Вдалеке глупо захихикала гиена, но на нее зашипели, и она умолкла.
Гепард слов не разобрал, но догадался, что хотел сказать его новый высокогорный друг.
– Привет! – сказал гепард. – Спасибо! Классно, что ты спустился с гор на мой день рождения! Давайте играть и веселиться!
И все немедленно начали играть в догонялки.
Только Стрыкл остался стоять в сторонке, потому что боялся потерять гриву, крылья и хобот. А Бланка Павлова опять не пришла. Пропустила его триумф. Быть невероятным очень приятно, но если Бланка не пришла, зачем это все? Сейчас он мог бы играть вместе со всеми, а приходится стоять. Грива сползает, ее надо все время поправлять, к тому же от нее очень-очень жарко. Интересно, как это львы постоянно носят гриву? Небось помирают от жары. Проклятые репейники искололи всю шею. Крылья щекотные. Хобот тяжелый. Если бы заранее знать, что Бланка не придет, он бы еще подумал, становиться ли ему Стрыклом.
И тут к нему подошла пятнистая жирафа. Самая обыкновенная, каких полно в саванне.
– Привет, – сказала жирафа, – а чего ты не играешь? Стесняешься?
– Прстнхочу, – сказал Стрыкл, – чывоты.
– Ааа, – сказала жирафа, – а я думала, ты стесняешься. Ты ведь ни на кого не похож. Знаешь, когда я была такая, я очень стеснялась.
– Што? – удивился Стрыкл
– Ну, я раньше была другая. И на меня все пялились. Это было ужасно!
– Пычму?! – удивился Стрыкл.
Непостижимо. Он потратил столько сил, чтобы стать крутым, весь искололся, вспотел и чесался. А она хочет быть обыкновенной. Какая странная!
– Ну потому, – сказала странная жирафа, – я была не такая, как все!
Стрыкл удивленно покачал головой и только собрался сказать, что быть не таким, как все, очень круто, как тяжелый вязаный хобот отвязался и – хлоп – шлепнулся в траву.
– Ой, – сказала жирафа.
– Ой! – сказал Стрыкл. Хобот было жалко, зато шее и голове стало гораздо легче.
– У тебя очень красивые пятна, – сказала жирафа.
Тут к ним на полной скорости подбежала кистеухая свинья Матильда.
– крикнула Матильда и пихнула Руперта в склоненную шею. Три крупных репейника отцепились от жирафа, приклеились к свинье и потащили за собой остальное. Очень веселая Матильда побежала дальше, унося на себе целую кучу репейников и накладную жаркую гриву. Наконец-то стало прохладно и ничего не кололось. Настоящее блаженство. Звери были заняты игрой, и никто не заметил, что Стрыкл остался без хобота и гривы. Стрыкл постоял, подумал – и сорвал щекотные крылья. Все равно Бланки не было.
– Ты же идеальный жирафовый жираф! – сказала жирафа, – зачем ты переоделся высокогорным Стрыклом? Разве тебе не хочется быть самим собой?
– Понимаешь, – сказал Руперт, – я хотел подружиться с одной необыкновенной жирафой. Белой как снег. Она не захотела со мной дружить, потому что я был совсем обыкновенный. Скучный. А она была такая красивая. Ну и вот…
– сказала Жирафа, —
Ты… Ты это серьезно?!
Небо почернело и грохнул настоящий гром. И пошел дождь. Долгожданный, настоящий ливень! Начался сезон дождей, лучшее время в саванне. Затрубили слоны, гиена залилась счастливым смехом, завыл от радости шакал.
– Вот это да, – закричали звери, – ну ты и счастливчик, Эх! Сезон дождей начался прямо в твой день рождения!
Все прыгали под дождем, брызгались и пели песню-заклинание:
Дождь полил стеной и лил долго-долго. Освежающий дождь, о котором все так давно мечтали. А потом он понемногу стих. Стена воды превратилась в струи, струи в тонкие струйки, струйки в капли. И вышло солнце.
Наверное, высокогорного Стрыкла смыло потоком воды, потому что после дождя он исчез. На краю полянки стоял совершенно мокрый жираф Руперт и искал жирафу, с которой он разговаривал. Но ее не было. Вот обидно. Руперт обернулся и увидел Бланку Павлову.
– Привет, – смущенно сказал Руперт, – а ты случайно не видела тут обычную жирафу? Ну, пятнистую.
Бланка смотрела на свои ноги, по которым стекала рыжеватая вода.
– Знаешь, – сказала Бланка, – эээ… пятнистой больше нет. Я снова стала белой.
Тут подбежал очень веселый гепард Эх, стукнул Бланку хвостом, крикнул: «Салочки! Тебе водить!» и убежал. Бланка повернулась, боднула Руперта головой, крикнула: «Тебе водить!», засмеялась и поскакала прочь. А Руперт бросился за ней.