Видимо, по взгляду герцога Джеффри понял, что тот не шутит, потому что изумление на его лице сменилось раздражением.
– Значит, ты его хочешь? И насколько же сильно? – верхняя губа Кларенса дёрнулась, обнажая зубы.
– Я предложил сделку.
Джеффри усмехнулся.
– Нет. К чёрту твою землю! Если ты действительно его хочешь – что ж, встань передо мной на колени и доставь удовольствие не хуже самой дорогой шлюхи. Я знаю, ты это умеешь, – он снова оскалил зубы, – ваша светлость.
Рандвальф знал, что Джеффри имеет много недостатков, но вот слов на ветер он не бросает. Значит, цена окончательная. Он посмотрел на Атли – тот вроде бы очнулся, но его глаза блестели лихорадкой, о ней же говорили и яркие пятна румянца на щеках. На палачей – эти следили за происходящим с явным интересом, пряча похотливые усмешки в уголках губ. Вернул взгляд на маркграфа.
– Ты понимаешь, что это значит?
– Не сомневайся, – Джеффри улыбался, но глаза следили за лицом Вальфа настороженно. – Мне всегда нравилось играть с опасностью. Это возбуждает.
– Я хочу, чтобы его сейчас же отвязали и проводили в мою комнату.
Кларенс истерично хихикнул.
– Нет. Только после оплаты. А пока – он останется здесь.
– Если ты нарушишь сделку…
– Не беспокойся. Видишь? Он вполне жив. За каких-нибудь полчаса с ним ничего не случится, а я вряд ли продержусь дольше – у тебя слишком сладкий ротик, – расстёгивая штаны, он направился обратно к креслу, толкнул его ногой, располагая так, чтобы было видно и невольным зрителям. – Ну, ваша светлость, извольте занять своё место.
Значит, и палачи останутся здесь. Что ж, пусть. Вальф никогда не страдал скромностью, и наверняка эти люди видели немало. Если он мог вставать на колени перед простолюдинами по велению страсти, то почему бы не сделать это ради спасения человека? Что до юноши – возможно, он тоже видел подобное. Может, даже принимал участие. А если нет – в конце концов, это ради него, так что потерпит. В сознании мелькнула мысль, насколько происходящее унизительно… но Вальф тут же отмахнулся от неё. Главное – сделка, а о мести он подумает потом. Глаза герцога прищурились. Да, позже он подумает об этом самым тщательным образом.
Он опустился на колени перед креслом, на котором вальяжно раскинулся Джеффри: песочные бриджи уже валялись на полу, чулки лениво сползали по гладким икрам, а сейчас маркграф неторопливо расшнуровывал рубашку. Несмотря на ситуацию, Вальф с искренним удовольствием пробежался пальцами по рельефу его живота, по выступающим тазовым косточкам, легонько провёл ногтями по бёдрам. Кларенс следил за фигурой и не зря при дворе имел славу Аполлона.
Возбуждающий напиток, словно почувствовав нужду в себе, мгновенно растёкся теплом по телу Рандвальфа, и тот был ему благодарен – никакая помощь не будет лишней, когда тебя против воли обязывают удовлетворить капризного аристократа.
С чего начать? Торопиться в подобном деле – дурной тон, так что Вальф продолжил поглаживания, постепенно нажимая сильнее и подбираясь ближе к члену, однако не касаясь самых чувствительных областей.
Пристальная настороженность во взгляде Джеффри быстро уступила место жадному ожиданию удовольствия. Кусая губы, он следил, как Рандвальф, глядя ему в глаза, провёл языком по уздечке и слизнул прозрачную каплю смазки – чтобы снова отодвинуться и вернуться к разминающим движениям.
Однако и затягивать нельзя. Настоящий аристократ должен всё делать идеально – и причинять боль в сражении, и дарить наслаждение в постели. Крепко сжав приятно-твёрдую плоть, Вальф несколько раз провёл по стволу, с удовольствием наблюдая, как на головке вновь выступила влага. Ухмыльнулся Джефу, обвёл головку языком, погладил сначала легонько, затем чувствительнее – и погрузил в рот, полный тягучей слюны. Вздох удовольствия отдался пульсирующем жаром в его собственном паху. Так хотелось забыться, поддаться мысли что происходящее – лишь пьяный сон, сбросить тесную одежду, растянуть Джеффри на полу, подозвать ближе этих потных полуголых самцов…
Но нет, он не мог позволить себе потерять голову. Он делает это не ради удовольствия. Неторопливо скользя ртом по члену Джеффри, погружая его почти до предела, Рандвальф покосился на зрителей. Атли, заметив его взгляд, вздрогнул и отвёл глаза. Ну, зато он чувствует себя достаточно хорошо, а значит, Вальф не зря тут старается. Палач повыше оперся плечом на раму, сложил руки на груди и безотрывно следил за происходящим, то и дело облизывая приоткрытые губы. Палач пониже сидел на полу по-турецки, а его рука под кожаным передником двигалась вполне определённым образом. Хм, кажется, все довольны… Герцог всё-таки был честолюбив – даже в этом.
…В меру ускорившись, а затем вновь медлительно лаская языком, Вальф вдруг понял, что устал. То ли прошло действие возбуждающего напитка, то ли остатки его симпатии к Кларенсу, но факт был несомненным – челюсть затекла, уголки рта болезненно щипало, мышцы шеи ныли, а горло саднило. Про пальцы – ласкающие мошонку и ритмично погружающиеся в тесный жар тела – можно было и не говорить, наверняка они будут болеть даже завтра. Мысленно выругавшись, герцог прикинул, сколько прошло времени. Может, уже хватит? Формально свою часть сделки он выполнил, а если скотина Кларенс заявит, что удовольствие было недостаточным, – это его дело.
Рандвальф, конечно, постарался для приличия напрячь остатки сил, чтобы выйти с честью даже из этой ситуации, но, когда маркграф наконец-то застонал и схватил его за затылок, насаживая глубже на истекающий горьковатой спермой член, он выдохнул с явным облегчением.
Сплюнул на пол, вытер рот кружевным платком, поднялся – в колене предательски хрустнуло, поправил одежду – слава богу, навязчивая эрекция наконец-то покинула его. И посмотрел сверху вниз на раскинувшегося в кресле, закрывшего глаза Джеффри.
– Твоя часть сделки.
Не открывая глаз, тот щёлкнул пальцами в направлении палачей.
Мужчины, хоть и дышали тяжело, уже вновь превратились в послушных рабов – они сноровисто отвязали Атли от рамы, высокий подхватил его под руку и потащил к выходу. Рандвальф, не глядя на Кларенса, направился за ними.
4
– Положи его на кровать.
Видя, что палач остановился, нерешительно поглядывая на огромное ложе с золототканным покрывалом, Рандвальф зарычал:
– Я должен повторить?! И позови доктора – немедленно, или, клянусь богом, я сравняю это место с землёй!
Впрочем, он в любом случае это сделает, однако не сейчас – есть более важные дела. Вальф присел на кровать, к стонущему от боли Атли, и погрузился в свои мысли. Он бывал в сражениях и не боялся вида крови, но в груди всё равно было тяжело – словно клубок извивающихся змей. Что это за чувства? Может быть, стыд из-за унижения? Так и не оставившее его чувство собственной беспомощности? Страх? Да, он определённо боялся, но чего – и сам не мог понять…
Когда Рандвальф уже начал нервно барабанить пальцами по покрывалу, в дверь – наконец-то! —решительно влетел сухощавый мужчина средних лет: редкие, но тщательно причёсанные волосы, строгий чёрный сюртук, да и остальной костюм напоминал одеяние пастора. Он поклонился герцогу и тут же устремил всё внимание на пациента.
Вальф ждал. Доктор производил впечатление серьёзного и сдержанного человека, который знает своё дело. Быстро осмотрев раны, он позвал рабыню и дал ей указания касательно лекарств.
Герцог покосился на фиолетово-красную вспухшую спину Атли.
– Я планировал уехать сегодня…
Доктор вскинул на него взгляд, и его тонкие губы сжались ещё больше.
– В этом случае я не могу гарантировать, что пациент останется в живых. До вашего поместья слишком далеко.
Рандвальф посмотрел ему в глаза.
– Вы знаете, кто я?
Мужчина сдержанно кивнул.
– Молва идёт впереди вас, ваша светлость.
– Тогда, полагаю, вы верно поймёте мои слова. Я не хочу оставаться в этом доме, но не могу уехать без юноши. Вы кажетесь достойным человеком. Могу ли я просить вас об услуге?
– Какой именно?
– Сопроводите нас до ближайшей гостиницы и навещайте пациента, пока он не окрепнет настолько, чтобы выдержать поездку.
Мужчина покусал губы и наконец кивнул.
– Это я могу сделать. Думаю, вам стоит рассчитывать не менее чем на три дня. Я буду приезжать ежедневно. Могу рекомендовать хорошую сиделку.
– Буду признателен.
Доктор снова кивнул, задержал взгляд на Атли и вышел из комнаты тем же стремительным шагом.
***
Вальф мог бы уехать домой, оставив Атли в гостинице, однако решил воспользоваться этим коротким перерывом, чтобы отдохнуть после дома маркграфа. Произошедшее ощутимо выбило его из колеи.
В один из дней, прогуливаясь по заросшим тропинкам вокруг гостиницы, он наткнулся на старую беседку: когда-то белую, а ныне потемневшую от времени, с покосившейся стеной. Она была столь разительно похожа на беседку в его собственном саду – только более ветхая и покрытая виноградом вместо шиповника, – что Рандвальф улыбнулся словно старому знакомому.
Ту, другую, беседку построил его дед. В детстве Вальф часто убегал в сад и прятался там. Иногда играл. Иногда плакал. Иногда строил планы мести. Мечтал, как вырастет большим и тогда уж не позволит никому собой помыкать.
В прошлом веке подобный вычурный стиль был в моде, но к нынешнему моменту многие молодые аристократы избавились от «этой рухляди» в своих имениях. Рандвальф – нет. О дедушке у него остались хорошие воспоминания – если сравнивать с другими членами семьи, и ему хотелось сохранить обаятельный, хоть и чуть наивный по нынешним меркам дух прошлого, поэтому он потратил огромную сумму, чтобы перевезти беседку из родового имения в своё новое поместье.
Взглянув на часы, герцог спохватился: он чуть не пропустил визит доктора.
Вернувшись в гостиницу, в просторном деревянном холле Вальф сразу заметил мужчину, стремительно направляющегося к выходу. Повезло, что успел.
– Добрый день. Как он?