, а потом всякие сны снятся, вот я и не успеваю отдохнуть…
– Что ты делаешь днем?
– О, я читаю, иногда рукодельничаю, сижу с тетушкой, сплю.
– Значит, домашними делами не занимаешься, по двору не бегаешь и верхом не ездишь?
– Тетушка Изобиллия говорит, мне надо поберечься. Я иногда выезжаю с ней в коляске, но мне не очень нравится.
– Неудивительно, – буркнул дядя Алек себе под нос и добавил в обычной бодрой манере: – А с кем ты играешь?
– Раньше играла с Анабеллой Блисс, но она невозможная дурочка, я терпеть ее не могу! Вчера заезжали мальчики – они мне очень даже понравились, но с ними играть нельзя…
– Это еще почему?
– Я уже слишком большая, чтобы водиться с мальчиками.
– Глупости! Это как раз то, что тебе нужно, с тобой слишком долго сюсюкались! Они хорошие ребята, и вам в любом случае предстоит общаться в будущем, поэтому почему бы не подружиться сейчас и не стать товарищами по играм? Девочку я тебе тоже поищу – только разумную, не испорченную дурацким воспитанием.
– Фиби разумная! – воскликнула Роза, с которой разом спала сонливость. – Мы только вчера познакомились, но я уверена в этом!
– Скажи, пожалуйста, кто такая Фиби?
Роза торопливо рассказала их историю знакомства, а дядя Алек внимательно выслушал; в уголках его рта таилась улыбка, а глаза пристально изучали лицо рассказчицы.
– Рад слышать, что ты не кичишься благородным происхождением, и все же – чем именно тебя привлекла девочка из работного дома?
– Смейтесь, если хотите, но она мне и правда очень понравилась! Она кажется счастливой, много работает, красиво поет, умеет мыть и чистить и ни из-за чего не горюет, – путано объяснила Роза.
– Откуда ты знаешь?
– О, я рассказала ей о своем горе и спросила, есть ли несчастья у нее. А она ответила: «Вообще-то нет, но я бы хотела учиться в школе. Ну да ничего – когда-нибудь обязательно поучусь!»
– То есть она не называет сиротство, бедность и тяжелый труд несчастьем? Стойкая девочка, я бы ей гордился!
Дядя Алек одобрительно кивнул, и Роза вдруг пожалела, что одобрение адресовано не ей.
– А каково твое горе, дитя? – спросил он, помолчав.
– Не спрашивайте, дядя…
– Ты ведь поделилась с Фиби, поделись и со мной!
Он так это сказал, что Роза решила – лучше выложить ему все сразу.
– Самое большое горе – потерять папу… – быстро ответила она, покраснев и отводя глаза.
Дядя Алек осторожно обнял ее, привлек к себе и сказал (голос его удивительно походил на папин):
– Этому горю я не в силах помочь, дитя, но постараюсь облегчить твои страдания. Что еще тебя тревожит, дорогая?
– Я все время чувствую себя усталой и больной, почти ничего не могу делать – ужасно досадно! – Роза раздраженно потерла глаза.
– Это мы обязательно исправим! – сказал дядя и снова решительно мотнул головой, тряхнув кудрями. Среди каштановых прядей Роза разглядела седину.
– Тетушка Майра говорит – у меня недостаточно крепкое здоровье, и я всегда буду слабенькой, – с некоторой гордостью сообщила Роза.
– Тетушка Майра… кхм… чудесная женщина, однако искренне уверена, что все мы одной ногой в могиле и – готов поклясться – обижается, что до сих пор не двумя! Давай продемонстрируем тете Майре, как правильно укреплять здоровье и превращать бледных маленьких призраков в крепких краснощеких девочек! – разгорячился доктор Алек, а затем добавил тише, видя, что слегка напугал Розу: – Я как-никак врач…
– Я и забыла! Хотелось бы поправиться, только… вы же не пропишете очень много лекарств? Я и так принимаю целую кучу, а лучше не становится.
Роза указала на батарею пузырьков на маленьком столике по другую сторону окна.
– А-ха! Посмотрим, что задумали чудесные тетушки! – воскликнул доктор Алек и протянул руку через окно.
Он выстроил лекарства в ряд на перилах и принялся внимательно изучать, иногда улыбаясь, а иногда хмурясь. Изучив последний, произнес:
– Смотри, как нужно принимать эту бурду!
Роза и глазом не успела моргнуть, как пузырьки один за другим со звоном посыпались вниз.
– Ой, что скажет тетя Изобиллия?.. И тетушка Майра рассердится – это она большинство лекарств прислала! – вскричала Роза со смесью страха и радости при виде столь радикальных мер.
– Я возьму на себя ответственность, ты теперь моя пациентка. К тому же мои методы лечения явно лучше – смотри, ты уже порозовела!
Он рассмеялся так заразительно, что Роза последовала его примеру и лукаво спросила:
– А если ваши лекарства окажутся не лучше тетиных, их тоже выбросить?
– Если я пропишу подобную ерунду, смело кидай за борт! Итак, что еще тебя тревожит?
– Я надеялась, вы уже не спросите…
– Но ведь я должен знать, чтобы помочь. Ну же, расскажи мне про третье горе.
– Это, наверное, нехорошо, но я иногда думаю, что у меня… слишком много тетушек… Они все очень хорошие и обо мне заботятся, но они такие разные и словно тянут меня в разные стороны, – пожаловалась Роза.
В тетушкином доме она чувствовала себя цыпленком, над которым кудахчут сразу шесть куриц.
Дядя Алек расхохотался, по-мальчишечьи запрокинув голову; он прекрасно представлял, как добросердечные дамы гребут в разные стороны и тем самым лишь баламутят воду и сбивают с толку бедную Розу.
– Давай посмотрим, как методы дядюшек отразятся на твоем здоровье. Отныне я за тебя отвечаю единолично и ничьих советов спрашивать не собираюсь. Капитан на судне должен быть один – иначе порядку не будет! О чем еще горюешь?
Вместо ответа девочка замерла и густо покраснела – дядя сразу догадался, что именно ее тревожит.
– Не знаю, как сказать… – пробормотала, запинаясь, Роза, – невежливо выйдет, к тому же я, кажется, зря опасалась…
Доктор Алек заговорил серьезно и ласково, глядя вдаль на море. Его искренние слова надолго остались у девочки в памяти.
– Дитя мое, я не жду, что сразу завоюю любовь и доверие, но обещаю стараться изо всех сил; а если совершу ошибки на пути (что очень вероятно), никто не будет сожалеть о них горше, чем я сам. Я хочу быть тебе лучшим другом, а ведь ты меня едва знаешь… Это целиком моя вина и первая ошибка – о, как бы я хотел ее исправить!.. Понимаешь, мы с твоим отцом однажды поссорились, я думал, что никогда его не прощу, и мы не виделись много лет. Слава Богу, мы успели примириться перед его кончиной, и в подтверждение братской любви он поручил мне дочь. Я поклялся стать ей хорошим отцом, хоть и никогда не заменю настоящего! Если когда-нибудь она полюбит меня хоть немного, я буду бесконечно горд и счастлив! Разрешит ли она попытаться?
Выражение лица дяди Алека тронуло Розу до глубины души, он смотрел на нее с такой надеждой и тревогой, что девочка потянулась и вместо ответа поцеловала его в щеку в знак согласия. Дядя обнял ее, и Роза почувствовала, как он облегченно вздохнул; никто из них не произнес больше ни слова, и оба вздрогнули, когда раздался стук в дверь.
Роза просунула голову в окно и крикнула «войдите!», а доктор Алек торопливо отер глаза рукавом и принялся насвистывать.
Появилась Фиби с чашкой кофе.
– Дебби велела помочь одеться, – сказала Фиби, округлив в удивлении черные глаза, недоумевая, как приезжий «моряк» оказался в комнате.
– Я уже одета, помощь не нужна, – сказала Роза, затем добавила, нетерпеливо поглядывая на дымящийся напиток: – Надеюсь, кофе достаточно крепкий!
Однако до кофе она не добралась – смуглая дядина рука перехватила чашку.
– Стоп! – быстро скомандовал дядя. – Дайте-ка я подкорректирую дозу. Ты всегда пьешь такой крепкий кофе по утрам, Роза?
– Да, сэр, я люблю кофе! Тетушка говорит, он бодрит, и я потом лучше себя чувствую.
– Поэтому и не можешь заснуть – сердце слишком сильно бьется, и поэтому же щечки у тебя изжелта-бледные, а не румяные. Никакого кофе, дорогуша, ты скоро убедишься в моей правоте. Есть ли на кухне парное молоко, Фиби?
– Да, сэр, сколько угодно! Только надоили!
– Вот подходящий напиток для моей пациентки! Принеси полный кувшин и еще одну чашку. Я бы тоже глотнул молочка. Жимолость нервной системой не обладает, ей хуже не будет!
К крайнему недовольству Розы, кофе отправился вслед за лекарствами.
Доктор Алек заметил, какой обиженный у девочки вид, однако оставил его без внимания, а потом исправил положение, пообещав:
– Подарю тебе славную чашечку для молока, я привез ее издалека, она сделана из целебного дерева и делает полезным любой напиток. Кстати, одна из коробок, которые Фиби вчера отнесла наверх, – твоя! Зная, что дома меня ждет новоиспеченная дочка, я собирал по дороге разные симпатичные безделицы в надежде, что ей что-нибудь приглянется. Завтра с утра пораньше можешь их посмотреть. А вот и молоко! Пью за здоровье мисс Розы Кэмпбелл!