Рубаи — страница 5 из 12

Соловей наслаждался в саду поутру.

Наслаждайся и ты, ибо роза – мгновенна.

Шепчет юная роза: «Любуйся! Умру...»

(Пер. Г. Плисецкого)

Ценить мгновение, с разной, разумеется, динамичностью и прямотой образов, умеют оба. Аронзон, например, в открытии: «Что счастливее, чем садом быть в саду и утром – утром...»; в стихотворениях «Боже мой, как всё красиво!», «Красавица, богиня, ангел мой...» – и Хайям в строках: «Нежным женским лицом и зеленой травой / Буду я наслаждаться, покуда живой!».

Что есть поэзия Хайяма? Откровение? Завещание? Не исключено, что в «противоречиях» Хайяма, его протеистичности – своеобразная «полифония», призванная отразить как добро, так и зло, показать, что и сущее, и взгляд на него – множественны, неисчерпаемы. С другой стороны, парадоксальна редкостная свобода духа в этих построенных на контрасте четверостишиях – даже когда речь идет о зависимости от судьбы и Творца.

Возможно, что Путь Хайяма, его тайное учение еще предстоит интерпретировать посвященным:

Один с мольбой глядит на небосвод,

Другой от жизни требует щедрот.

Но час придет, и оба содрогнутся:

Путь истины не этот и не тот.

(Пер. И. Евсы)

Но, думается, мыслящему – достаточно того, чем одаряет самое непосредственное впечатление от его насыщенных четверостиший.


Наталья Бельченко

Рубаи

* * *

Коль не знаешь, что будет с тобой через год,

Зря печалишься раньше прихода невзгод

Ты, вкусивший вина, обнимающий пери,

Утирающий страсти взыскующий пот.

* * *

Если Тот, Кто прелестницам дал красоту,

Утоленье – скорбящим, а праздным – тщету, —

Нам с тобою не выделит места под солнцем,

Не печалься: других Он низверг в черноту.

* * *

Вы, объятые шумным веселием круга,

Под звучанье барбата, воспойте друг друга.

И незло помяните беднягу Хайяма,

Что очнулся травинкой весеннего луга.

* * *

Не тверди, что идет за бедою беда.

Ты желанной награды не сыщешь тогда.

Знает каждый мудрец: все во власти Аллаха.

Слезы лить понапрасну не стоит труда.

* * *

Бедные жители кладбищ, их горевое родство

В прах превратилось летучий. Ветер развеял его.

Что за вино они пили, если до Судного дня

Спят, ни о чем не тревожась, спят, не боясь ничего?

* * *

Даже избранный муж, чья всесильна рука,

Кто о мире привык рассуждать свысока,

Пред делами Всевышнего жалок, потерян

И ничтожен, подобно крупице песка.

* * *

Смерть торгов не ведет и не кажет лица.

На нее ты бежишь, словно зверь на ловца.

Чрево рыхлой земли – вот обитель покоя.

Пей вино. Этой сказке не видно конца.

* * *

Избороздив морщинами чело,

Сомненье не сулит нам ничего.

И лишь вином наполненная чаша

Весельем освещает торжеcтво.


* * *

Смерть не страшит, поскольку там, где окажусь потом,

Найду я пышность цветника и постоянный дом.

Коль тело бренное Творец мне дал взаймы, на время, —

То и расстанусь с ним легко, не пожалев о том.

* * *

Ты видел гибель царств и смерть царей.

Но рока меч коварней и острей.

Коль в рот тебе судьба халву положит,

Остерегись: крупицы яда в ней.

* * *

Зря ты метался меж злом и добром,

В первом тонул, выплывал во втором.

Ради тебя измениться не может

То, что начертано Божьим пером.

* * *

У меня – ни двора ни кола во дворе.

Вся наличность моя – голова в серебре.

Пьянь. Бродяга. Болтун. А поскольку в сединах —

Борода, то и черт, как известно, – в ребре.

* * *

Я видел сон: один мудрец мне произнес: «Пока

Ты спишь, дряхлеют лепестки пурпурного цветка.

Стряхни дремоту дней своих, что смерти равносильна.

Встань, ибо скоро ты уснешь на долгие века».

* * *

Там, в загробном краю, хорошо или худо —

Не расскажет никто, не надейся на чудо.

Для чего ты зарыл столько золота в землю,

Если знал, что за ним не вернешься оттуда?

* * *

И сгорбленный старик, чья борода седа,

И розовый юнец – все сгинут без следа.

Ты думал, этот мир вручен тебе навеки?

О нет, всего на миг ты заглянул сюда.

* * *

Бестолково состариться нам суждено.

Время нас истолчет, словно в ступе – зерно.

Для чего мы посеяли столько желаний,

Если нам урожая собрать не дано?

* * *

«Кто блажен?» – я спросил одного мудреца.

Он ответил: «Как слепы людские сердца!

Счастлив тот, кто в объятьях своей луноликой

Ночь проводит, которой не видно конца».

* * *

Я спешил в погребок. Осветила луна

Захмелевшего старца с кувшином вина.

Я спросил: «Почему не стыдишься Аллаха?»

Он ответил: «Бог милостив, пей же – до дна!»

* * *

Тот блажен, кто избрал не ярмо, а свободу,

Кто молился закату, а также – восходу,

Кто – все ниже склоняя кувшин обливной —

Пил вино бытия, а не пресную воду.

* * *

Я откроюсь тебе: цель творения – мы.

Ненасытного разума зрение – мы.

Этот круг мироздания перстню подобен.

Лучший камень в его инкрустации – мы.

* * *

Мы – веселья источник и пожар мятежа.

Справедливости корень и коварство ножа.

Совершенство и низость, очищенье и грязь.

Мы – и чаша Джамшида, мы – и зеркала ржа.

* * *

Употребляй вовсю румяна, притиранья.

Но старость победить – напрасные старанья.

Сто раз произнеси, что ты – источник жизни,

Но век измерен твой, как сказано в Коране.

* * *

Смешна твоя радость, а также – обида.

Ты легче пылинки из праха Джамшида,

Мгновенья короче, бесплотней надежды,

Что бледным огнем сновиденья прошита.

* * *

Помнишь малую каплю, что стала волной,

Горстку праха, что с глиной смешалась земной?

Что приход и уход твой для мира? – Вот муха:

Прожужжала и стала сплошной тишиной.

* * *

Тот, Чью тайну скрывают лазурные дали,

Безразличен к победе моей и к печали.

Пусть я пьян от грехов, но трезвею от веры,

Что в конце Он утешит меня, как в начале.


* * *

Каплей жидкости были мы, вложенной в чресла,

Что в огне обоюдных желаний воскресла.

Завтра ветры развеют наш прах, но сегодня

Веселись: то, что в чаше, хмельно, а не пресно.

* * *

Сам с собою сражаюсь – я жалок и слаб.

Пью вино и не каюсь – я жалок и слаб.

Отпусти мне, Всевышний, грехи, ибо знаешь:

Потому и грешу я, что жалок и слаб.

* * *

Допьем кувшин вина – в нем жизненная сила, —

Покуда нас двоих тоска не сокрушила.

Потом Гончар судеб наш прах смешает с глиной

И вылепит кувшин, а может, – два кувшина.

* * *

Все тайна: море бытия и жемчуг смысла в нем.

Ее постигнуть ты и я пытались день за днем.

И всяк болтал, увы, лишь то, что выгоду сулило.

Но дна никто не озарил спасительным огнем.

* * *

Я в злобный рок не верю, коль мне Творцом дано

Из рук прекрасной пери волшебное вино.

Грози мне адом, дыбой, вини во всех грехах,

Но меж Луной и Рыбой напьюсь я все равно!

* * *

Греша, не могу не испытывать страха.

Но я уповаю на милость Аллаха.

Пригрей, Всемогущий, Хайяма, который

Был пьяным гулякой, стал горсточкой праха.

* * *

Ты, Аллах, замесил мою глину. – Как быть?

Плоть слепил и согнул мою спину – Как быть?

Ты, Всевышний, деянья благие и злые