– Я действительно считаю, что слабительное очень полезно, – объяснила она.
Валерия Дин, очаровательная, в шерстяном костюме под цвет ее голубых глаз, окинула оценивающим взглядом пиджак и юбку Матильды и, придя к выводу, что они ей не идут, почувствовала к мисс Клар, дружеское расположение. Она подвинула стул поближе к дивану и завязала с ней разговор. Стивен, который, казалось, искренне пытался вести себя хорошо, включился в разговор Натаниеля с Мотисфонтом, а Джозеф, обрадованный тем, что вечер, похоже, удался, улыбался всем сразу. Его радость была такой безмятежной, что в глазах Матильды снова замерцал озорной огонек и она предложила помочь ему повесить гирлянды после чая.
– Как хорошо, что ты приехала, Тильда, – прочувствованно произнес Джозеф, когда она осторожно взобралась на шаткую стремянку. – Так хочется, чтобы праздник удался!
– Джо, вы просто вселенский дядюшка, – откликнулась Матильда. – Бога ради, держите эту лестницу! Мне кажется, она сейчас рассыпется подо мной. Зачем вам понадобилось это воссоединение?
– Когда я расскажу, ты будешь смеяться. – Он покачал головой. – Если ты закрепишь свой конец над этой картиной, думаю, гирлянда как раз достанет до люстры. А следующую можно протянуть в тот угол.
– Как скажете, Санта-Клаус. И все-таки зачем все это?
– Дорогая, разве это не пора добрых желаний и разве все не идет так, как было задумано?
– Это зависит от того, что вы задумали, – Матильда вдавила кнопку в стену. – Если хотите знать мое мнение, кто-нибудь кого-нибудь обязательно зарежет еще до того, как мы все разъедемся отсюда. Нат не настолько терпелив, чтобы выдержать присутствие Валерии.
– Глупости, Тильда, – строго сказал Джозеф. – Вздор и глупости! В этом ребенке нет ничего плохого, она такая хорошенькая, что хочется ее съесть!
Матильда спустилась:
– Не думаю, что Нат предпочитает блондинок.
– Ничего! В конце концов, неважно, что он думает по поводу бедной маленькой Вал. Главное, чтобы он не ссорился со стариной Стивеном.
– Если надо привязать этот конец к люстре, подвиньте стремянку, Джо. Почему бы ему не ссориться со Стивеном, если ему этого хочется?
– Потому что он его любит, потому что ссоры в семье – это очень плохо. Кроме того... – Джозеф приумолк и начал двигать лестницу.
– Кроме того, что?
– Просто, Тильда, Стивен, глупец такой, не может себе позволить ссориться с Натом!
– Очень интересно! – подняла брови Матильда. – Не хотите ли вы сказать, что Нат наконец решился написать завещание? Стивен его наследник?
– Ты хочешь знать слишком много. – Джозеф наградил ее шутливым шлепком.
– Конечно, хочу! Вы что-то скрываете.
– Нет-нет, поверь мне! Просто я думаю, что Стивен сделает глупость, если останется с Натом в плохих отношениях. Повесить эту большую гирлянду под люстрой или лучше просто букет омелы, как ты считаешь?
– Если вы и правда хотите знать мое мнение, Джо, и то и другое одинаково паршиво.
– Скверная девчонка! – возмутился Джозеф. – Вы, молодежь, не цените Рождество так, как ценило его мое поколение. Неужели для тебя оно ничего не значит?
– Будет значить после того, как мы его переживем, – ответила Матильда, снова взбираясь на лестницу.
Глава 2
Паула Хериард приехала в усадьбу только после семи, когда все уже переодевались к ужину. Суета внизу, на этот раз большая, чем обычно, возвестила о ее появлении даже тем, кто занимал отдаленные спальни. Приезды Паулы всегда требовали к себе особого внимания. Не то чтобы она делала это намеренно, скорее ее личность выплескивалась через край, движения Паулы были такими же стремительными, как и смена выражений на ее живом лице. Она, как несколько ядовито заметила Матильда, была рождена в рубашке великой трагической актрисы.
Паула была на несколько лет младше Стивена и почти не похожа на брата. Она была красива в том стиле, который вошел в моду благодаря Берн Джонс – жесткие, густые волосы, короткая полная верхняя губа, темные широко расставленные глаза и всегда чуть нахмуренные брови. В ее беспокойных движениях, во внезапном блеске изменчивых глаз, в трагическом изломе рта ощущалась крайняя напряженность. Ее прекрасный голос напоминал звучание виолончели. Глубокий, гибкий, он идеально подходил для шекспировских ролей. Паула умело использовала свой дар – здесь сомневаться не приходится, думала Матильда, вслушиваясь в доносившиеся из холла звуки. Она услышала свое имя. Матильда откинулась на стуле, ожидая прихода Паулы. Спустя одну-две минуты раздался резкий стук в дверь и, прежде чем она успела произнести: «Войдите!» – появилась Паула, а вместе с ней это неудобное ощущение крайнего напряжения едва сдерживаемой энергии.
– Матильда! Дорогая!
– Не забудь, я накрашена! – воскликнула Матильда, уворачиваясь от ее объятий.
Паула издала глубокий горловой смешок.
– Вот идиотка! Я так рада видеть тебя! Кто приехал? Стивен? Валерия? О, эта девица? Дорогая моя, если бы ты знала, что я к ней испытываю! – Паула выпрямилась, набрала воздуха, ее глаза на мгновение полыхнули зеленым огнем, потом, взмахнув густыми ресницами, гостья рассмеялась: – Ну, неважно! Ох уж эти братья!.. Я привезла с собой Виллогби.
– Кто такой Виллогби? Опять эта пугающая вспышка.
– Придет день, когда никто не будет задавать подобных вопросов!
– Пока этот день еще далеко впереди, – спокойно отметила Матильда, занятая своими бровями. – Так кто же такой Виллогби?
– Виллогби Ройдон. Он написал пьесу... Удивительно, как был выразителен этот трепещущий голос, эти взлетающие руки!
– Ага! Неизвестный драматург?.. – протянула Матильда.
– Пока что! Но эта его пьеса!.. Все продюсеры дураки! Нам необходима финансовая поддержка. Дядя Нат в духе? Стивен не расстроил его? Расскажи мне, Матильда, и побыстрее!
Матильда отложила карандаш для бровей.
– Паула, ты привезла своего драматурга сюда в надежде завоевать сердце Ната? Бедная девочка!
– Он должен сделать это для меня! – воскликнула Паула, нетерпеливо отбрасывая волосы со лба. – Речь идет об искусстве, Тильда! О! Когда ты ее прочитаешь!..
– Искусство плюс роль для Паулы? – пробормотала мисс Клар.
Но уязвить Паулу было не так-то просто.
– Да. Роль. И какая роль! Она просто написана для меня. Он говорит, это я вдохновила его.
– Воскресный просмотр, аудитория – сплошь яйцеголовые интеллектуалы. Как в инкубаторе! Уж я-то знаю!
– Дядя должен меня выслушать! Я должна сыграть эту роль! Должна, ты слышишь меня, Матильда?
– Да, милая, ты должна сыграть ее. Однако ужин через двадцать минут.
– Мне хватит и десяти, чтобы переодеться! – отмахнулась Паула.
«Это правда», – подумала Матильда. Паула никогда не уделяла большого внимания одежде. Она не была ни нелепой, ни очаровательной; она как бы выступала из платья, никто никогда не замечал, что на ней надето. Одежда просто не имела значения, она только прикрывала гибкое тело девушки, и над ней царила сама Паула.
– Я просто ненавижу тебя, Паула, Боже, как я ненавижу тебя! – сказала Матильда, сознавая, что ее помнили только благодаря изощренным туалетам, которые она носила. – Убирайся! Мне не так везет, как тебе.
Взгляд Паулы остановился на ее лице.
– Дорогая, твои платья – само совершенство!
– Знаю. Куда ты засунула своего драматурга?
– Не имею ни малейшего представления. К чему эта нелепая суета! Как будто в доме нет места... Старри сказал – он проследит.
– Ну, если только молодое дарование не носит свободные блузоны и волосы до плеч, то...
– Какое это имеет значение?
– Это будет иметь большое значение для дяди Ната, – иронически заметила Матильда.
Так оно и вышло. Хозяин дома, которому без предупреждения представили Виллогби Ройдона, посмотрел на него, потом на Паулу и не смог заставить себя пробормотать даже обычные слова приветствия. Залатывать брешь пришлось Джозефу. Он, чувствуя гнев Натаниеля, заполнил паузу собственной, бьющей через край доброжелательностью.
Положение спас Старри, объявивший обед. Все прошли в столовую. Виллогби Ройдон сел между Матильдой и Мод. Он посмотрел на Мод с некоторым презрением, но Матильда ему понравилась, и он принялся рассказывать ей о тенденциях развития современной драмы. Она послушно сносила его излияния, сознавая, что ее долг – вызвать огонь на себя.
Ройдон был болезненного вида молодой человек с неопределенными чертами лица и слишком напористой манерой поведения. Рассеянно слушая соседа по столу, Матильда представляла его в равнодушной среде мелких лавочников. Она была убеждена, что у него небогатые родители, которые смотрят на умного сына со страхом или с насмешкой, не понимая его таланта. Ройдон вел себя беспокойно и агрессивно просто от неуверенности в себе. Матильда сочувствовала ему и постаралась придать лицу выражение заинтересованности.
Паула, сидевшая рядом с Натаниелем, забыв об обеде и раздражая дядю взмахами тонких, нервных рук, увлеченно рассказывала о пьесе Ройдона. Она требовала внимания, а Нат не хотел слушать, ему было неинтересно.
Валерия, сидевшая справа от хозяина дома, откровенно скучала. Сначала она пыталась изобразить повышенный интерес к словам Паулы.
– Дорогая моя, как восхитительно! Расскажи мне о твоей роли! Как мне хочется увидеть тебя на сцене!
Но Паула отмахнулась от нее с безразличным высокомерием, неожиданно став похожей на Стивена. Валерия вздохнула, поправила аккуратные локоны. Она презирала Паулу за небрежно откинутые назад волосы и платье, которое совсем не шло ей.
Да, для мисс Дин вечер складывался неудачно. Она хотела приехать в Лексхэм. По существу, именно она, зная, что не нравится Натаниелю, настояла, чтобы Стивен взял ее с собой. Девушка не сомневалась в своей способности покорить сварливого старикана, но даже платье от Кардена не вызвало в глазах Натаниеля того восхищения, которое она привыкла встречать у мужчин. Джозеф, оценив ее вид, дружелюбно подмигнул ей. Приятно, но что толку, ведь у Джозефа нет денег.