Времени было мало. Чертовски мало… Наташа скоро вернётся, увидит, что с телефоном фигня творится, и заберёт его. А если ещё и поймёт, что я пытался его взломать, то больше не даст его мне.
Когда в коридоре послышались шаги, я начал паниковать. До следующей попытки оставалось пять секунд. И… если…
«Чёрт, ну давай же!»
Когда Наташина голова появилась в комнате, телефон дал новую попытку. И я…
Ввёл самое глупое, что мог бы. Четыре единички.
Каково было моё удивление, когда пароль подошёл…
«Вот тебе и гений, — я вернул мультики на место и сделал вид, словно ничего не произошло. — Такой простой пароль… чёрт, знал бы раньше…»
Теперь передо мной открылся волшебный «Погугли». К тому же я умею ползать, садиться…
Мой коварный план по добыче информации был всё ближе и ближе.
Осталось дождаться, когда они уснут. И тогда…
УХ!
Глава 18
Пять дней мне потребовалось, чтобы проложить свой путь к Наташиному телефону. Пять долгих дней, наполненных лишь физическими упражнениями. Разум, запертый в этом младенческом теле, отчаянно искал выход, а мышцы, напротив, крепли с каждым новым движением.
А вот с магией было сложно. Не то чтобы я не пытался, просто рядом постоянно была Наташа или Боря, который по-прежнему меня везде с собой таскал: на учёбу, на стройку, на прогулки с очередной мадамой, которую ему подсовывала Наташа.
Эх, где же моя библиотекарша? Почему про Лену нет ни слова?
Первую вылазку я предпринял, когда освоил моментальные перевороты. Сначала все выходило нескладно, как у неуклюжего тюленя, выброшенного на берег. Но потом, поймав ритм, я завертелся юлой, словно одержимый вихрем.
Кроватка, к слову, оказалась не самым неприступным фортом. Высота бортиков, возможно, и рассчитана на среднестатистического младенца, но явно не на меня — гения, плененного в этой милой оболочке.
Рывок, перекат, еще один рывок — и вот я уже свешиваюсь за край. Сердце, или то подобие, что бьется в груди младенца, заколотилось, словно барабанная дробь перед казнью. Теперь самое сложное — спрыгнуть, не разбудив этих спящих гигантов.
Сгруппироваться! Прыжок! Мягкое приземление на ковер — почти как у тренированного ниндзя.
Ну, почти. Скорее, как у пьяного моржа, но главное — бесшумно. И, прежде чем двинуться дальше, я по-хозяйски подсуетился: ползком стащил себе мягкие игрушки, чтобы, вернувшись в кроватку, создать видимость невинности, словно и не покидал ее вовсе.
Теперь предстояло самое сложное — комната. Ползать по ковру — одно удовольствие, но линолеум! Бр-р-р…
Скользкий, холодный и отвратительный. Зато какой простор для разгона!
Маленькие ручки и ножки работали, как поршни, отталкиваясь от пола. Я развил такую скорость, что мог бы обогнать улитку, участвующую в Олимпиаде.
Наконец-то я добрался до комнаты. Цель маячила впереди — Наташин телефон, лежащий на прикроватной тумбочке. До него оставалось всего-то… встать на ноги.
Операция «Вертикализация» началась! Покачиваясь, как пьяный матрос на палубе, я ухватился за ножку тумбочки.
Рывок! И вот я, пошатываясь, стою!
Казалось, весь мир закружился вокруг. Ноги дрожали, как осиновые листья на ветру, но я стоял!
До телефона оставалось лишь протянуть руку. Победа была так близка, что я почти ощущал ее вкус.
Но Наташа всхрапнула, нарушив тишину ночи, и словно спугнула удачу.
В мгновение ока я превратился в горизонтальную плоскость, рухнув на ковер.
Инстинкт самосохранения, видимо, даже у младенцев работает безупречно. Затаив дыхание, я прислушался. Вроде пронесло. Наташа снова засопела, словно маленький дизельный двигатель.
Ползком, словно матёрый разведчик в тылу врага, я двинулся обратно в комнату.
Линолеум предательски поблескивал в лунном свете, выдавая каждый мой шаг.
«Скорость! Вот что сейчас главное! И пусть потом поясница отвалится, главное — не провалить задание».
Уже у самой кроватки я услышал подозрительный шорох.
«Тиран проснулся!»
Нужно было срочно ретироваться.
Боря прошел мимо, зевнул во всю пасть и почесал пузо.
Фух, пронесло!
Вторая попытка была более продуманной. Я дождался, пока Наташа уснет крепче, а Боря уйдет на кухню за ночным перекусом.
Снова рывок из кроватки, бесшумное падение на ковер и спринт по скользкому линолеуму. На этот раз я учел прошлые ошибки.
Вертикализация прошла быстрее и увереннее. Ноги все еще дрожали, но я не дал им шанса подвести меня. Протянул руку и схватил телефон. Ура!
Но радость была преждевременной.
Телефон оказался скользким и большим для моих крошечных ладошек. Он выскользнул и с грохотом упал на пол. Наташа подскочила как ужаленная.
— Что это? — пробормотала она сонно, пытаясь сфокусировать взгляд.
Я перекатился под кровать. Замер. Она осмотрела комнату, зевнула, подняла телефон и снова провалилась в сон.
«Фух, опять повезло».
Но телефон теперь лежал слишком далеко.
Третья попытка была самой отчаянной. Я решил действовать наверняка. Под утро, когда сон у всех самый крепкий, я снова вылез из кроватки.
На этот раз я не стал рисковать и ползком добрался до телефона. Медленно, как черепаха, крадущаяся к вожделенному листу салата.
Каждый шорох казался громом, каждое движение — подвигом. Но я был настроен решительно.
Добравшись до тумбочки, я принялся разрабатывать стратегию подъема.
Нужно было что-то подложить под ноги, чтобы дотянуться до телефона. Мой взгляд упал на мягкую игрушку — плюшевого медведя. Отличный вариант!
С трудом подтащив его к тумбочке, я попытался взобраться на него. Мишка оказался предательски мягким и податливым. Я скатывался с него, как с горки. Но я не сдавался. Снова и снова я карабкался наверх, пока наконец не устоял.
Телефон был прямо передо мной.
Я потянулся к нему дрожащей ручкой. Кончики пальцев коснулись гладкой поверхности. Еще чуть-чуть…
И вот он у меня в руках! Победа!
«Так, не понял», — я хмуро разглядывал темный экран. «А почему он не включается?»
На экране не было ни единого признака жизни. Я тыкал пальчиком в кнопку включения, жал на боковые клавиши, тряс его, словно погремушку. Ничего. Телефон предал меня в самый ответственный момент.
«Батарея села?»
По крайней мере, так говорил Боря, когда у него не включался телефон. Знать бы ещё, что это значило.
В отчаянии я швырнул бесполезный кусок пластика на пол. Звук удара, казалось, разнесся на всю квартиру. Наташа опять заворочалась. Нужно было срочно уносить ноги.
Четвертая попытка началась с ревизии. Плюшевый мишка был дисквалифицирован за мягкотелость.
Вместо него в ход пошла толстая книга со сказками, которую Наташа оставляла на стуле в моей комнате.
Тяжелая, зараза, но устойчивая!
План был прост, как грабли: подтащить книгу, залезть, схватить телефон, убежать.
Ночью я пополз к цели.
Книга оказалась неподъемной для маленьких ручек, но упрямства мне было не занимать. Шаг за шагом, миллиметр за миллиметром я тащил ее к тумбочке.
Сопел, кряхтел, но не сдавался. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я наконец достиг заветной цели.
Забрался на книгу, и вот он — телефон! На этот раз я действовал аккуратно, как сапер, обезвреживающий бомбу.
Легким движением руки стянул гаджет с тумбочки и, не теряя ни секунды, скатился обратно на пол.
Обратно в кроватку я полз уже триумфатором. Телефон крепко сжимал в руке, как пират, добывший клад.
Добравшись до своего ложа, я зарылся в подушки, словно хомяк в запасы зерна. И вот он — момент истины! Нажал на кнопку включения. И… ничего. Экран оставался черным, как душа сектанта в подземном мире.
Забавное сравнение, интересно, откуда я его мог знать?
«Да что ж такое-то!» — мысленно завопил я.
Но пронесло. Телефон просто немного глючил.
Пароль в четыре единички подошёл, и я окунулся в мир ПОГУГЛИ.
— Надо маму отвезти, — Наташа задумчиво перемешивала макароны с яйцом в сковороде, глядя на процесс готовки поникшим взглядом. — Утром ей плохо было. Лекарства не помогают.
Борис, и без того измученный бессонницей, словно насупившаяся туча, навис над кухней. Субботнее утро окрасилось в мрачные тона: подработка сорвалась, а контрольная, написанная еще в четверг, обернулась позорным «неудом». И даже Гугля… Гугля словно ушел в себя.
Ни криков, ни колик, ни привычного залпа «ароматов». Это угнетало Наташу, а значит, и Бориса тоже.
— Куда везти-то? — буркнул Борис, отхлебывая остывший кофе из кружки.
— В больницу, разумеется. Что за глупые вопросы? — Наташа с тихим вздохом выключила плиту.
Яичница, обугленная по краям, смотрелась жалкой и безвкусной.
— Ты хоть понимаешь, что происходит?
Борис понимал. Он не был слеп. Просто утро выдалось на редкость скверным, когда даже самые простые мысли путаются в голове.
— В больницу, значит, в больницу, — пробормотал Борис, ставя кружку на стол с таким грохотом, будто это он сейчас собирается кого-то лечить. — А с подкидышем что?
— Своди к детскому врачу перед приёмом мамы, — пояснила Наташа, уперев руки в бока. — То, что он не какал утром и весь вялый, — плохой знак!
— К педиатру, значит, к педиатру, — передразнил ее Борис, с неохотой вороша вилкой макароны. — А что, если он там, как в кино, начнет орать, вырываться? Я ж его не удержу, он вон какой шустрый стал.
Наташа закатила глаза:
— Боря, ну ты серьезно? Это же младенец! Какие там крики и бунты? Полежит спокойно, пока врач осмотрит. Лучше подумай, что маме с собой собрать.
— Да что там думать, — отмахнулся Боря. — Лекарства, документы, тапки. Вроде всё. И памперс запасной для «ароматной бомбочки» не забудь. А то я чувствую, там уже целый арсенал накопился. Рванет — мало не покажется…
— Арсенал? — Наташа хмыкнула. — Ты бы лучше про свой арсенал носков вспомнил, который по всей квартире валяется. Вечно как диверсант их раскидываешь.