— Уверен, ты что-нибудь придумаешь, — весело отозвался Энтони, притягивая её к себе и откровенно целуя в губы. Авелин мгновенно стало жарко, она захотела утащить любимого в укромное место и подарить «подарок». Несколько раз. Остановило её только присутствие Беатрис и мысли о том, что она все ещё дожидается помощи с тортом. Словно в подтверждение её мыслей, Энтони окинул взглядом комнату и, напомнив ей о том, что они не одни, пробормотал:
— Не знал, что у Беатрис такие таланты…
— Моя мать может надрать задницу негодяям, но её способности декоратора оставляют желать лучшего, — хмыкнула Авелин, не представляя, что могло произойти с Беатрис, чтобы она занялась готовкой и созданием уютной семейной обстановки. Причина обнаружилась быстрее, чем Авелин, погруженная в водоворот эмоций и переживаний, успела уловить присутствие третьего измененного.
— Создание атмосферы — моя заслуга, — признался высокий темноволосый мужчина, в котором Авелин с трудом узнала Сэта Торнтона. От неуверенного щуплого профессора не осталось и следа.
Беатрис говорила ей, что они встречались, что Торнтон ввел себе ее кровь и стал измененным, но она не сообщала, что их встреча затянулась. И совершенно точно не предупреждала о том, как он изменился. Из его взгляда напрочь исчезли неуверенность и сомнения, да и силу в нем трудно было не почувствовать.
— Сэт! — Авелин не смогла скрыть удивления и радости. Она положила голову на плечо Энтони, который счастливо улыбался. — Сколько ещё сюрпризов ты для меня приготовил?!
Он загадочно промолчал, но Авелин и не ждала слов. То, что он для неё сделал, было много лучше домашней романтики. Он подарил ей несколько дней в уютном доме с самыми близкими, со своей… семьей. То, о чем она не смела даже мечтать.
— Устраивайтесь и проходите на кухню, — улыбнулся Торнтон, — подготовка к праздничному ужину в самом разгаре.
2. Энтони
Его жизнь круто сменила направление, но последние месяцы Энтони чувствовал себя так спокойно и хорошо, как никогда раньше. Ощущение того, что ты дома, дорогого стоит, и рядом с Авелин он обрел свой дом во всех смыслах. Когда они вернулись из Европы в Нью-Йорк, он с огромным энтузиазмом лично принялся за обустройство на новом месте. Ему нравилось бегать с ней по магазинам, выбирая краску, мебель и всякие незатейливые предметы интерьера. По последним, правда, спецом была Авелин, а Энтони предпочитал оставаться в группе поддержки.
Их жизнь протекала неспешно, как у самой обычной пары, а о своем новом состоянии Энтони вспоминал нечасто — разве что когда голод измененного давал о себе знать. Один раз, забывшись в творчестве, он от души стукнул кулаком по столу и теперь декоративную дыру в нем украшала изящная лепнина авторства Авелин. Энтони приладил снизу обыкновенный стакан, и получилась отличная подставка для ручек и карандашей.
Идея устроить ей сюрприз на Рождество, пригласив Беатрис, пришла ему в конце ноября. Энтони показалось, что Авелин, лишенной семьи на долгие годы, будет приятно. Стоило немалых усилий добыть номер Беатрис из ее телефона, а затем провернуть все так, чтобы она заранее ни о чем не догадалась.
Беатрис идею поддержала, и Энтони поспешно занялся поисками небольшого загородного дома. Несколько раз ему начинало казаться, что все сорвется, что Авелин уже все знает, просто молчит, потому что не хочет его расстраивать, но потом, натыкаясь на её странную нервозность и постоянные вопросы, Энтони понимал, что она ни о чем не догадывается.
С Авелин в последнее время творилось что-то неладное, но Энтони списал это на свои странные отлучки. Он старался проводить с ней все свободное от предпраздничных забот время, даже забросил роман, но вытянуть из Авелин причину её странной меланхолии ему так и не удалось. В конце концов, он решил оставить все, как есть, до Рождества.
Авелин заедала свое настроение конфетами, зефиром и шоколадом, пристрастилась к какао по утрам, и Энтони только диву давался. Откуда у женщины, которая терпеть не могла все, что содержало хотя бы малейший намек на глюкозу, такая страсть к сладостям?.. Если бы она не была измененной, он бы решил, что Авелин беременна, но сама их природа отвергала такую возможность.
С утра он ездил в аэропорт — встречать Беатрис. Для этого пришлось вылезти из кровати в три часа ночи, при этом не разбудив Авелин. Он сам себе напоминал шпиона за работой, когда выбирался из собственного дома.
Энтони сильно удивился, когда увидел рядом с Беатрис спутника. Не то чтобы он не представлял увидеть её в компании мужчины, но напор и силу матери Авелин мало кто мог выдержать. По дороге в супермаркет, а затем и до дома, они познакомились и разговорились.
Мужчину звали Сэт Торнтон — пожалуй, в мире измененных это имя можно было причислить к разряду легенд. Авелин много о нем рассказывала: в частности, когда они говорили о её происхождении. Сэт показался Энтони приятным мужчиной, уверенным в себе, и последнее явно противоречило рассказам Авелин. Как бы там ни было, он был искренне рад команде поддержки в лице этого парня. Последний раз он встречался с Беатрис в Швейцарии, и несколько дней, проведенных под одной крышей, надолго ему запомнились.
В своем одиночестве Беатрис привыкла командовать, не признавала ничьих авторитетов, и все, что не укладывалось под её ритм и стиль жизни, либо перестраивалось, либо выметалось поганой метлой. Авелин тоже не сразу привыкла к тому, что больше не одна, да и самому ему пришлось смириться с потерей эгоизма, но в случае Беатрис привычка всех строить была гипертрофирована до невероятных масштабов. Сравниться с силой этой женщины могла разве что фура, идущая на полной скорости. Энтони не знал, как Сэту удалось сделать так, что рядом с ним она становилась мягче, спокойнее и женственнее.
Сюрприз удался, но только наполовину. Беатрис напрочь забыла о времени, и, когда они подъехали к дому, он сверкал огнями как рождественская ель. Музыка, доносящаяся оттуда, наводила на мысли о том, что они на рок-концерте. Авелин подумала, что ему взбрело в голову пригласить друзей. Энтони ощутил её боль и разочарование, и на мгновение ему стало страшно. Почему она так остро на все реагирует?!
Положение спасла Беатрис, которая вышла подышать свежим воздухом. В том, что касается такта, у этой леди было изящество подстреленного в зад бегемота. Что не отменяло особого шарма, который Энтони отметил ещё при первой встрече. Он был искренне счастлив, почувствовав, как изменилось настроение Авелин после встречи с матерью. Когда же она увидела Сэта, и вовсе засияла. Даже если бы она не проронила ни слова благодарности, Энтони все равно весь вечер мысленно прыгал бы от радости, понимая, насколько точно он угадал её желание побыть с семьей. Авелин была ему безумно дорога, и каждый миг её счастья грел Энтони душу в самом романтическом смысле этого слова.
Энтони отнес сумки в их комнату и вернулся на кухню. Авелин уже устроилась за столом с Беатрис, и они колдовали над тортом: с топпингом, цветными сахарными карандашами, муссами и шоколадом. Авелин уже успела приложиться к шоколадке и сейчас бросала однозначные взгляды на банку с маршмеллоу***, стоявшую чуть поодаль.
Энтони только головой покачал, и подошел к Сэту, который был занят салатом. В фартуке поверх джемпера и брюк любовник Беатрис смотрелся забавно.
— Чем помочь? — спросил он. — Могу попробовать приготовить индейку, но только под чутким руководством.
— Буду рад, — отозвался Сэт, и тут же выдал Энтони целый ряд поручений: принести из холодильника продукты, что-то наоборот убрать, порезать овощи. В нем явно угадывался руководитель, и Энтони только мысленно улыбнулся. Он был совершенно не похож на парня, привыкшего пасовать и довольствоваться задним планом. Интересно, как они с Беатрис делят территорию?..
Включив воду, чтобы помыть овощи, Энтони прислушался: Авелин и Беатрис о чем-то говорили заговорщицким шепотом: слух измененного играл ему на руку. Не то чтобы он не мог справиться с собственным любопытством, но все, что касалось его жены, было ему интересно. Энтони споткнулся о мысленное «жена», улыбнулся, и снова весь обратился в слух. Может быть, удастся узнать, почему Авелин в последнее время сама не своя?
— Не думала, что профессор тебя отыщет, — негромко произнесла Авелин. — Я рада, что вы вместе.
— Мы все слышим, — шутливо возмутился Торнтон.
— Да пожалуйста, — фыркнула Беатрис и добавила, абсолютно не стесняясь. — Я тоже не думала, но некоторые способны удивлять.
Энтони чуть нож из рук не выронил, но сделал вид, что ничего не слышал, принимаясь нарезать морковь. К несчастью, она быстро кончилась, пришлось хватать разделочную доску и мыть ее, хотя в доме была посудомоечная машина. Энтони практически не общался с родителями, а Рождество чаще всего проводил в компаниях знакомых или коллег, в которых никто никому и ничем не был обязан. Поэтому он уже практически забыл о том, каково это — строить отношения с родственниками, и о том, что они способны удивлять. Во всех смыслах.
— Прошлое Рождество я встречал на Манхеттене, — произнес он, разрывая неловкую паузу, повисшую на кухне, — там было много людей, большинство из которых я видел в первый и последний раз. Единственное, о чем я тогда жалел… — он посмотрел на Авелин и тепло улыбнулся ей. — Что мне не хватило духу пригласить тебя встретить его вдвоем.
В её глазах Энтони прочел ответ: всю любовь и нежность, которую Авелин испытывала к нему. Они чуть не потеряли друг друга, так и не сказав главные слова, и теперь не боялись открыто выражать собственные чувства.
— Я провел последнее Рождество в канадской глубинке, — хмыкнул Сэт. — В этот раз все намного лучше.
— На прошлое Рождество я пила виски, который мне удалось протащить в палату Люка. Мы рассказывали друг другу сказки о том, что все будет хорошо.
Беатрис замолчала, глядя прямо перед собой, потом посмотрела на Авелин и усмехнулась. Её эмоции сейчас не имели ничего общего с Рождеством и его светлым настроением. Энтони не столько понял, сколько почувствовал это, потому что сначала его бросило в жар, потом в холод, а следом накрыло волной неизбывной тоски, от которой хотелось выть. Эмпатия — пожалуй, одна из самых ярких способностей измененных.