– Может, вы нам хоть что-нибудь расскажете из того, что происходит в городе? – ворчливо перебил его Катериничев. Может, ему стало обидно, что Ким проигнорировал его, фактического командира корабля и всего тут населения как людей, так и пурпурных.
– У меня приказ подхватить Гринева и сразу же назад, – отозвался непреклонный Ким.
– Может, вы хотя бы перекусите? – предложила Просинечка лукаво. – Заодно и расскажете.
– Перекусить можно, – отозвалась непривычно молчаливая Лада.
Ростик рассматривал всех ребят разом и чувствовал, что на настоящие новости здешним… орлам рассчитывать не приходится. Что-то там, на севере, произошло такое, о чем им не расскажут, но что потребовало присутствия его, Роста, и о чем распространяться не следовало.
Делать нечего, пошли в столовую, причем Лада, отдав приказ сменить загребного и заправить антиграв для скорого вылета, дипломатично отвлекла офицеров корабля и пилотов, которые к ним присоединились, повела впереди, рассказывая им что-то не слишком обязательное. Ким зашагал рядом с Ростом, причем с другой стороны к ним присоединилась Баяпошка.
Ким выглядел усталым и, что было еще большей редкостью, обескураженным. Но разговор он начал с другого:
– Чего он такой? – кивнув в спину Катериничеву.
– Им тут даже не сообщили, что мы с Евой и Гулливером сюда направляемся. Он решил, что о нем забыли, хотя по-прежнему думает, что самое главное творится именно тут, – пояснил Ростик.
– Главное… – Ким даже плечи опустил. – Главное вот что, Рост, когда ты ушел в этом своем… Гулливере, Зевс прекратил выдавать нам гигантов. Автоклава четыре уже отложил в подвале, но ни один почему-то не растет, только верхушки показались из литого камня.
– Может, рано еще? – Ростик подумал. – Что мы знаем о сроках, в какие он может создавать очередного гиганта? Или одновременное выхаживание сразу четырех… летунов требует большего перерыва?
– Откуда ты знаешь, что будут летуны? – спросил Ким, но таким тоном, что отвечать показалось необязательно.
– Дело не в сроках, – уронила Бояпошка, прерывая паузу. – Он не хочет отдавать этих зверей в неизвестные руки. Он, вероятно, способен работать только с тобой.
Тогда Ростик в нескольких словах объяснил им свою догадку о том, что для того, чтобы пилотировать гиганта любого происхождения и назначения, требуется какой-то особенный человек. Ким выслушал его хмуро.
– Час от часу не легче… Где же мы ему два-три десятка Гриневых отыщем?
Роста это немного удивило, но он спросил про другое:
– Кажется, ты еще что-то знаешь, но…
– Есть такое дело. – Ким вздохнул. – Зевс стал растворять корабли, которые стоят полуразобранными у Одессы. И теперь Казаринов боится, что он доберется до функциональных кораблей, которые он бережет пуще глаза. Он просил, даже заклинал тебя прибыть туда, чтобы ты как-нибудь остановил это… разрушение. Так он выразился.
– Этого нельзя допустить, нужно с Зевсом как-нибудь договориться, – добавила Баяпошка.
Но ее Ростик уже плохо услышал. В каком-то странном трансе, похожем на прорывы его обычного предвиденья и одновременно на отрешенное состояние, возникающее при медитации, он вдруг заявил:
– Зевс не только гигантов и птерозавров умеет делать. Он готовится сотворить что-то еще.
– Что? – Баяпошка подняла к Ростику голову, даже остановилась, опасаясь пропустить хотя бы мимолетное выражение его глаз.
– Из того, что он узнает, схрумкав корабли, он сделает… Возможно, он сделает Левиафана.
– Зачем? – не понял Ким.
Этого Ростик и сам не знал. Но он решил пофантазировать, поэтому высказался хотя и не слишком убедительно, но все-таки разумно:
– Мы же обещали викрамам, что отвоюем им шхеры у океанских. Вот, может, для этого.
– Господи, еще и эта война! – Ким сделался хмурым и недовольным, каким Ростик его почти никогда не видел. – Кстати, Рост, а где твой Гулливер?
Рост пояснил, как он запихнул в него Квадратного, попутно заметив, что именно реакция Гулливера на нового седока и подтверждает его мысль о том, что с людьми, подходящими для гигантов, будет трудно.
Неожиданно Баяпошка высказалась:
– Опять старшина как твой второй номер, Гринев, попал.
А Ростик подумал, отвернув от нее лицо, что женщины – они как эти вот самые гигантские монстры. Вроде бы все понятно, и в то же время – никогда не поймешь, что получится, особенно если с ними сживешься.
Глава 11
В обратный путь на Алюминиевый завод Рост совершенно неожиданно, пока с трудом жевал обычную человеческую пищу, решил взять с собой Изыльметьева. Почему он так решил, зачем это было нужно, объяснить не удалось. Но о своем решении объявил твердо. Баяпошка сразу вскинулась:
– Рост, не нужно со мной так.
Рост повздыхал, потом спросил Кима:
– А ты сможешь дотащить до Алюминиевого не только меня, но еще и Изыльметьева.
Ким покачал головой, и, кажется, не потому, что решил подыграть своему другу-командиру. Как всегда, он-то ел с таким аппетитом, что даже хмурая Лада чуть посмеивалась.
– Н’дма, лучше… если он останется.
– Его нельзя оставлять, – объяснил Ростик. – Что бы ты там, жуя, ни думал.
– Смотри, – Ким все-таки справился с очередной порцией и потому говорил почти понятно, – тебе решать, но тогда придется оставить Баяпошку.
– Видишь? – Ростик повернулся к ней. – Лодочка маленькая, пилоты вымотанные, да и лететь нам желательно быстро. Так что – не получается.
– Да что мне тут делать?
И тогда Ростик, хотя отлично знал, что из этого ничего не получится, объявил:
– Попробуй координировать с корабля действия крейсеров и Квадратного с Евой или хотя бы установи с ним связь. – Он подумал. – Полагаю, им без тебя не справиться.
– Он и с ней не справится, – жестковато вмешалась Лада. – С Гулливером, если на то пошло, никто, кроме тебя, не справится.
– Попытаться нужно, – сказал Ростик. – Если мы выработаем какую-нибудь схему, когда гигантом управляет не один человек, а несколько… Это все существенно упростит.
Больше Бояпошка не съела ни кусочка, просидела оставшееся время опустив голову, хотя Рост определенно видел, что есть ей хочется, что она голодна и лучше бы ей все-таки напитаться всякими калориями как следует.
Вылетели после обеда действительно быстро. Или после позднего завтрака – Рост так и не сумел правильно сориентироваться во времени, но сейчас это его меньше всего заботило. В полете Лада на время пустила за рычаги Изыльметьева, который, в свою очередь, оказался не на высоте – так раскачал лодку, что Ким на него даже шипеть принялся.
– Я такими легковушками давно не правил, – чуть обиженно пояснил боевой пилот крейсера Изыльметьев. – У меня к таким вот… руки не заточены.
– Ты должен уметь все, – продолжал шипеть Ким.
А вот это неправильно, почему-то подумал Ростик, который сзади, из трюма отлично слышал всю перепалку. Почему он так решил, что должно было с Изыльметьевым произойти, он еще не знал, но был уверен – этому парню очень не скоро придется снова набирать летную технику на маленьких лодочках.
Летели лихо, к вечеру, не снижаясь чрезмерно к болотной поверхности, пользуясь преимуществом высоты, прошли более тысячи километров. Такой темп не каждый из крейсеров мог выдержать. Ростик порадовался тому, что так ловко догадался о скоростных качествах этой машины. Лада, отдыхая перед ночным полетом, долго спала, а когда проснулась, рассмотрела Водный мир, проплывающий под ними, задумчиво спросила:
– Рост, и как ты тут выжил, когда на юг в Гулливере перся?
– Не перся, а шел, – буркнул Ростик, – причем с удовольствием. С кормежкой никаких проблем не было, ел что придется… Вернее, это Гулливер меня снабжал питанием, а он знаешь какой всеядный?
– Догадываюсь, – проворчала Лада. И вдруг обняла его за шею, прижала к своей голове, лоб в лоб, внимательно посмотрела в глаза. – А так-то, если даже вблизи рассматривать, то нормальным кажешься. Другой бы свихнулся.
Ростик ничего не ответил, только у него появилось подозрение, что Лада никогда не станет наездником гигантов, даже если захочет. С такими мыслями это было невозможно.
На Алюминиевый прилетели к полудню следующего дня, пробыв в воздухе больше суток. Да, безусловно, это был рекордный перелет. А если учесть, что ребята до этого летали за ним и на корабле практически не отдыхали, вообще получилось нечто немыслимое. Правда, обратно они летели в три пилота, с Изыльметьевым, но и этот мальчик в шрамах до этого полета не на печи лежал, тоже работал, может быть, не меньше, чем иные из пилотов Боловска, так что все равно все трое были молодцами. Ростик не сумел бы так работать на рычагах, при всей его выносливости он и четверти этого путешествия не продержался бы.
Когда он высказался по этому поводу Киму, который в течение всего этого времени был необыкновенно тих, сдержан и даже Росту не спешил выложить какие-нибудь сведения, которыми обычно был набит под завязку, в ответ он лишь брякнул:
– Зато ты можешь кое-что другое. – И все, на этом их разговоры почему-то закруглились.
Кстати, это оказалось правдой. Это стало понятно, едва Ростик спустился в подвал, где находились новые автоклавы Зевса.
Самый воздух тут был пропитан словно каким-то чужим и резким запахом, напряжением, причем очень высокого порядка. Это была удивительная смесь мыслей, надежд, ментальных ощупываний окружающего мира и даже, как Росту показалось, каких-то сложных эмоций. Что-то вроде разочарования, словно бы что-то очень ценное и дорогое вдруг не нашло никакого отклика, и теперь возникал вопрос, а не пожертвовать ли этим дорогим ради чего-то другого, более низменного и простого?
И Ростик, едва оказался в подвале, почувствовал, что его втягивает в это напряжение, он буквально провалился в вязкую, как трясина, медитацию… с кем-то на пару. Раньше он полагал, что источником такого вот ментального напряжения был Гулливер, но теперь этот гигант находился где-то далеко на юге, и сидел в нем Квадратный, что было одновременно и плохо, и не слишком плохо. Плохо, потому что сержант не подходил Гулливеру, и теперь, по прошествии почти полутора суток с момента, когда Ростик заставил старшину стать наездником гиганта, ему стало это абсолютно ясно. Он даже удивлялся, как сразу об этом не догадался и, видимо, обрек на серьезные муки как одного, так и другого. И в то же время это было не слишком скверно, потому что Квадратный, с его великолепным ощущением своего тела, был отн