аться в желе, запечатывая растения и почву в колышущийся прочный саркофаг, продернутый кишками ската, как венами.
Красивое зрелище. Только вот полюбоваться мне не удалось. Кровь прибывала в воду. Желе надвигалось. А мне как-то не улыбалось оказаться заживо замурованным. Потроша джунгли растений перед собой веером пуль, я пробивался к спасению, только не знал, где его искать.
Я увидел границу джунглей, когда рост желе прекратился, а сверху закапала раскаленная магма, оставляя в воде за собой дымные следы.
В предсмертных конвульсиях скат все-таки сумел выстрелить. Я увидел это, выплыв из зарослей. Сгусток оранжевого пламени уходил в небо. Прицел ската дернулся, отправив снаряд мимо цели, но сотрясшееся пространство разбудило вулкан, к телу которого прилипли наши жилища. Вулкан мы по неопытности за скалу принимали.
Я заозирался по сторонам в поисках врага, но, пока я делал кесарево сечение пушке-скату, Крысобой и Музыкантская расправились с живой силой противника, выкосив порхающих над гнездовыми пузырями аборигенов. Их трупы течение уносило прочь от нашего поселения, однако Марка и Ренату я нигде не видел. У меня складывалось такое чувство, что они провалились под дно.
Разобраться в своих ощущениях я не успел, схлопотав чем-то твердым по черепушке. Костюм смягчил удар, но восприятие мое поплыло, и я отправился в колыбель подсознания.
Глава вторая
Для правительства солдаты — не люди, а шашки на доске: убитый солдат — шашкой меньше, а раненый — двумя шашками меньше (поскольку за ним нужно еще и ухаживать).
Я парил над городом вычурно-белых куполов, напоминающих кладку яиц. Купола купались в оранжевой дымке и перемигивались внезапными вспышками зеленого цвета, бьющего изнутри. Зеленый цвет на пике излучения выпускал алую стрелу, которая кончиком языка лизала недра купола.
Я знал, что передо мной раскинулся город, состоящий из тринадцати куполов, но я не увидел ни одного человека, ни одного корабля. За исключением зеленых вспышек город оставался недвижим.
Я парил целую бесконечность. Я нырял в туманности и выплывал у самой земли, глотая пересохшим ртом песчаную пыль, которая на вкус казалась горячим шоколадом.
Солнце плавилось и постепенно уползало за горизонт.
Купол возле меня покрылся трещинами и раскрылся цветком, выпуская из себя темную фигуру, укутанную в легкую колышущуюся ткань. Фигура вылуплялась из недр купола и поднималась над ним — стрелой устремляясь к небу.
Меня охватили восторг и восхищение, когда я наблюдал за тенью, медленно тянущейся к солнцу. Я радовался, как годовалый малыш, уткнувшийся в грудь матери.
Фигура уронила свои покровы. Передо мной предстал обнаженный мужчина, литый из золота. Мужчина тянулся ввысь, касаясь пальцами рук раскаленного шара солнца. На его плече, распахнув паруса крыльев, готовилась к взлету двухголовая летучая мышь.
Я открыл глаза. Такое ощущение, что веки нашпиговали тонкими — с волос — раскаленными иглами. Я лежал на водяном матрасе, а мой лоб облепила мокрая тряпка, которая вызывала жжение.
Я смахнул тряпку рукой и поднялся с матраса, брошенного по центру комнаты-капсулы, совершенно мне незнакомой. Похоже, меня закинуло в комплекс, который мы защищали с воды.
На полу возле стены сидела девушка. Она всматривалась в темень. Густая копна рыжих волос, распущенная по спине, — вот все, что мне было видно.
Когда я вступил на пол, девушка встрепенулась и уставилась на меня.
— Вы уже поднялись?
— Ну… — протянул я. — Вроде бы это я, но, честно говоря, ручаться не могу.
Вдоль стены капсулы снаружи скользнула маленькая юркая рыбка, похожая на пылесос с приклеенными плавниками и хвостом.
— Долго я провалялся?
— После того как вас принесли, минут сорок, — ответила девушка, заглядывая мне в глаза.
— А кто меня по черепу ушиб?
Я потер зону поражения на голове. Под волосами родосской колонной торчала шишка.
— Вулкан, — сообщила девушка.
— Похоже, у меня с этим кретином теперь свои счеты. Как вас зовут?
— Екатерина. Бессмертная.
— По типу Кощея?
— Что по типу Кощея? — не поняла девушка.
Но не каждой же шутке быть шедевром.
— Забудь! — попросил я. — Я Ларс Русс. Кто меня доставил? Где они?
— Со всеми остальными в совещательной капсуле.
Неплохо они тут обустроились. Всему названия понаклеили. Так удобнее, конечно, но, следует признать, ребята более серьезно относились к окружавшим реалиям, нежели мы.
Бессмертная вышла из капсулы. Я следовал за ее спиной, озираясь по сторонам. Однако смотреть тут было не на что. Все однотипное и до клонированных глюков было похоже на наше обиталище. Пройдя по короткому связующему туннелю, Бессмертная свернула направо, освободила мне путь, и я погрузился в оживленную музыку голосов.
Мое появление в совещательной капсуле восприняли как пришествие мессии. Аплодировали стоя. Только Музыкантская хихикала, уткнувшись в спинку кресла, а Крысобой ржал в полный голос, наслаждаясь растерянностью, проступившей на моем лице.
Когда стихли аплодисменты, всех оглушил дикий истошный женский крик, расписавшийся недоуменными гримасами на физиономиях присутствующих. Опомнившись, все заспешили в коридор, к соседнему отсеку.
На середине капсулы плавало тело. Под ним извивались черви, прилипшие к прозрачному днищу с обратной стороны. Пробитый матрас залил весь пол водой. Со стен стекали кровяные реки, словно в этой комнате разделывали свинью, которую никак не могли удержать. Скудная мебель, которая секунду назад состояла из двух стульев и крохотного письменного стола, теперь дрейфовала в виде обломков по качающейся водной глади.
Я вошел в комнату последним и через спины зевак попытался разглядеть, что происходит. В крохотную капсулу умудрились втиснуться все. Но увидеть мне удалось лишь Марка Крысобоя, который переворачивал тело.
— Освободить помещение!! — взревела Музыкантская, выталкивая людей из комнаты.
Они обтекли меня и исчезли в коридоре.
В капсуле остались лишь мертвец, Крысобой, Музыкантская, Бессмертная и я.
— Девушка, это вас тоже касается! — наехала на Бессмертную Рената.
— Это мой брат, — кивнула на тело Екатерина.
— Тогда забейтесь в угол, чтоб не путаться под ногами, — смягчилась Музыкантская.
Брат Бессмертной оказался красивым мускулистым мужчиной с аккуратной седой бородкой и ушами, увенчанными на кончиках золотыми колпачками по последней моде. В его глазах, неестественно выпученных, отсутствовали зрачки, а все тело покрывали вспухшие бурые рубцы, словно он лет десять отработал на галерах за веслами.
— Посмотри-ка на эту прелесть, Русс.
Крысобой откинул слипшийся локон волос, прикрывавший горло, и я увидел широкую рваную рану с торчащей трубкой гортани.
— Кто-то ему горло разгрыз! — предположила Музыкантская.
— Или тупым ножом перепилил, — откликнулся Крысобой.
— Между прочим, — заметил я, — был еще какой-то крик.
— Кто кричал? — спросила Рената.
— Откуда я знаю, ты весь народ в коридор вытурила.
— Я кричала.
Наши взгляды одновременно переключились на Бессмертную.
Она сидела на полу около стены, поджав под себя ноги. Вода окружала ее со всех сторон, создавая иллюзию айсберга. Девушка выглядела встревоженной, но не убитой болью. Складывалось такое впечатление, что, даже если это и есть ее брат, что, кстати, недурственно было бы проверить, она не сильно расстроена его внезапной насильственной кончиной.
— После того как я вывела вас, господин Русс…
— Ларс, — поправил я девушку.
Когда красивая юная девушка называет тебя господином или дядей, чувствуешь себя старым, никому не нужным кухонным роботом, годным только для утилизации.
— Я решила забежать к брату и сообщить ему, что вы очнулись. Здесь я обнаружила это. — Она кивнула на тело.
— Вы что-нибудь трогали? — спросил Крысобой.
— Нет. Я даже в комнату не зашла. Так на пороге и стояла. Потом, когда все натолкались, меня сюда снесло вместе с ним…
— Надо связаться с Гоевином и сообщить о ситуации, — сказала Музыкантская.
— С кем связаться!.. И как ты это себе представляешь? — усмехнулся я. — Берем водоросль, разрезаем пополам и говорим внутрь: алле, алле, Земля. У нас тут трупешник, срочно пришлите коронеров.
— Отставить, Русс, — оборвал меня Крысобой. — Хоть ты и прав. Ни с кем мы связаться не сможем. Да и не должны. Нас сюда для шоу прислали. А чем тебе преднамеренное убийство не шоу. По-моему, в самый раз.
— Циник! — Рената молниеносно приклеила к Марку ярлык.
— Кать, что-нибудь необычное было?
— Кроме брата, ничего.
— Какие предположения? — спросил Крысобой.
— Неплохо было бы выпить, — предложил я.
— Я серьезно, Русс. У нас на борту маньяк.
— И три профессиональных охотника. Чего уж тут серьезней! — Я опустил взгляд к полу, и тут мне показалось, что я увидел глаз, который, лишь стоило мне на него обратить внимание, потух.
Глаз я заметил с другой стороны капсулы, но гнездовье находилось на скале.
Несоответствие.
— У кого-нибудь фонарь есть? — поинтересовался я.
— Зачем тебе? — удивился Крысобой. — Если вздумал найти свои мозги, то можешь себя не затруднять.
Ерничанье Крысобоя я пропустил мимо ушей.
— Когда мы заселялись, я где-то видела, — откликнулась Бессмертная, поднимаясь с пола.
— Как брата звали? — спросила Рената.
— Рустам. Рустам Бессмертный.
Екатерина извлекла из-под пластиковых осколков шкафа толстую трубу фонарика и протянула мне.
— Какой же он Бессмертный, — не удержал замечание Марк. — Он теперь мертвее мертвого.
Я щелкнул кнопкой, высекая из лампы луч света, и направил его в пол.
То, что открылось нашим глазам, привело Бессмертную в состояние ужаса. Она затряслась, словно через нее пустили слабый ток, и застонала, мечтая выдохнуть вопль. Крысобой присвистнул, срывая с пояса «Стебель» и направляя его раструб в пол.