Здоровяк вздохнул, но спорить не стал. Видно было, что перечить Боре он не намерен. Утончённый же, как ни в чём не бывало, допил свой чай и поставил чашку на стол.
— Ладно, как знаешь, — сказал здоровяк, поднимаясь со стула. — Мы просто предложили. Если передумаешь — звони. Номер ты знаешь. Мы ведь тоже не просто так… ну сам понимаешь.
Он кивнул остальным, и они один за другим направились к выходу. Наташа проводила их до двери, молча и с виноватым видом. Вернувшись на кухню, она тяжело вздохнула и посмотрела на Борю как бы с укором.
— Ну, чего ты начинаешь? — огрызнулся Боря. — Сама же видела, что эти типы от меня хотят. Опять в дерьмо влезть? Да ну его нахер. Мне вообще не до этого.
Он взял корзинку со мной и вышел из кухни, направляясь в свою комнату.
Я лежал в корзинке и пытался осмыслить услышанное. Тринадцатый район, Бритва, заправка…
Боря поставил корзинку на пол и сел на кровать, уставившись в одну точку. Он выглядел уставшим и каким-то… растерянным.
Таким я его еще не видел. Обычно он излучал угрозу и силу, даже когда просто молчал. А сейчас…
Словно вся эта бандитская жизнь давила на него, и он пытался от неё убежать. Но разве так просто убежать от своего прошлого? Особенно если это прошлое — ты сам.
Вдруг Боря резко поднялся и подошёл к корзинке:
— Вот если бы не наша связь, — в его глазах я видел укор, — я бы помог. Хотя, — он задумался, — ещё и маму расстраивать не хочется… Короче, ты давай тоже это, думай, как её разорвать. И делай уже хоть что-нибудь!
Блин, Боря, ты серьёзно?
Хотя кого я спрашиваю?.. конечно серьезно.
Ночь для Бориса вышла странной. Гугля практически не просыпался и в целом дал спокойно поспать.
Боря ворочался, не находя себе места, то и дело проваливаясь в короткие, беспокойные сны. В них мелькали лица тех самых типов.
Он пытался отмахнуться от этих видений, но они настойчиво преследовали его, словно назойливые мухи.
Под утро, сдавшись, он встал и подошел к корзинке. Гугля сладко спал, свернувшись калачиком. Боря долго смотрел на него, словно пытаясь найти ответ на мучающий его вопрос. В конце концов он тихо вздохнул и вышел из комнаты, направляясь на кухню.
Наташа уже хлопотала у плиты, готовя завтрак. Увидев брата, она виновато улыбнулась:
— Не спится? Кофе будешь?
Боря кивнул, присаживаясь за стол. Молча выпив несколько глотков, он вдруг сказал:
— Нат, а ты как вообще думаешь? Правильно я поступил? Братву нельзя кидать.
Наташа нахмурилась, отставляя сковороду в сторону:
— Боря, ну ты же сам все знаешь. Когда маме стало плохо… ты уже тогда… — она запнулась, а спустя несколько секунд продолжила говорить. — А теперь у тебя еще и Гугля. Нельзя тебе снова в это лезть.
Боря кивнул, соглашаясь с каждым ее словом. Он понимал, что Наташа права, что ему нужно думать о своей семье.
— Ты не думал, — неожиданно заговорила сестра, — сменить работу? Вакансий много, а ты всё продолжаешь себе спину ломать на стройке.
— Там стабильная зарплата, — отмахнулся Борис, — да и работа простая, не нужно думать.
— А я бы подумала, Борь. Мерчандайзер, как по мне, такая же по зарплате профессия. Да и простая.
— Мерч… мерчанда? Манд… блин, Наташ, говори человеческим языком, а не своей заумной шляпой!
Наташа закатила глаза, но тут же улыбнулась:
— Да выкладчик товаров в магазине! Ходишь, расставляешь все красиво, чтобы люди покупали. Платят нормально, да и мозги напрягать не надо. Зато не как шахтер после смены выглядишь!
Боря задумался. Работа на стройке действительно изматывала его, да и спина уже не выдерживала. А тут вроде как более легкий вариант. Но все же…
— Не знаю, Нат. Как-то это… не по мне. Я привык к физической работе, а там что делать? Только пыль глотать и товары перекладывать?
— Ну почему же? Там и с людьми общаться надо, улыбаться им. Может, даже, чему-то научишься новому. Да и потом, это лучше, чем с бандитами якшаться! — она выделила последнюю фразу особым тоном, словно напоминая ему о вчерашних гостях.
Когда до него донеслись слова: общаться с людьми, он усмехнулся. Вот, ему делать было нечего, кроме как с другими людьми разговаривать. Не-не, такая работа точно не нужна.
— Не, спасибо, — лениво протянул он. — Мне в жизни людей хватает, чтобы с ними ещё каждый день разговаривать.
Наташа на это ничего не ответила. Когда Борю вдруг «щёлкнуло».
«А чего это она перестала топить за то, чтобы я нашёл родаков Гугли? — он сверлил её спину суровым взглядом. — Даже не интересуется, нашёл я кого, проверил анкеты пропавших или нет?»
Впрочем, через минуту он откинул эту мысль. Ему было пофиг. Не спрашивает? И ладно. Значит, самой не нужно.
«Да как же вы меня достали! — мимо моей корзинки проходило то одно чумазое лицо, то другое. — Боря, ну нельзя детям на стройке пыль глотать! Что ты за человек такой, бездушный?»
Разумеется, мои мысли мой тиран не слышал. Да и ему было как-то до лампочки, что я там верещу, агукаю и всё в том же духе.
Сегодня истязатель занимался очень ответственной работой — шпаклевал стены. И делал это весьма быстро и ловко.
Но вот в этой работе был свой нюанс — воняло. Страшно сильно и неприятно. И меня этот запах раздражал.
Только вот, что я могу сделать? Покричать? Так нет же, в меня опять попытаются запихнуть бутылочку со смесью. Обкакаться? Я и так это делаю на регулярной основе.
Вот были бы у меня рабочие ножки. Я бы…
Выбрался бы из корзинки, походил бы туда-сюда и свалил бы с этого места.
Но сил в ножках не было. Пока что.
И приходилось страдать, вдыхая этот мерзкий запах химической промышленности в миниатюре. А ещё эти вечные чумазые лица!
То Боря подойдет, посмотрит своими выцветшими голубыми глазами, что-то промычит и уходит. То тётка какая-то, с вечно взъерошенными волосами, с краской на лице, подойдет, посмотрит, поцокает языком и убежит. Все как сговорились, никакой ласки, никакой нежности. Одно лишь потребительское отношение. Как к предмету интерьера, ей-богу.
А ведь я личность! Пусть и маленькая, но личность. Со своими желаниями, потребностями и, главное, правом на чистый воздух.
Да, я требую чистый воздух! И тишины! И чтобы перестали тыкать в меня этими дурацкими погремушками!
Мне не нужно это вот всё — пыль, шпаклевка и разговоры на повышенных тонах о том, где взять еще пару мешков цемента.
Дайте мне возможность качаться! Найдите мне нормальных родителей!
Ну… пожалуйста…
Эх, мечты, мечты…
А пока остается лишь лежать в этой плетеной тюрьме и строить коварные планы. Вот подрасту немного, научусь ползать, а потом и ходить…
Ох, они у меня попляшут! Буду мстить за каждый вдох испорченного воздуха, за каждую секунду, проведенную в этом месте…
Да я… да я…
Испортил воздух сам себе. Стало неприятно. Дышать стало ещё тяжелее.
— Опять навонял? — рядом появился Борис. Злой, как чёрт. — Ипать ты ядрёно пердишь. Надо было тебя не Гуглей назвать, а… — тут он задумался, пытаясь подобрать остроумное слово. — Зловонный газогенератор.
Да сам ты этот генератор!..
Но да. Воняло знатно.
Боря поморщился и открыл окно, впуская свежий воздух. Запах шпаклевки смешался с моим «ароматом», образовав гремучую смесь.
Мне это пришлось не по душе. Я недовольно засопел и принялся заворочался.
— Ну вот, началось, — проворчал Боря, подходя к корзинке. — Чего тебе, балбес? Опять голодный?
Вот, не трогай меня! Не надо мне никакой еды, просто убери подальше из этой комнаты!
Борю, впрочем, посетила другая, более замечательная идея — проветрить меня. Взяв корзинку и подойдя к подоконнику, он поставил меня туда и накрыл, посерьёзнее, якобы с заботой… чтобы не простудило.
А сам вернулся к своей работенке.
«Закутал, гад! — я вошкался. — Да теперь воняет ещё сильнее! Я сам копчусь в этом запахе! ТИРАН!»
Я забился в угол корзинки, пытаясь хоть как-то укрыться от этого ядовитого коктейля. Но тщетно. Запах проникал повсюду, вызывая тошноту и головокружение. Я отчаянно пытался дышать ртом, но это лишь усугубляло ситуацию.
Чувствовал себя, как в газовой камере, только вместо газа — строительная химия и мои собственные «ароматы».
Сквозь пелену тошноты я видел, как Боря, не обращая на мои страдания никакого внимания, продолжал шпаклевать стену. Его движения были отточенными и уверенными, словно он делал это всю жизнь. Время от времени он отрывался от работы, чтобы взглянуть на меня, но в его глазах не было ни капли сочувствия, лишь раздражение и усталость.
Я тихо скулил, пытаясь привлечь его внимание. Но Боря, казалось, оглох.
Он погрузился в свой мир, где не было места моим мучениям. В этот момент я почувствовал себя совершенно беспомощным.
И я не выдержал. Попытался встать. Сделать всё, чтобы скинуть с себя одеяло. Даже воспользовался магией, но кроме тараканов, которые ползали по оконной раме, никого никуда не скинул. Мне нужно было видеть это одеялко, чтобы наладить «контакт» и смахнуть его с себя.
Но я же, блин, закутан!
Я вертелся, крутился, пыхтел, пердел… чтобы распутаться.
В какой-то момент для меня это просто стало делом принципа. Я должен был побороть это одеяло! Перед глазами замелькали цветные пятна, а в ушах зазвенело. Я чувствовал, как силы покидают меня, и я уже готов был сдаться.
Но тут, словно по волшебству, одеяло ослабло.
Да! Враг почти повержен!
Маленькая щель, словно луч надежды, образовалась между складками.
Я собрал последние силы и извернулся, покачивая корзину, высвобождая сначала одну ручку, потом другую. Медленно, с трудом, я начал стягивать с себя ненавистную ткань.
Наконец-то! Я…
Корзинка сильно накренилась в сторону открытого окна из-за моих раскачиваний. Когда я высвободился из-под одеяла, вдруг осознал:
«Чёрт, я что, лечу?»
Перед глазами пронеслась оконная рама, затем пришло чувство свободного полёта, и после меня настигло понимание, что мой полёт заканчивается. И закончится он весьма плачевно — об асфальт.