— Сейчас человек подойдёт, — огорошил меня напарник. — Я же тебе всё утро о чём толкую? Вчера встречался с одним типом — как раз про рудник разговор шёл. Он сказал, что по руднику у него подвязки серьёзные, несмотря на москвичей. Хотя — тоже уже говорил, деньги туда ввалили серьёзные…
— Так, второй раз стоп! Ботаник, сейчас не девяностые годы, и «подвязки», как ты выразился, только у девок на чулках — и то редкость. Что вчера говорил Сорокин?
— Да помню, — буркнул Петро. — Большие запасы полиметаллических руд, руды суперупорные, то есть добыть металлы, входящие в состав этих руд, очень сложно… — он умолк и нарочито-обиженно засопел.
Вчера Сорокин был на взводе. И именно из-за рудника. Поэтому говорил резко и категорично:
— Разобраться с собственностью, подготовить документы на покупку, любыми исследованиями, отклоняющимися от основной темы, не заниматься. Категорически запрещаю даже отвлекаться на второстепенные вопросы, — он упёрся ладонями в стол, нагнулся так, что на мониторе его лицо стало выпуклым, как в линзе, едва не ткнулся носом в камеру — совещание проходило по скайпу. — Петр, ты меня слышишь?
Петро не нашёл ничего лучшего, как ответить:
— Да слышу, слышу…
Я едва сдержал смех, но Сорокин, неожиданно для меня, сам рассмеялся.
— Ладно, после покупки я тебя запущу туда, и лично проверишь, что там чудит и почему. А заодно мою тему по геометрии пространства проверишь в полевых условиях. Сегодня скину работу, почитай…
Задание обычное, ничего сверхъестественного. Я ещё раз прокрутил в уме слова Ник-Ника и, вставая, хлопнул напарника по плечу.
— Материалы вчера Ник-Ник сбросил?
— Угу.
— Ну и?
— Ну и не интересно тебе будет, всё равно в этом ни черта не понимаешь. Там цифры, графики — работа серьёзная. Так что, с человеком встречаться будешь?
— Нет. Поехали.
— Куда?
— На кудыкину гору. На рудник…
— Яков, ну нельзя так, я же человека специально пригласил, и человек непростой — знающий, компетентный… — Пётр ещё что-то говорил, но я не слушал его, смотрел на компанию колоритных бритых ребят через пару столиков от нас. К ним подошёл мужчина, не сказать, чтобы сильно пожилой — лет шестидесяти, сухой, поджарый, подтянутый, с коротко остриженными седыми волосами, с сухим, морщинистым лицом и в очках. Наверное, из-за очков обратил на него внимание — массивная оправа из жёлтого металла не давала рассмотреть лицо, в первый момент показавшееся знакомым — чёрт бы побрал эту светомузыку!.. — Яков, я с тобой говорю!
— А, да… да. Так что?
— Так то! — Напарник кивнул в сторону интеллигента в массивных очках, сказал:
— Специалист, про которого я говорил. Не вежливо, если мы сейчас встанем и уйдём. — И он, резко отодвинув стул, вскочил. — Здравствуйте! Мы здесь!
«Специалист» повёл себя неожиданно. Сначала он улыбнулся, повернувшись на оклик Петра, поднял в приветствии руку, но к нам не подошёл. Рука упала вниз, не завершив жеста, а я чуть не подскочил на месте — это был тот самый незадачливый пешеход, угодивший вчера утром на капот моей машины! Он, видимо, тоже узнал меня — улыбка сползла с его морщинистого, красноватого лица, и человек, развернувшись, быстро пошёл к выходу. Миновав обеденную зону, он оглянулся и перешёл на бег.
— Да стойте же! — крикнул Пётр, пускаясь вдогонку.
— Петька! Куда ломанулся?!! — душу скрутило нехорошее предчувствие, но Ботаник проигнорировал. Или не услышал — как раз загремела музыка, на сцену выплыла солидная тётка в балахоне — показывать фокусы.
Я подозвал официанта:
— Быстро! Сумму. Посчитаешь за три секунды — чаевые сверху вдвойне. — Тот просиял, просканировал пустые тарелки и, не заглядывая в блокнот, выдал цифру, равную трём обедам в более дорогом заведении, но спорить я не стал — достал бумажник, выложил двойную оплату и быстро, стараясь не сорваться на бег, прошёл через зал. Ресторан располагался на втором этаже, на третьем была дискотека, первый занимали кухня, комната охраны и хозяйственные помещения. Лестница шла почти винтом — крутые повороты с узенькими площадками. Перескакивая через ступеньки, вылетел к повороту на выход и, споткнувшись обо что-то мягкое, едва не упал. Успел сгруппироваться, приглушить скорость, вцепившись в перила, но всё равно рукой угодил в лужу на ступеньке. Выругавшись, заорал:
— Почему нет света?!!
Рядом открылась дверь в служебные помещения, выглянула бледная Тося:
— Что-то случилось?
— Свет! Включи свет! И скорую, быстро!!! — закричал на неё я, увидев на руке кровь. Администраторша юркнула назад, на автомате закрывая дверь, но я успел подставить ногу:
— Дура! Свет нужен! Оставь открытой.
И метнулся к лежащему на ступенях телу. Включили свет, тут же на лестницу выбежала Тося и, увидев предмет своих мечтаний в крови, метнулась назад.
— Аптечка! Где аптечка!!! — закричала она на всю кухню, но я почти не слышал её…
— Петруха! Петро!!! Не умирай, братишка…
— Ты трясти меня перестань, может, тогда и выживу… — ответил Петро слабо, но внятно.
— Господи, думал, тебе конец — кровь по всей лестнице.
— Да, похоже, пол-лица снёс, — ответил Ботаник, со стоном поднимаясь на ноги. — Темно, вылетел на площадку — и будто кто в спину толкнул. Больно, чёрт! А морду снёс, видимо, когда по ступеням вниз лицом ехал.
— Кто-то ударил? Видел?
— У меня на затылке глаз нет, — проворчал Петро, прижимая к кровоточащей ране на щеке мятый носовой платок. — Поскользнулся, наверное… Очки мои не видел?..
— Да вот они… Надо же, не разбились… Ты мне скажи, зачем ты побежал за этим придурком? Видно же, что неадекватный — пришёл на встречу и бежать!
— Не знаю, рефлекс, наверное, сработал…
Приехала «скорая помощь». Когда напарнику протёрли лицо спиртом, оказалось, что рана была пустяковая — рассечена бровь, царапины на щеке и лёгкое сотрясение. Врач, посмеиваясь, порекомендовал меньше пить и не бегать за местными красавицами по тёмным лестницам. А ещё сказал, что не помешает сделать снимок и недельку полежать в кровати.
Я хотел отменить поездку, но Петро упёрся, наотрез отказался ехать в травмпункт и спросил:
— А поесть у тебя ничего нет?
Я рассмеялся.
— Ну, если опять голоден, то жить будешь. Поехали, проглот. Переночуешь у нас. А поесть Аллочка наверняка приготовила…
Но дома не было ни ужина, ни Аллочки, ни её вещей. Забрала даже собаку, хотя как будет держать его в своей двушке, я не представлял — она на меня за каждую разбитую чашку ворчала, а тут щенок! Сотовый не отвечал, какой-нибудь записки, объясняющей её уход, тоже не было. Посмотрел на часы — полпервого ночи, звонить поздно.
Теперь уже захотелось отложить поездку самому, но… я разозлился!
Глава вторая
Выехали на рассвете. Поехали через старый мост, мимо новоалтайского кладбища, миновали развязку и скоро уже мчались по Чуйскому тракту. Промелькнули Баюновские Ключи, мы выскочили из соснового бора и понеслись по пустынной в это время суток дороге, вдоль которой сливались в ленту берёзовые околки, укутанные золотом листьев. Вообще, берёзы осенью особенные, невесомые, лёгкие. Листва частично осыпалась, устелив ковром землю. Красота, для которой не находилось слов. И равнодушно смотреть на осеннее великолепие природы не смог бы, наверное, даже самый зачерствевший человек. На пригорках и в ложбинах иногда мелькали крыши деревень, убранные и вспаханные поля, кое-где уже пробивались яркой зеленью озимые, просёлочные дороги пыльными лентами уходили то вправо, то влево. Иногда из тёмной полосы соснового бора выскакивал поезд и, гудя, снова пропадал в густо-зелёной темноте — железная дорога шла параллельно Чуйскому тракту, где-то ближе, а где-то совсем далеко, так далеко, что был не слышен даже стук колёс. По дороге то тут, то там попадались кафе, рыбаки уже с утренним уловом тоже были на трассе, растянув верёвки с навешанной на них рыбой; они вяло махали ветками, отгоняя от себя комаров, особенно злых на рассвете. На лотках возле автосервисов и кафе уже сидели деревенские жители с вёдрами собранных вчера грибов, выкладывали на прилавки горки помидоров и огурцов, вилки капусты и яркие, красно-оранжевые шары тыкв.
Петро сгоряча предложил поехать через Турочак, по правому берегу Бии.
— Да говорю ж тебе, Яшк, там дорогу отремонтировали, красота! Заодно через Бийск не придётся тащиться, не, точно говорю — там короче будет. — Пётр зажмурился, потряс головой и, сунув руку в карман, выудил оттуда пакет мятных конфет. — Будешь? — предложил он.
— Нет. Мутит? — задал я вопрос, кивнув на конфеты. — Может, зря в травмпункт не пошёл?
— Не, нормально, — ответил он, но я видел — врёт. Чувствовал себя Ботаник как минимум паршиво, это было видно невооружённым глазом, а выглядел ещё хуже: ободранная щека, распухшая скула, заплывший глаз.
— А в Турочаке я хочу кумыса попить. Там же верблюды есть?
— Там бараны… будут, когда я тебя привезу.
— В смысле? — Напарник не понял подначки. — Какие бараны?..
— Да такие, как ты — учёные. Какие, на хрен, верблюды в Турочаке? Там же тайга! С Кош-Агачем попутал? Сейчас в Бийске тормознём у любого магазина, купим кумыс, если душа у тебя просит. Зря вчера водки столько выжрал.
— Да не, я так-то ничё, не с похмелья. Просто мутит немного и голова кружится. Скорее бы приехать. Слушай, Яков, может, и вправду через Турочак рванём?
— Ботаник, я вот не пойму, а ты куда-то торопишься? Поедем медленно, ты мне бумажки почитаешь, которые тебе Сорокин скинул. Или так расскажешь, ведь сам наизусть уже выучил, насколько я тебя знаю. А заодно подумаешь о том, какая после дождей дорога от Турочака, на левом берегу Бии. И если у тебя нет хорошего вездехода, желательно, армейского, то топать нам придётся своими ножками, с поклажей на плечах.
— Нормальная там дорога, до Сёйки рукой подать. Я на сайте смотрел, так они там уже и производство вроде наладили, дорогу на Кузбасс отсыпают. Да я ж вчера тебе весь вечер талдычил!