Широкая по хронологии и проблематике постановка темы сопряжена с неизбежно кратким рассмотрением ее отдельных, весьма многочисленных и сложных аспектов. Тем не менее я стремился к тому, чтобы представить возможно более полную панораму развития шотландского общества и государства эпохи высокого Средневековья и выделить основные стадии, явления и особенности этого развития. Значительное место будет также отведено политической истории Королевства Скоттов, так как она совершенно не освещена в российской историографии, а без нее нельзя правильно оценить общественно-экономические изменения. Необходимость широкого подхода вызвана в значительной мере и характером сохранившихся и доступных мне источников, которые не дают достаточно материала для детального изучения многих явлений.
По богатству и многообразию шотландские источники не могут соперничать с английскими, и это неудивительно. Природные особенности, прочность родовых отношений привели к замедленному развитию, а более простые общественные формы не требовали сложных письменных форм выражения. У древних кельтов устные законы и предания хранились в памяти брегонов и бардов. Документы всех видов, обычных для высокого Средневековья, по существу были неизвестны в «темные века». К тому же многое погибло от времени, стихийных бедствий, бурных исторических событий. Если старейшие англосаксонские хартии восходят к VII в., то первая дошедшая до нас грамота короля Скоттов относится только к 1094 г.; до 1107 г. их известно всего семь, да и те дарованы английскому монастырю, а кое-кем даже считаются подложными.
Однако неверно утверждать, что «в этой отдаленной и гористой стране письменность появилась поздно. Поэтому все известия о древней шотландской истории извлечены из англосаксонских, ирландских и скандинавских источников. Собственная историография появилась там только в конце XII в.».{35} Об обратном говорят такие яркие памятники VII в., как «Книга народа Албы» (Senchus fer nAlban) и «Житие Святого Колумбы», принадлежащее настоятелю Айонского монастыря Адамнану.[7] Более того, недавно было доказано, что знаменитые «Ольстерские анналы» в своей основе составлялись не в Северной Ирландии, а на острове Айона или даже отчасти в стране пиктов приблизительно с 563 по 740 г.{36} Они созданы не ирландскими, а шотландскими скоттами, и таким образом местная письменная традиция возникает уже с VI в. Шотландия стала одним из очагов утонченной кельтской культуры, принесенной странствующими монахами в самые отдаленные края Европы, включая Византию и Русь.
В течение XII–XIII вв. в Шотландии побеждает феодализм. Письменная традиция кельтов начала угасать еще к XI в., и их редкие повествовательные памятники сменились новыми. По мере усложнения земельных отношений и общественных связей, развития хозяйства, торговли, городов, королевской власти, сословного представительства все возрастает число документов, многие из которых прежде не существовали. Множества актов, что находились некогда в шотландских архивах, вполне хватило бы для всестороннего воссоздания эпохи, но потрясения, пережитые страной в годы войн за независимость и впоследствии, привели к невосполнимым потерям. В предисловии к «Актам парламентов Шотландии» Космо Иннес говорит: «Утрата или гибель весьма значительной части подлинных публичных документов Шотландии — факт, в котором, к несчастью, не может быть сомнений и который часто был предметом глубокого и справедливого сожаления».{37} В 1296 г. всю Эдинбургскую канцелярию по воле английского короля Эдуарда I вывезли в Лондон. Вплоть до XX столетия почти ничто не вернулось назад. Так же поступил и Кромвель при взятии Стирлинга в 1651 г. После реставрации Стюартов рукописи были отосланы морем обратно, но во время ненастья 85 сундуков с документами затонули. Описи конца XIII в. дают представление о том, чего лишились историки в первом случае{38}, но истинных последствий морской катастрофы предположить нельзя, поскольку содержимое сундуков не было учтено.
Перед любым обзором источников по истории Шотландии встают серьезные препятствия, что признают сами шотландские исследователи. Во-первых, старые издания при всех достоинствах имеют немало слабых сторон. Они страдают неполнотой, неточностями и искажениями, порой грубыми, они плохо или вовсе не комментированы, не говоря уже об их редкости и малодоступности. Все это вызывает настоятельную необходимость их переработки или свежих публикаций. Во-вторых, не существует ни одной монографии или хотя бы статьи по шотландским источникам в целом, где обобщались бы вопросы их классификации, происхождения, достоверности и т.д.
Источники, использованные в моей книге, делятся на три основные группы: документальные, правовые и повествовательные (нарративные).[8] Они почерпнуты как из отдельных публикаций и тематических сборников, так и из многотомных серийных изданий, включая «Акты парламентов Шотландии» (Acts of the Parliaments of Scotland) под редакцией Т. Томсона и К. Иннеса, «Свитки шотландского казначейства» (Rotuli Scaccarii Regum Scotorum), «Регистр Большой печати Шотландии» (Registrum Magni Sigilli Regum Scotorum), первые тома которых охватывают XII–XIV вв. Обширный материал содержится в выходящей с 1960 г. серии «Regesta Regum Scottorum», где сведены воедино все известные указы и хартии шотландских королей до 1424 г. Пока из печати вышли четыре тома из восьми: акты Мал кол ма IV (1153–1165), Уильяма I (1165–1214), Роберта I (1306–1329) и Дэвида II (1329–1371).[9]
Документы образуют самую многочисленную и сложную по составу группу источников. Их происхождение, содержание и форма очень неодинаковы. По характеру они распадаются на публичные и частные, административные и торгово-хозяйственные, церковные и светские, международные, внутриполитические, военные и др. Рассмотрение публичных актов удобно начать с тех, что отражают отношения Шотландии с другими государствами, так как они приобрели особое значение в XII–XIV вв. Именно договоры и международная переписка сохранились лучше всего, иногда в нескольких экземплярах. Первый из актов этого разряда, дошедший до нас в оригинале, — так называемый «Кентерберийский отказ» 1189 г., в котором Ричард Львиное Сердце отрекся от притязаний английской короны на сюзеренитет над Шотландией. В ряде изданий содержится текст других важных договоров с Англией: в Биргеме (1290) и Эдинбурге (1328), Парижского (1295) и Корбейского (1326) союзов с Францией и соглашений с Норвегией в Перте (1266) и Инвернессе (1312).{39}
Не всегда контакты двух стран венчались заключением договоров. В военные годы, пока не удавалось достичь прочного мира, противники подписывали перемирия на разные сроки. С английской стороны это делали сам король (Бишопторп, 1323), граф Карлайл (Лохмэйбен, 1323) и даже «люди Даремского епископства» (Хексем, 1312). Хексемское соглашение свидетельствует о взимании шотландцами «черных денег» с североанглийских графств в качестве выкупа за перемирие.
Официальная переписка сохранилась хорошо, в том числе послания Джона Бэллиола, Брюсов, Плантагенетов, письма Хранителей Шотландии Эдуарду I, Филиппу Красивому, горожанам Любека и Гамбурга и т.д. Они проливают свет на тайные и открытые политические расчеты, внутреннюю и международную обстановку, позволяют судить о личности их авторов.
Начиная с XII в. все большее участие к Шотландии выказывал Апостольский Престол. Буллы Александра III (1176), Целестина III (1192) и Гонория III (1225) обеспечили независимость шотландской церкви и необычность ее положения. Булла 1192 г., именуемая по первым словам «Cum universi», — образец документов высшего разряда, исходивших из папской канцелярии.{40},[10] Послания из Рима нередко прибывали и позже. Актами 1328–1329 гг. папа Иоанн XXII снял с Шотландии интердикт и пожаловал ее монархам право помазания при коронации. Ведя непрерывную борьбу военными и дипломатическими средствами, и англичане, и шотландцы упорно домогались поддержки Рима, затем Авиньона. Папские документы нельзя отделять от прошений, на которые они были ответом. Мы располагаем письмами английских баронов и Эдуарда I Бонифацию VIII от 1301 г. и даже данными о консультациях, которые Эдуард предварительно провел с университетскими легистами. Чтобы оспорить английские доводы, шотландцы послали в курию магистра Бальдреда Биссета. Его опровержение — «Processus» — приводится в хрониках Фордана, Боуэра и приорства Пласкарден.
С Авиньоном связан и самый выдающийся памятник истории Шотландии — Арбротская декларация 1320г. Из нескольких вариантов оригинала уцелела лишь одна поврежденная копия. Хронисты тоже приводят текст Декларации, но с некоторыми разночтениями; как ни странно, эти варианты до сих пор должным образом не сверены между собой. Документы полемики с Англией конца XIII — начала XIV в. красноречиво свидетельствуют о высоком уровне развития шотландской народности и ее самосознания.
Прибегая к документам как шотландского, так и английского происхождения, надлежит соблюдать осторожность, так как подчас одно и то же событие освещается совсем по-разному. Например, существуют две версии присяги Александера III Эдуарду I в 1278 г. Одна, занесенная в английский свиток, показывает, что оммаж Александера был безоговорочным. Иначе излагает клятву Данфермлинский картулярий: король Шотландии присягнул на верность исключительно за те земли, которые держал от Эдуарда в Англии, с важной оговоркой — «кроме моего королевства». На возражения епископа Норичского Александер отвечал, что владеет своей державой «от единого Господа» и никто другой не имеет на нее права.