Княжеский поезд, растянувшись змеёй, неспешно двигался по замёрзшей реке. Великая текла к югу, именно туда, где и находилась Коложь, а также многие другие приграничные крепости Плесковского княжества.
Поначалу река была так широка, что казалась просторной заснеженной равниной. Однако понемногу сузилась до белой ленты, прорезавшей зимний лес. И кто знает, что нового встретится за следующей излучиной?
В Коложь отправился отряд аж в полсотни человек. Трое саней, четырнадцать лошадей, все прочие — на лыжах. Варягов было два десятка, по преимуществу молодые отроки, зато под водительством опытного Сиварда. Холопами, конюхами, поварами и прочей обслугой командовал тиун Рачила.
Внезапно что-то белое мелькнуло в воздухе, ударило по шапке, посыпалось холодной крупой за шиворот. Ольга взвизгнула, съёжилась. Сзади раздался довольный хохот варягов.
— Да вы совсем страх потеряли! — раздался рёв Сиварда. — Туки, опять ты?! А ну…
— Ничего им не делай, дядька Сивард, я с ними сама на привале поквитаюсь, — пообещала Ольга, оборачиваясь.
Молодые варяги скалили зубы в отдалении. Ольга шутливо погрозила им, улыбнулась хмурому Сиварду. Из крытых саней, ехавших позади, на шум высунулся Рачила, бросил на неё кислый взгляд. Княжна и ему послала лучезарную улыбку.
Никто не испортит ей этот прекрасный день!
Ольга ещё ни разу не путешествовала зимой так далеко. Конечно, на санях не раз каталась и на охоту выезжала, но чтобы через всё княжество, да ещё не вместе с отцом, а сама!.. Рачила, хоть и был всё время чем-то недоволен, устраивал путешествие удобно и разумно. Ехали весь день, делая перерывы; на ночлег останавливались в деревнях и острожках. Княжеский поезд принимали почтительно, старались угодить чем могут. Правда, в первые дни Ольге было немного одиноко, не с кем словом перемолвиться. Подруг ей с собой взять не дозволили, только пару служанок. Вон они едут в её санях, скучают.
А Ольга вскоре сдружилась с молодыми варягами и о скуке думать забыла. Самые младшие — трое неразлучных приятелей: Вуйко, Туки и Утт Бурундук — поездку за недоимками воспринимали как развлечение. Службу, впрочем, несли добросовестно, но на отдыхе не упускали возможности повеселиться. Ольга расплылась в улыбке, вспомнив, какую битву в снежки они устроили на прошлом привале. В жизни так не смеялась!
— Глядите! Вон там, на берегу!
Все повернулись туда, куда указывал Вуйко. На высоком берегу среди золотистых сосен застыл крупный серебристо-бурый олень.
Руки молодых воинов тут же потянулись к колчанам.
— Сивард, можно мы поохотимся?!
— Нет! — рявкнул варяг.
Олень в одно мгновение сорвался с места и исчез среди сосен. Парни испустили разочарованный вздох. Сивард молча тронул пятками бока коня.
— Поехали! Сегодня длинное поприще10…
Сивард не разделял всеобщего веселья. Напротив, чем дальше отъезжал от Плескова княжеский поезд, тем более настороженным становился глава варягов.
— Вот ведь два сыча на пару с тиуном! — шёпотом зубоскалил самый юный и самый вредный варяг Туки.
Тревога Сиварда была смутной, но он понимал, где её исток. Сивард не первый раз слышал о латтских погостах, отлынивающих от княжеского оброка, и считал это нехорошим признаком.
Ладно если просто нерадение. Дескать, князь далеко, а лес близко… А ежели что похуже? Может, это чужие князья чают забрать под себя плесковских данников?
Латгальские княжества ведь совсем недалеко, в лесах к западу от реки Великой. И вроде с ними нынче прямой вражды нет, но кто знает...
Еще свежа в памяти тёмная история с братом княгини Вилмы, воином-оборотнем Альварсом. Тот не принял мира, заключённого его отцом с Плесковым, и затеял против князя Вардига заговор, да ещё и замешанный на колдовстве…
«Поговорить бы с нурманами…»
Хирдманы Харальда ушли из Плескова парой седмиц раньше. Отправились примерно в те же края — и не видать, не слыхать…
На ночёвках Сивард тщательно расспрашивал смердов, не слышно ли чего нехорошего, не было ли набегов, поджогов... Пока ничего скверного не узнал. Однако они и останавливались лишь в кривичских деревнях. А если спросить подданных-латтов?
Предпоследняя ночёвка перед Коложью была в Ворониче — сильной крепости на страже плесковских рубежей. Там Сивард получил сведения, которые его почти успокоили.
Латгалы ведут себя тихо. Отряд нурманов, да, недавно проходил, переночевал, набрал припасов и ушёл за реку. Назад пока не возвращался.
— А, ну и ладно, — кивнул Сивард. — А в Коложи что?
— Да как всегда, — ответил ему вороничский воевода. — Тишь да гладь. Вроде как поднатужились и достроили-таки частокол. Говорят…
— Ну, скоро мы сами увидим, — посулил старый варяг.
* * *
Вот уже и полдень минул. После краткого привала люди Ольги двинулись дальше. Короткий зимний день начал клониться к вечеру. Залегли глубокие тени, небо начало понемногу розоветь…
— Да где же гора? — пробормотала княжна.
— Скоро покажется, княжна, не пропустишь! — усмехнулся Утт Бурундук.
— А если не покажется? — вкрадчиво спросил Туки. — Это ведь не простая гора, а Дивья. Ну как не пожелает явиться и скроется из глаз?
— Да ну тебя, — фыркнула Ольга.
Однако с удвоенным вниманием принялась вглядываться в лесистые берега Великой.
Накануне в Ворониче Ольга наслушалась рассказов о том, что на полпути от их крепости до Коложи стоит пречудесная гора. И не просто так её назвали Дивьей…
— Это место, где живут духи, — рассказывали княжне. — Одинокая гора среди леса, а на вершине вещий камень стоит. По нему сразу видно, что он непрост: этот камень синий, как небо…
Княжна слушала очень внимательно. Синие стоячие камни глубоко почитались кривичами, а пуще того — чудью…
— Камень тот зрячий, он душу человеческую видит насквозь. Только смелый человек может подойти к нему.
Ольга с важностью кивала. Неужто ей не хватит смелости?!
И вот за очередной излучиной реки среди заснеженной равнины вдруг открылась гора. Круглая, заросшая ельником, будто напуганный ёж свернулся клубком.
— Вот она! — воскликнула княжна, натягивая поводья. — Дивья гора!
— И что с того, — буркнул Сивард, и не думая останавливаться.
— Давайте поднимемся туда! — принялась уговаривать его Ольга. — Говорят, тот волшебный камень все людские пороки: слабость душевную, трусость, злобу и прочее — всё в себя принимает. А потом в него молния бьёт и сжигает всё сразу!
— Ну, трусости у меня нет, а вот лень бы я, пожалуй, камню отдал, — со смехом сказал Вуйко.
— А я весь кругом прекрасен, без всяких пятен, — заявил Туки, — и на гору мне лезть незачем!
— А как камню пороки-то отдать? — полюбопытствовал Утт.
— Известно как! Надо подойти к нему, возложить на камень ладонь и сказать: «Камень, забери от меня всё скверное, оставь мне всё светлое!»
— А почему камень вещим зовут? — робко спросила из саней юная служанка Ольги.
— Вестимо, будущее предсказывает, — предположил Вуйко.
— Страшно… — поёжилась холопка.
— Не страшно! — решительно воскликнула княжна. — Сходим?! На лыжах туда и обратно? Ну Сивард…
— Ты здесь голос князя, — недовольно сказал варяг. — Если желаешь, прикажи…
— Приказываю сделать привал! — не дожидаясь, пока старик договорит, выпалила Ольга. — Туки, Вуйко, Бурундук — со мной!
Путь на гору оказался не так близок, как виделось с реки. Сперва перейти через поле, где свистит позёмка и широкие лыжи глубоко проваливаются в сугробы. Варяги, меняясь, прокладывали лыжню. Ольгу от этого труда, конечно, избавили. Но когда добрались до горы, все пыхтели и утирали пот. Немного отдохнув, сняли лыжи и полезли наверх.
На полпути до вершины парням повезло выйти на хорошо утоптанную тропу. Видно, здешний синий камень был в самом деле почитаем в округе.
У самой вершины варяги и княжна вышли на широкую поляну. В середине её в самом деле высился высокий стоячий камень, увенчанный снежной шапкой. У его подножия, чуть присыпанные снежком, виднелись туески и свёртки с приношениями.
«Не такой уж он и синий», — с некоторым разочарованием подумала Ольга. Она-то представляла, что он в самом деле лазоревый, как вешнее небо. Но камень был серый, лишь с лёгкой просинью с одного бока.
Туки подошёл к камню и ткнул копьём в сугроб на его вершине. Тот пушистым снегопадом осыпался вниз, обнажив самую макушку. Княжна шикнула было на отчаянного варяга, однако сразу умолкла, как зачарованная разглядывая вершину.
Выглядела та зловеще: острая, чёрная, зазубренная.
— Видите? — почтительно прошептал Вуйко. — Это следы Перуновых стрел! Сюда в самом деле бьют молнии!
Все попятились.
— Это летом, а сейчас-то зима, — проворчал Утт Бурундук, не торопясь приближаться к вещему камню.
Княжна вскинула голову.
— Ну-ка пропустите!
Она бесстрашно подошла вплотную к камню. Прижала руку к холодной, как лёд, поверхности, зажмурилась…
И что-то вспыхнуло у неё перед глазами. Ярко, ослепляюще, будто и в самом деле прямо рядом с ней ударила огненная стрела!
Дыхание Ольги прервалось, на миг она ослепла и оглохла. Не понимая, где она, что с ней, потрясла головой. Звуки возвращались медленно, будто издалека.
— …Княжна! — доносились встревоженные голоса из туманной дали. — Что с тобой? Ты нас слышишь?!
Ольга поморгала, понемногу приходя в себя. Она обнаружила, что лежит на снегу, а над ней нависают испуганные лица молодых варягов.
— Вы их видите? — хрипло проговорила она.
— Кого?!
— Воронов… Три чёрных ворона на верхушке камня…
— Тебе помстилось11, княжна, это зубцы обгорелые, — сказал Вуйко, поддерживая её голову.
— Нет! — Ольга отпихнула его и попыталась сесть. — Три ворона глядят на меня…
Взгляд княжны вдруг остановился, голос стал хриплым.
— Три ворона… Три смерти!
Тут и варяги испугались, аж шарахнулись от девушки. Каждый из них нутром почуял: не просто так прозвучали вещие слова.