Но силы всё же иссякли. Больше я ничего не смог поднять. Это, впрочем, хватило.
— Сын са…са…са…сатаны! — она указала на меня дрожащим пальцем, быстро перебирая ногами, двигаясь ползком к стене. — Ты… ты…
Она достала где-то из закромов своей ужасной одежды самый обычный крестик и выставила его перед собой, бормоча непонятные слова.
В этот момент в комнату ворвался Боря, злой как бык, с красными глазами и мокрым лицом.
Видимо, отмывался от вонючего масла.
— Бабка, ты проклятая! — прорычал он, не обращая внимания на погром. — Ты какой хернёй меня измазала, а⁈
Старуха, вся в грязи и обрывках карт, ткнула в меня трясущимся пальцем:
— Это он! Это всё он! Дьявольское отродье!
Боря перевел взгляд на меня. Я лежал в корзинке, как ни в чём не бывало, и безмятежно улыбался. Он нахмурился, потом снова посмотрел на бабку, потом на разбитые банки и разбросанные карты.
— Слышь, ты башкой стукнулась что ли?.. Говори что ты сделала!
— Да ничего я не делала! — Взвизнунула бабка. И лицо Бори в этот момент вытянулось.
Больше он ничего не сказал, зато шагнул к ней так стремительно, что старуха отшатнулась, прижавшись спиной к стене. Крестик выпал из ее дрожащих рук, и она, заскулив, сползла на пол.
— Что сделать, чтобы так не воняло? — рявкнул Боря, нависая над ней.
Он не закончил фразу, но и так было понятно, что он имел в виду. Бабка, всхлипывая, полезла в карман своего балахона и достала оттуда смятые купюры.
— Пошли вон отсюда, — закричала она. — И этого беса с собой заберите!
Боря опешил. Нахмурился, видимо соображая, а затем, просто плюнув на сложившуюся ситуацию, подобрал с пола деньги и повернулся ко мне.
Я же пускал слюни.
Да-да, я самый обычный ребёнок. А ты, Боря, думай головой в следующий раз, прежде чем совать деньги непонятным проходимцам! Да и вообще, ты должен был быть благодарен мне!
Боря, разумеется, не слышал мои мысли.
Он подошел ко мне, взял корзинку с моим бренным телом и вынес ее на улицу, не забыв при этом захлопнуть дверь перед самым носом у обалдевшей бабки.
По пути к остановке он что-то ворчал себе под нос, наверняка, про бабок-гадалок, про вонючее масло и про бесовские отродья. Хоть мне и было весело, но я не слушал.
Слишком уж много сил потратил…
А-а-а-а, как же хочется спать!
— Хрень, — Боря бормотал себе под нос, направляясь от остановки до дома. — Весь день хрень творится.
Масло, которым его измазали, потеряло свой запах почти сразу, как только он подошёл к нужной маршрутке. Благо, он не жалел своё лицо, стирая с него эти зловония самым обычным хозяйственным мылом.
Только вот в голове Бориса всё равно было беспокойно. Связь со спиногрызом он так и не разрушил. Да ещё и бабка эта странная.
На подходе к дому он встретился с абсолютной тишиной. Обычно под вечер возле подъезда всегда тёрлись какие-нибудь алкаши. Да и на детской площадке сидели малолетки.
Но сейчас почему-то было пусто.
Хоть Боря и отмахнулся от всяких мыслей, мол, померли все и всё в том же духе, но всё равно отметил про себя эту странную пустоту.
Решив: «Просто день сегодня херовый не только у меня», он, как ни в чём не бывало, направился к двери подъезда.
Подъезд встретил его привычной вонью кошачьей мочи и затхлости. Боря поморщился, достал из кармана ключи и, стараясь не прикасаться к перилам, начал подниматься по лестнице.
В голове крутились обрывки фраз бабки, её испуганное лицо и то самое мерзкое масло, которое до сих пор, казалось, преследовало его запахом.
— Блин, — он остановился. — Тогда она и маму нашу обманула?
Сжав кулаки от злобы, он покосился на мирно сопящего в корзинке Гуглю.
Мысль об обмане матери кольнула больнее, чем вонь масла. Боря ускорил шаг, чувствуя, как внутри нарастает раздражение.
Он вспомнил, как мать верила этой шарлатанке, как несла ей последние деньги в надежде на чудо, на исцеление. А в итоге что? Пустая трата времени и обман.
Подходя к квартире, он почувствовал на себе взгляд. Опустил голову и увидел, что Гугля уже вовсю пялится на него. Вопросительно так, с интересом.
— Спать, — коротко приказал он и открыл дверь своей квартиры.
В нос тут же ударил стойкий запах дешевого одеколона. А на полу возле обувницы стояло три пары мужской обуви.
Гостей сегодня Боря не ждал. Никогда не ждал.
Он слегка напрягся и прошел внутрь, слыша грубые голоса.
Глава 12
Интересно, что там? Наташа цела?
— БОРЯ, ТЫ ВСЁ НЕ ТАК ПОНЯЛ! — донесся до меня крик. — МЫ…МЫ…
Ах, ну да. Если Боре кто-то и может что-то сказать или напасть, то только по ошибке. Меня, если честно, уже смущает, как от него шарахаются. Ему годков-то совсем немного.
Интересно, что он такого делал всё это время? Избивал людей? Давил их на коне? На слоне?
Я от души зевнул, сгоняя остатки сна. Уставившись в потолок, призадумался о другом: не слишком ли я жёстко поступил с той бабой Зиной?
Но быстро понял — нет, не слишком.
Нельзя паразитировать на чувствах людей, которые ищут последний шанс на спасение в тех местах, куда при здравом уме не пойдёшь. Пускай я, будучи младенцем, заставил её поседеть ещё больше, но ей это будет уроком! Магия есть, и, не познав её, нечего испытывать терпение высших сил…
Тяжело вздохнув, я перекатился на бок, пялясь на стенку корзинки. Спина противно заныла, напоминая о вчерашней тренировке.
Лень победила моментально, и я, с глухим стоном, рухнул обратно на подушку.
Ну и долго я тут буду торчать?
Как оказалось, недолго. Боря вернулся за мной через минуту, с очень хмурым выражением лица. Он даже не взглянул на меня, пробормотав:
— Погнали, малой. Надо тебя гостям показать, а то достали со своими просьбами.
Он взял корзинку так резко, что я «заболтался» в ней. А затем, еле-еле размахивая ею, внёс меня на кухню, поставил на стол и дал посмотреть на гостей.
За столом сидело трое мужчин, довольно брутального вида. Наташа стояла рядом с тортиком в руках и улыбкой во всё лицо.
Первым в глаза бросался здоровяк с бритой головой и наколкой паука на шее. Огромные бицепсы с трудом умещались в рукава чёрной кожаной куртки, а взгляд исподлобья обещал мало хорошего.
Второй, напротив, выглядел более утонченно, но не менее опасно. Тонкие черты лица, аккуратно подстриженные волосы, непонятный костюм и перстень на пальце.
И, наконец, третий — щуплый тип с крысиными глазками и нервным тиком. Одет он был в поношенную спортивную куртку и явно чувствовал себя не в своей тарелке, постоянно оглядываясь по сторонам.
Мужики уставились на меня с нескрываемым любопытством. Здоровяк хмыкнул, а утончённый слегка приподнял бровь. Щуплый же вообще чуть не спрятался под стол. Наташа, заметив их реакцию, подтолкнула к ним тортик:
— Ну, чего вы? Кушать будете?
— Охереть, Боря, — первым заговорил щуплый. — А ты когда вообще успел?
Мой тиран ничего не ответил. Здоровяк вдруг расплылся в улыбке, обнажив ряд крепких белых зубов:
— А чё, Наташка, ложка будет? — пробасил он, не сводя глаз с корзинки.
Утончённый кивнул в знак согласия.
— Короче, я не могу, — неожиданно сказал Боря. — От дел я отошёл. А из-за этого… — он повернулся ко мне и недовольно зыркнул. — Тем более. Да и нахер оно мне надо? Забот и без ваших разборок до крыши.
Здоровяк, игнорируя его слова, протянул огромную ладонь и почесал меня за ушком. Словно я должен был замурчать.
Это было вопиющим фактом! Я что, животное какое-то?
— Забавный зверёк, — произнёс он, наконец. — Ты когда его сделать успел? И кто мать? Надеюсь, не Машка с третьего дома?
Боря усмехнулся и тут же мотнул головой, отрицая такую порочную связь:
— Не зверёк, а Гугля. Подкидыш. Теперь приходится воспитывать его.
Воспитывать? Тебя бы кто воспитал!
Утончённый тип хмыкнул, продолжая разглядывать меня так, словно я был экспонатом в музее.
— Гугля, значит, — протянул он, словно пробуя имя на вкус. — Оригинально. И что он умеет, этот Гугля?
Боря раздражённо махнул рукой:
— Да ничего он не умеет! Жрёт только да срёт. Ребёнок как ребёнок, только маленький сильно. Наташ, — он повернулся к сестре. — Ты зачем их на порог пустила-то? Сказала бы, чтобы на улице ждали.
Наташа покраснела и пробормотала:
— Так вечер, холодно же.
Здоровяк захохотал, отвлекая всеобщее внимание:
— Ладно, хорош трындеть! Боря, ты это, подумал бы. Тринадцатый район уже совсем берегов не видит. Они отжали точку на заправке и дали по шапке Бритве. Нам помощь твоя нужна, и ты это знаешь. Грядут серьезные разборки. Вот мы и собираем все силы.
Боря нахмурился, скрестив руки на груди:
— Не нужна вам моя помощь. Разберётесь сами. У меня тут, понимаете, ребёнок. Тортики едим, мультики смотрим. Какая ещё помощь? Какие дела? Забудьте!
Щуплый заёрзал на стуле, словно пружина в старом диване. Он нервно оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения из-за угла. Утончённый же сохранял невозмутимое выражение лица, словно происходящее его совершенно не касалось. Он лишь продолжал попивать чай, изредка бросая взгляды на меня.
— Да ладно тебе, Борян, — протянул здоровяк, не унимая наглую улыбку. — Не ломайся. Мы же знаем, что ты скучаешь по старым временам. А тут такое дело — честь мундира, как говорится. Бритва всё-таки твой кореш. Нельзя же его в обиду давать. Да и район…
Боря молчал, сверля здоровяка взглядом. В воздухе повисло напряжение. Наташа, казалось, перестала дышать, застыв с тортиком в руках. Она словно боялась пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкое равновесие.
И взгляд Бори победил. Хоть он был нацелен именно на здоровяка, головы в плечи вжала вся троица. «Крыса» так и вовсе задрожала, когда остальные попытались увести взгляд в сторону.
— Я сказал — нет, — наконец процедил Боря сквозь зубы. — И повторять не буду. У меня меня сейчас хватает забот. А ваши разборки — это ваше дело. Не лезьте ко мне.