Чья-то сильная рука обвила меня за талию, спустила на землю и даже утвердила в вертикальном положении. Голова кружилась, к горлу подобрался ужин, и я не сразу поняла, что этот кто-то прижал меня к себе и теперь с явным интересом разглядывал.
– Так-так, посмотрим, кто у нас здесь, – зазвучал рядом мужской голос. – О, да это молоденькая девица. Такая красивая и такая глупенькая. Похоже, у тебя, красотка, в голове нет ни одной извилины, раз ты решилась ехать ночью через Заклятый лес.
Я с опаской подняла лицо. Владелец голоса оказался чуть выше меня ростом, одетый во что-то кожаное – я почувствовала это взмокшими ладонями – и чёрное, сливавшееся с окружавшей нас темнотой. Черты лица и цвет волос потерялись во мраке, настолько непроницаемом, что я едва различала смутный контур головы, обозначенной светлым пятном.
– А ты весьма аппетитная, – продолжил он, и рука его нахально переместилась с моей талии на бедро. – Не годится, чтобы такой курочке просто пустили кровь и съели на завтрак. Думаю, я смогу найти тебе более достойное применение.
Тошнота разом усилилась. Я дёрнулась. В то же мгновение лёгкая хватка превратилась в стальную, рука железным кольцом сжала мои бёдра. Раздался звонкий шлепок, ржание Маркизы и моя верная лошадка ускакала куда-то в темноту.
Под бешеный стук сердца я предприняла попытку вырваться из слишком тесных объятий. В ответ мне зажали рот.
– Не вздумай кричать, маленькая дурочка, – прошипели мне в ухо. – Иначе они услышат и придут скорее. Ну-ка, давай прогуляемся.
Передвинув правую руку на мои рёбра, незнакомец поволок меня в заросли у тропинки. По телу больно хлестнули гибкие ветви кустарника, затем я споткнулась – кажется, о корень, – и наконец, услышала близкое недоуменно-недовольное рычание. Совсем рядом зазвучали тяжёлые шаги и противный, режущий уши скрежет. Я в панике вгляделась в темноту, но ничего не увидела. Поэтому, за неимением лучших идей, закрыла глаза и принялась молиться Огненной Заступнице. Может быть, Брид сжалится надо мной и…
Меня резко и грубо прижали к чему-то твёрдому и шершавому. Не закончив молитву, я хотела было запротестовать, но горячая ладонь по-прежнему лежала на моих губах. Незнакомец с силой притиснул меня спиной к этой поверхности – скорее всего, стволу дерева, – и мы оба застыли в безмолвном ожидании.
Судя по доносившимся с тропинки звукам, существа некоторое время топтались на одном месте, тяжело дыша после погони и обмениваясь фразами на непонятном языке. Я напрягла слух, кое-как различая исковерканные слова общего аидского языка и резковатого, менее распространённого языка единственных . Эту искажённую смесь дополняло дикое звериное рычание, делавшее весь их разговор совершенно непереводимым.
Обжигающе-горячие пальцы мяли мою блузку, тихое дыхание шевелило волосы на макушке. Шелохнуться я не смела, но в этих жарких объятиях меня начало трясти, словно в лихорадке.
О боги, никакая работа не стоит этого!!
Ну наконец-то! Удаляющиеся шаги, разочарованное, тающее вдали рычание…
Хвала всем богам, свобода!..
Однако я, очевидно, возрадовалась преждевременно. Незнакомец продолжал прижимать меня к стволу. Я дёрнулась.
Никакой реакции.
Я рванулась. Он прижал сильнее.
Я открыла глаза, подняла голову. Почувствовала, как он смотрит на меня, поёжилась.
– Они ушли, и теперь у нас есть отличная возможность познакомиться поближе, – тихо заговорил он. – Как ты считаешь, малышка?
Ясно, что мой ответ ему был не нужен даже даром. Я уставилась на него, но под сенью дерева царила ещё более кромешная тьма, чем на тропинке. Глаза стали бесполезны, и мне остались лишь мои ощущения…
И мой слух, упрямо вылавливающий в речи незнакомца нечто, вызывающее смутное, непонятное недоумение…
– Ты такая нежная, такая сладкая, – в голосе неожиданно возникли нотки, подозрительно похожие на голодное, вожделённое шипение тех существ. На мгновение во мраке сверкнули жадные жёлтые глаза с расширенными чёрными зрачками, а голос охрип, срываясь на рычание. – Такая сладенькая… Не бойся, тебе не будет больно. Ты даже не успеешь что-либо почувствовать.
Я ощутила, как он наклонился к моему уху и ниже… Меня уже не трясло, меня колотило, но его это, похоже, совсем не смущало…
Сердце ёкнуло глухо, судорожно. Шею обожгло горячее дыхание. Пальцы вцепились в покрытые кожей плечи… ой, кажется, это кожаный плащ!
Ну да… ну да…
– Ну р-разве что чуть-чуть…
И меня накрыла абсолютная темнота, лишённая каких бы то ни было звуков, ощущений и мыслей…
– – –
Жизнь странствующей волшебницы переменчива, словно весенний ветерок, и однообразна, точно эосские степи. Нельзя знать наверняка, куда завтра занесет тебя очередное задание и в то же время день за днём ничего не меняется: опять дорога, постоялые дворы, неизвестно как проникающие в этот мир демоны, несговорчивая нежить и прогрессирующая человеческая глупость. Постоянно в разъездах, постоянно вдали от родного дома и любимого. Вы не видитесь неделями, а то и месяцами и кажется, что жизнь – настоящая жизнь, а не бесконечное мотание по городам и весям Аиды, – проходит мимо.
Не удержавшись, Алин вздохнула. Что ж, это был её личный выбор: молодая дикарка, успешно совершенствовавшая свои врожденные таланты дочери Луны, живо откликнулась на предложение мага Вэлкана Мейлза попробовать силы в качестве Странницы, получила в нагрузку совсем молоденькую и куда более неопытную дикарку и отправилась осваивать новое поприще.Быть наставницей девчонки ей поначалу не очень нравилось, но со временем юная Фелис сумела заслужить уважение строгой и, чего теперь скрывать, иногда не слишком терпеливой учительницы, а сама Алин искренне привязалась к веселой и дерзкой подопечной. В общем, до поры волшебницу всё устраивало, пока как-то незаметно не стали копиться глубоко внутри усталость, раздражительность, недовольство собственной работой, тоска по возлюбленному. И в последний год девушка вдруг остро ощутила, что стоит на одном месте, не зная, куда и зачем идти. Возник естественный вопрос – неужели так будет продолжаться до её старости? Неужели она действительно хочет странствовать и дальше? Нужно ли ей это? Вроде всё сложилось неплохо: она многого добилась, у неё надежная и верная команда, на неё уже равняются ученики магических школ. Так жаль отказываться от достигнутого…
«Но если я буду мучиться от неопределенности, от нехватки чего-то важного, вряд ли я стану счастливее и уж тем более не осчастливлю девочек. Только характер испортиться до срока».
Внезапно внимание Алин привлекло отсутствие некоего важного элемента, вещи, превратившейся за время полуночных бдений в настолько привычную деталь окружающего пейзажа, что без неё ночь казалась холодной и неуютной.
Волки молчали.
А когда Лесные стражи обрывали свою лунную песнь или вообще её не начинали, дикарка всегда настораживалась.
Сегодня они молчали. Со стороны чёрной полосы леса не доносилось ни единого звука.
Лихо оседлав конёк светло-серой крыши, Алин смотрела на быстро плывущие вихри облаков, стремительно пересекавшие тёмно-синий небосвод. Яркий серебряный полумесяц то исчезал за ними, то выныривал во всём своём чистом блеске. Гордое великолепие ночи, её неотвратимость и скрывавшие тайны сумерки успокаивали девушку, приводили мысли в порядок и позволяли без суетливости дневных дел задуматься о жизни вообще и собственной в частности. Луна воскрешала в памяти уже немного подзабытые истории о среброокой покровительнице их народа, безмолвно подбадривала из небесной выси. Набежавший порыв ветра растрепал ниспадающие чуть ниже плеч прямые, медового оттенка, волосы Алин, шаловливо взбил чёлку. Девушка нетерпеливым движением поправила короткие прядки, выпрямилась.
И вздрогнула, хотя считала себя опытной, привыкшей ко всему, что способен подкинуть этот мир, дикаркой.
Далёкие вершины деревьев озарила довольно отчётливая вспышка голубого света, странно отразившаяся от тёмного неба. Она сверкнула ярко, неожиданно и сразу же потухла.
Алин растерянно заморгала.
«И что это было?»
Не прошло и пяти минут, как свет возник снова, полыхнул огоньком в чёрном массиве леса и растворился.
Девушка нахмурилась, на глаз прикинула расстояние от приблизительного местоположения источника до моста, куда выходили и опушка леса, и широкий мощёный тракт в объезд чащи. Получилось весьма близко…
«Звериная тропа», – решила дикарка.
Так в народе называли ведущую напрямик через лес тропинку, которая тоже выпутывалась из недр чащобы перед мостом, соединяя два небольших города – старинный Дэнн и молодой пока ещё Реалл. До появления хорошей дороги находились смельчаки, рискнувшие ступить под сень Заклятого леса ночью. Насколько было известно Алин, больше их никто и никогда не видел. Сейчас же желающих совершить самоубийство или просто дураков не было вовсе. Ни днём, ни тем более, ночью.
«Тогда что же это может быть?»
Сноп голубого света вспыхнул в третий раз. Алин задумчиво постучала пальцем по подбородку.
«Хм… не удивительно, что Стражи молчат».
– – –
Пальцы правой руки онемели. Я попробовала пошевелить ими и услышала плеск воды. Воды?
Я открыла глаза. Странно… Моя вытянутая рука лежит на камнях, а пальцы опущены в журчащую промеж них воду…
– Мама… – пробормотала я и медленно повернула голову. О-о! Моя шея!..
Затекло и теперь зверски болело буквально всё тело. Будто я всю ночь танцевала без отдыха и только сейчас остановилась…
– О-о!.. А-а… – застонала я вслух, ощущая, как в спину неприятно упирается что-то твёрдое и острое, колющее кожу сквозь тонкую ткань блузки.
Очень медленно, осторожно подняла руку, стряхнула с пальцев капли воды, коснулась гудящего виска. Слабо шевельнулась. О-ох…
Кое-как двигая отяжелевшими, плохо слушающимися конечностями, я с трудом села. Растрёпанные волосы упали на лицо. Отбросив их назад, я осмотрелась.
Надо мной нависала широкая каменная арка, бросающая прохладную тень на узкую полоску каменистой же земли и тянущиеся дальше пологие зелёные склоны. Свод арки поддерживала толстая прямоугольная колонна, основание которой упиралось в дно мелкой речушки. Тихо журчащая вода плавно обтекала его, бежала промеж осклизлых валунов и устремлялась по извилистому руслу в прозрачную даль. Тёплые лучи утреннего солнца яркими пятнами вспыхивали на немного примятом ковре травы.