Волков же барабанил пальцами по столу, его взгляд был рассеянным. Он явно что-то обдумывал, и Борис нутром чувствовал, что с ним что-то не так. Ему как будто не понравились результаты, что его маме стало лучше.
Боря не был дураком, хоть человек он и прямолинейный. Его настораживало поведение врача. По крайней мере, сейчас.
— Поможет, — наконец произнес врач, отрывая Бориса от невеселых дум. — В перспективе. Но, как вы понимаете, такие препараты… они не из дешевых. Да и достать их становится все сложнее.
Борис кивнул, понимая намек. Он уже давно привык к тому, что в этом мире за все нужно платить, особенно за здоровье близких. Готов был работать на трех работах, лишь бы мама чувствовала себя лучше.
И если этот толстый врач с его подозрительным поведением действительно может помочь, то он сделает все возможное, чтобы достать необходимые деньги.
«Ох, как же ты мне не нравишься, врач Волков! — обстановка, в которой мы находились, уже накалилась до предела. — Вот кто ты? Маг? Или что-то поинтереснее?»
Под обстановкой я имел в виду тщетные попытки Григория… как там его по батюшке? В общем, этот нехороший человек попытался вернуть ту часть черноты над головой мамы Бориса, которую я убрал. Поглотил и переварил.
Но у него ничего не получалось, потому что я следил за всеми его действиями и, мысленно тужась, и не совсем мысленно, не позволял появиться новой черноте.
Во время первых попыток вновь запустить какую-то болезнь, или что это было, Волков оглянулся на меня. Словно понимал, что я — тот самый барьер. Затем, видимо, понял, что я карапуз, пускаю слюни и смешно пукаю, и попробовал ещё раз. Я не допустил этого.
Вновь мысленно потянулся за чернотой, которая вырывалась из его руки, и «сожрал» её.
Блин. Жаль, что никто, кроме меня, этого не видит. Этого врача бы на вилы!
Волков, между тем, начинал потеть. Я видел, как капельки пота собираются у него на лбу, как дёргается глаз. Бесится, бедняга! Но молчит, гад. Пытается сделать вид, что всё идёт по плану. А план у него провалился, как старая лодка! Я-то тут! Карапуз, может, и смешной, но очень даже эффективный.
Он снова попытался. Я почувствовал этот мерзкий сгусток энергии, вырывающийся из его рук. Мерзкий, но такой аппетитный! Сконцентрировался, напряг все свои немногочисленные мускулы и — хоп! — утащил его к себе, в бездонную пропасть своего детского организма. Надеюсь, у меня там пищеварение крепкое. А то вдруг эта чернота решит из меня вырваться? Нет уж, дудки!
И вот так мы втроём устроили странную пантомиму. Волков потеет, Боря тупит, я — героически борюсь со злом, попутно издавая забавные звуки. Эх, если бы они только знали, что происходит на самом деле!
— … видимо, экспериментальное лечение дало свои плоды, — неожиданно молвил врач.
«Ага, как же. Твоё лечение вообще никогда не работало, — я натужился, издал небольшой звук. — Ну чего, кто ты там у нас всё-таки?»
Волков вытер платком лоб, и я заметил, как дёрнулся его галстук. Ну точно, нервничает! А я тут, как ни в чём не бывало, сижу и пускаю пузыри. Маскировка, чтоб её!
С каждым разом, когда Волков пытался вернуть черноту, я чувствовал себя всё более измотанным. Энергии у ребёнка, как известно, не так уж и много. Но я понимал, что не могу сдаться. На кону стояла жизнь этой женщины, да и, возможно, не только её. Кто знает, сколько ещё людей этот врач обманывал и калечил?
Время тянулось мучительно медленно. Врач продолжал говорить какие-то ничего не значащие слова, Боря внимательно слушал, а я, собрав остатки сил, готовился к следующей атаке. Я чувствовал, что Волков тоже на пределе. Его лицо стало землистым, руки дрожали. Он понимал, что терпит поражение, но не хотел сдаваться.
В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот сорвётся. Но вместо этого он вдруг замолчал, тяжело дыша. Затем медленно поднял глаза на Борю и произнёс:
— Знаете, я тут подумал… Может быть, стоит сделать перерыв в лечении? Понаблюдать за динамикой. Вдруг организм сам справится.
Боря удивлённо посмотрел на врача. Такое предложение показалось ему странным, особенно после того, как Волков так настойчиво предлагал усилить дозировку.
Но я знал, что на самом деле произошло. Волков просто понял, что проиграл. Он больше не мог навредить этой женщине, пока я рядом. И решил отступить, чтобы перегруппироваться и придумать новый план. Но я был уверен, что не дам ему ни единого шанса.
Только вот, я ошибался. Этот полный проныра оказался тем ещё гадом.
— У вашего племянника, — он, улыбаясь, заговорил с Борисом, — что-то с лицом. Он не болен ли случайно?
Боря нахмурился. Волков сделал шаг в мою сторону, а его глаза загорелись красным. Как у того странного мужика в подворотне. Как у одноклассника Бори.
Глава 24
Волков навис надо мной, а его взгляд, преисполненный злобой и какой-то дикой жаждой, прожигал насквозь. Я попытался отстраниться, отползти назад, но тело слушалось плохо. Слишком много энергии ушло на борьбу с его мерзкими потугами.
И тут я понял, что он не просто врач. И даже не просто маг. Он что-то гораздо хуже. Что-то тёмное и опасное.
Боря, кажется, тоже заметил перемену в поведении Волкова. Его лицо исказилось от непонимания и тревоги. Он попытался что-то сказать, но врач его перебил, не сводя с меня глаз.
— Да-да, с ребёнком что-то не так, — прошипел Волков, его голос стал хриплым и зловещим. — Он забирает… Он мешает…
Боря шагнул вперед, пытаясь загородить меня собой. Но Волков был быстрее. Он попытался оттолкнуть его в сторону одной рукой, а второй потянулся ко мне, скрючивая пальцы:
— Я знал, что дело в тебе, маленький мальчик… это ты мне мешаешь пожирать энергию этих вонючих людей.
Боря даже не пошатнулся, а лишь вопросительно посмотрел на Волкова, будто спрашивая: «Это всё?»
Врач, казалось, и сам не ожидал такой слабой реакции. Он нахмурился и попытался повторить толчок, но на этот раз Боря был готов и просто подставил плечо, пробурчав:
— Чё-т ты меня напрягаешь.
Затем прозвучал хлопок. Лещ, которым Боря наградил врача, был такой громкий, что, казалось, звук эхом отразился от стен этой комнатки, разбудив даже мумию фараона, завалявшуюся где-то в подсобке.
Волков отлетел к стене, оставив на кафеле то ли отпечаток ладони, то ли невнятную кляксу. Он сполз по стене, ошарашенно хлопая глазами и трогая побагровевшую щеку.
Боря, почесывая затылок, задумчиво произнес:
— Ну, я ж говорил, напрягаешь, — затем повернулся ко мне и с видом эксперта по экзорцизму добавил: — Похоже, доктора переклинило. Может, переработал?
«Ты защитил меня? — я ошарашенно смотрел на своего тирана, мучителя, любителя накачать меня молочной смесью до коликов. — Серьезно? Ты понял, что он мне угрожает?»
В этот момент Волков издал какой-то нечленораздельный вопль и попытался подняться. Боря, вздохнув, снова повернулся к нему:
— Ну, ты чё, опять нарываешься? Сейчас еще раз прилетит, обидишься потом!
И, не дожидаясь ответа, выдал Волкову второй лещ. На этот раз, судя по звуку, с применением особых техник рукопашного боя.
Григорий Николаевич, казалось, окончательно потерял связь с реальностью. Он задергался, словно марионетка, у которой оборвались нитки, и попытался проползти к ногам моего тирана. Боря, наблюдая за этим цирком, лишь развел руками:
— Ну, вот что с ним делать? Может, скорую вызвать? Хотя, после таких лещей, его скорее в морг увезут, чем в больницу.
Я, все еще пребывая в состоянии легкого шока, смог выдавить из себя лишь одно:
— Агуеть…
Боря хмыкнул, почесал переносицу и, прищурившись, посмотрел на Григория Николаевича, извивающегося на полу.
— Агуеть — это точно, — согласился он. — Я, конечно, подозревал, что у доктора с головой не все в порядке, но чтобы настолько… Ладно, хрен с ним, с доктором. Ты как вообще? Цел? В подгузнике сухо?
Я, все еще переваривая произошедшее, машинально кивнул. Боря, убедившись, что я в порядке, снова переключил внимание на поверженного врага. Он подошел к Волкову и ткнул его носком ботинка.
— Эй, доктор, ты это… очнись! А то я сейчас тебе еще один лещ пропишу, профилактический.
Волков что-то прохрипел в ответ, но разобрать было невозможно. Боря вздохнул и поднял его на руки, словно мешок картошки. Усадил за стол и покосился на свою маму.
А вот та, к слову, оживилась. Словно после воспитательных ударов магия, а это была магия, я был уверен на все сто процентов, ослабла.
Чернота над её головой практически растворилась. И… это было драматично. Она заговорила.
— Борь, ты чего творишь? — прошамкала она, пытаясь сфокусировать взгляд на сыне и странном докторе, сидящем за столом с красным отпечатком ладони на щеке. — Почему…
Боря, опешивший от неожиданного пробуждения матери, чуть не выронил Волкова. Он быстро усадил его обратно на стул и обернулся к матери, пытаясь подобрать слова.
— Мам, ты… как? — спросил он, округлив глаза. — Ты в порядке? Тут, это… доктор немного переволновался. Ну, знаешь, работа нервная.
Мать, все еще явно не понимая, что происходит, оглядела комнату, задержав взгляд на мне, ползающем по полу. В ее глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание, а затем — на нежность. Она протянула ко мне руку, словно желая прикоснуться.
Но остановилась, возвращаясь взглядом к врачу. А вот затем она сделала то, что должен был сделать я. Рассказала кое-что.
— Он просил меня умереть, — прошептала она, вытянув руку и показав на Григория Николаевича пальцем. — Говорил, что во мне не так много силы. Что я… я… не могу накормить его энергией так, как остальные…
Боре даже объяснять ничего не нужно было. От услышанного сжались кулаки. По лицу пробежала тень желания убить одного жирдяя. Ну а затем:
— Ты чё, мужик, матери моей угрожал?
«Прямолинейный, деревянный мальчик, — пронеслось в моей голове. — Мама же тебе сказала, что он из неё чуть ли энергию не сосал! Боря, таких надо…»